Медвежонок проснулся и стал требовать молока. Ну то есть может и не молока, но ничего другого нет. Забавный комок бегал по ящику, вставал на задние лапы и пытался разглядеть, что там за голоса, запахи и звуки: любопытный и активный, как все здоровые дети. На глазок разведя смесь, Иван кое-как намотал на руку медвежью шкуру и покормил медвежонка. Сплошная милота причмокивала, тихо урчала и пила, пила молоко, вымазав всю мордаху.
На пятом уровне я тоже долго не мог понять, что делать, под лунную сонату рассказывал Сергей Большов, в баре на углу рядом с туалетом есть потайная дверь. Шифр написан на барной стойке, сейчас вспомню: семь, семь, пять, два. Вводишь и попадаешь на шестой уровень. Сразу угоняй тачку, потом типа двое суток в тюряге. Сбежать оттуда можно через потайную дверь в пятой камере, на прогулке зайдешь, и здравствуй свобода. Там бугай будет сидеть, вырубишь его двоечкой. Главное, не начинай с ним трещать. Бесполезно: вырубит в любой момент
По радио крутят старые записи. Нового ничего не пишут: не до музыки сейчас. Человечество за прожитые сочные годы накопило достаточный запас, чтобы не испытывать недостатка в репертуаре на единственном радио Урала. Оба ведущих выпускники филармонии и чтобы привить любовь к прекрасному и оторваться за «загубленную» молодость каждый час ставят классику. Пробило семь утра, прозвучал новостной позывной и водитель прибавил громкость:
Чрезвычайное происшествие на Горном. Пропали две сестры пяти и семи лет. Ночью мать вошла в их комнату и обнаружила пропажу детей, окно было открыто. Всё село подняли по тревоге. На текущий момент ничего не известно ни о похитителях, ни о пропавших детях. Поиски продолжаются. Если вы что-то знаете о похищении просьба отозваться и позвонить на единый телефон военной полиции три пятерки. К другим новостям
Саня, дай карту, попросил лейтенант рядового Щукина. Тот пошарил в бардачке и подал заклеенную скотчем бумажную карту и скоро Большов старший сказал: Горный находится в тридцати километрах от дыры. В принципе не так уж и далеко
Камни бы их сожрали, а не утащили, озвучил очевидное Гофман.
Камни бы сожрали всё на своем пути, а что не сожрали, то понадкусывали, уточнил лейтенант и добавил, и все-таки странное совпадение. Не помню, чтобы пропадали дети.
Да, преодолеть расстояние в тысячи километров с болгаркой наперевес через занятые зомби территории, чтобы украсть двух маленьких девочек идея так себе, подумал капитан и мысленно согласился, что совпадение действительно выглядит странным, не более того. Это не похоже на поведение людей, не похоже и на поведение зомби. «Урал» и «Тигр» свернула направо . Окруженная приятнейшим хвойным лесом дорога вывела на въезд в поселок Иста, названного так в честь находящейся здесь раньше туристической базы «Иста», а база в честь чистейшего, прогреваемого в летние дни озера Иста, названного археологами в честь найденной здесь стоянки народа иста. Тут ниточка заканчивается, в честь кого был назван так тот народ, никто не знает. Поселок окружен прелестнейшим, шоколадного цвета деревянным забором, въезд украшен коваными воротами, справа от которых какой-то чудак еще до всей эпидемии придумал установить и установил трехметровый в длину и двухметровый в высоту парусный корабль с коваными парусами и вылитыми из чугуна матросами. Охранник в будке брюнетка с сонными глазами оглядела машины и махнула рукой, и машины поехали привычным маршрутом по кольцевой дороге и только к дому капитана «Урал» подъехал, остановился и ждал, пока пройдет разгрузка. Так, после коротких прощаний, Иван остался наедине с медвежонком, но ненадолго. За деревянными воротами его дома пропел петух, маленькие ножки зашлепали по каменной дорожке. Защелка брякнула и появилась девочка шести лет и сонно, улыбаясь, протянула: Папа.
Привет, Бусинка, уставшим голосом ласково сказал Иван и погладил светловолосую головку и поцеловал в щечку.
Пойдем есть. Холодно, поежилась малышка в тонкой пижаме, я сделала тосты с маслом и вареньем.
Молодец. Мама что-нибудь готовила?
Нет. Как ты сказал « не готовь», так и не готовила, ответила девочка и спросонья, не обратив внимания на ворчание медвежонка, убежала обратно в дом. Иван открыл ворота, чтобы было удобней затащить ящик во двор, как у соседа напротив залаяла овчарка, а следом, будто из неоткуда появился соседский сеттер и прямиком к ящику, заливисто лая и подпрыгивая. Медвежонок с испугу потянул лежащую на краю шкуру, и она как-то рухнула на него, так что пришлось срочно «откапывать» хотя бы потому, что по этой шкуре он мог вскарабкаться и убежать. За сеттером бежала соседка Нина молодая женщина, в коротком домашнем халатике и кричала: Ириса! Ириса! Домой! Назад!, пробежав четыре двора она немного запыхалась, взяла собаку на поводок и сквозь возмущение недостойным собачьим поведением, сказала: Прости, Вань. Сбежала. И что на нее нашло. О!, воскликнула Нина, заметив медвежонка. От этого удивления верхняя пуговка на пышной груди сдалась и расстегнулась.
О!, повторила Нина и решила, что в общем-то это мелочи и возиться теперь с пуговкой неудобно. Нина и Иван пусть и просто соседи, но похожи друг на друга как близкие родственники, про которых говорят «медведи худыми не бывают». Оба рослые, основательные, с карими глазами, русыми волосами и такой простой внешности, что если за ней нет характера, так всю жизнь невидимкой и проходишь.
Привет, Нин. Дрова-то привезли?, спросил Иван и нахально сунул ей в руки медвежонка.
Привезли, Вань. Привезли. На банный год хватит. Где ж ты его взял?
В магазине по карточкам купил. Буду пельмени с медвежатиной делать.
Нина опешила, а Потапыч прижался к упругим грудям и засунул холодный нос прямо в середину, в точку между грудями и облизал.
Какие пельмени? Жалко ведьшутишь, засмеялась Нина и погладила медвежонка, отталкивая заливающегося лаем сеттера ногой.
Шучу, сдержанно признался Суровин, перетащил ящик за ворота и потянулся за своей животиной, всё: подержала, хватит. Дальше за карточки.
Можно и за карточки, игриво ответила Нина, отдавая медвежонка, могу и натурой: лесной ягоды насобирали три литра и грибочки соленые остались. Перекусишь, а то ж твоя готовить не умеет: тяжко при твоей службе еще и за плитой стоять.
Нинок, ну какие грибочки. Так наколю, сбился с мысли и потерял нить беседы Суровин, приговорю твои дрова, а теперь извини: по графику сон.
Ну да, ну да, раскраснелась соседка и