Ведьмины круги. Сказания и легенды народов Европы о витязях, великанах, феях, гномах и эльфах - Тимофеев Сергей Николаевич

Вилья Мария

Ведьмины круги. Сказания и легенды народов Европы о витязях, великанах, феях, гномах и эльфах

© С. Тимофеев. Переводы с английского. 2020.

© Л.И.Моргун. Редакция. 2020

Юношеская мечта Барбароссы

В течение более чем тысячи лет замок весело взирал с высоты на Франконские равнины, на долину Кинцига, с ее многочисленными реками и ручьями, прекрасными городами и деревнями.

Он принадлежал могучему швабскому герцогу Фридриху Гогенштауфенскому, чей юный, отважный сын любил этот замок больше прочих гордых замков своего отца, и часто покидал великолепный дворец своего дяди, чтобы поохотиться в окружавших его лесах или взглянуть из его высоких окон на цветущую равнину внизу.

Отец и дядя скучали по нему. Его ясные голубые глаза и веселое выражение благородного лица казались двум серьезным, измученным войной, людям, такими радостными, что им не хотелось отпускать его от себя.

Но юный Фридрих так горячо умолял их отпустить его в лес хотя бы в последний раз, что отец и дядя с улыбкой разрешали ему это, несмотря на постоянное повторение этого «последнего раза».

Так случилось и осенью того года, когда через Германию проезжал Бернар Клервосский, с пылким красноречием призывая князя и народ помочь в освобождении Гроба Господня.

 В последний раз!  повторил молодой Фридрих, и король Конрад с герцогом Фридрихом дали ему разрешение.

Когда он вежливо поклонился, чтобы поцеловать руку своего дяди, король прошептал: «Будь готов, Фридрих, вернуться, как только мой гонец позовет тебя. Великие дела ждут нас впереди, я не смогу обойтись без твоей помощи!» Юный Фридрих улыбнулся и ответил: «Я прибуду, как только мой король и повелитель позовет меня».

Затем он ускакал прочь так быстро, словно собирался в тот день объехать весь мир. Его арабский скакун нес его, словно на крыльях, через темные леса Шпессарта, и когда последние лучи заходящего солнца коснулись вод Кинцига, поднялся по крутой тропинке к замку и по опущенному подъемному мосту въехал на двор.

Действительно ли олени и кабаны бескрайнего леса или сокровища редких старинных рукописей из архивов замка снова и снова влекли юного принца в маленькую уединенную крепость?

Так думали его отец и дядя, не зная о всепоглощающей любви Фридриха к прекрасной Геле, дочери скромного слуги. Он увидел ее, когда отдыхал во время охоты в лесу в долине Кинцига, и вспыхнувшая любовь к ней была так велика, что он был готов отказаться от всех мечтаний о будущем могуществе и величии, лишь бы жить в блаженном уединении с любимым человеком, которого он не мог возвысить до одного положения с собой.

Но влюбленные должны были тщательно скрывать свою тайну; они не осмеливались довериться никому, чтобы их рай не был опустошен, прежде чем его врата распахнутся, чтобы впустить их. Они дышали, они жили своей любовью друг к другу.

Принц с холодным безразличием встречал Гелу во дворе замка или в его коридорах, когда она выполняла порученную ей работу, а Гела низко кланялась ему, как самая последняя из его служанок, считавшая для себя величайшей честью служить принцу.

Но в тот день, когда Фридрих с раннего утра бродил по лесу с луком на плече и верными гончими рядом, можно было видеть, как прекрасная Гела идет по дороге с корзинкой в руке или с мотком пряжи, словно собираясь в ближайший город на рынок или к покупателям. Но, оказавшись в лесу, она сходила с дороги и сквозь кусты шиповника и подлесок пробиралась на вершину холма, где под сенью гигантского дуба ее ждал принц.

Здесь они весело и невинно беседовали до тех пор, пока последний солнечный луч не гас в водах Кинцига, а звук монастырского колокола не проникал под своды леса; тогда они складывали руки в молитве, прежде чем попрощаться, в надежде на завтрашнюю встречу.

Так продолжалось много лет. Их любовь оставалась чистой, их надежда неутоленной, их вера непоколебимой. В великолепных дворцовых залах, среди гордых и прекрасных дам, окружавших юного принца лестными знаками своего расположения, тоска по лесу в долине Кинцига, по прекрасной и нежной возлюбленной, не оставляла его сердца.

Так они встретились однажды, снова и словно бы впервые. Фридрих прижал к своей груди белокурую головку Гелы и заговорил с ней о близком и блаженном будущем, которое должно было наступить через несколько недель, когда он достигнет совершеннолетия и сможет открыто, как свою жену, ввести ее в свой замок в прекрасной земле Баварии,  наследство его покойной матери. И дуб над их головами тихонько шелестел, рассыпая золотые листья по прекрасным волосам Гелы, поскольку уже наступила глубокая осень.

Когда зазвучал вечерний колокол лесной обители, уже стемнело; лунный свет поблескивал на тропинке, и Гела, опираясь на руку своего возлюбленного, шла с ним до самой дороги. Но здесь лунный свет был таким ярким, что им пришлось расстаться, чтобы их не приметил какой-нибудь любопытный глаз. "Мы увидимся завтра, дорогая!"  пообещал принц, еще раз поцеловав ее в румяную щеку; затем Гела пошла по дороге вниз, в долину, а Фридрих смотрел ей вслед, пока она не скрылась из виду; после этого он свистнул своих собак и направился к замку.

Но здесь обычная тишина и одиночество уступили место суете и смятению. Престарелый наставник молодого принца, духовник и доверенный друг его отца и дяди, прибыл несколько часов назад в сопровождении отряда всадников. Все расспрашивали о молодом принце, поскольку сообщение должно было быть передано безотлагательно. Наконец, принц показался у подъемного моста; его красивое лицо сияло, поскольку перед его мысленным взором все еще стояла картина встречи в лесу.

Старый капеллан братьев Гогенштауфенов долго и с тревогой ожидал своего ученика; теперь же он поспешил ему навстречу так быстро, как только позволяла ему его немощь, и приветствовал так, словно не видел много лет, хотя они расстались всего лишь несколько дней назад.

Они прошли в комнату с эркерным окном, потому что в ней принц любил сидеть больше всего, ибо из нее открывался вид на окна Гелы. Они много времени провели в доверительной беседе, а свет, падавший на камни двора в течение нескольких часов после того, как в замке все уснули, подсказал Геле, стоявшей у окна напротив, что ее милый друг и его престарелый наставник обсуждают что-то очень важное.

На следующее утро люди толпой вышли из часовни замка, где старый священник, прибывший накануне вечером, произнес перед ними красноречивую проповедь, и призвал равно молодых и старых в крестовый поход в Святую землю. И не напрасно. Мужчины и юноши были готовы рискнуть богатством и жизнью, а стариков едва удалось уговорить остаться дома,  возделывать землю и защищать женщин и детей.

Люди разошлись по своим домам, чтобы наскоро уладить свои дела и сделать необходимые приготовления. В часовне остался только один человек. Это была Гела, которая, когда все вышли, поднялась со своего места и пала ниц перед алтарем, чтобы излить боль разбитых надежд, разлуки и одинокой печали, угнетавших ее сердце.

Она лежала, сложив руки, и лицо ее было искажено горем. Позади нее послышались легкие шаги, но печальная Гела, погруженная в молитву, не услышала их. Кто-то положил руку ей на плечо; она подняла глаза и увидела лицо того, из-за кого страдала.

 Гела,  сказал юный принц нежно и тихо, в знак почтения к святому месту,  Гела, мы должны расстаться! Нам придется немного подождать того счастья, о котором мы мечтали вчера! Мне трудно это вынести, но я не могу отказаться ни как принц и рыцарь, ни как сын и подданный.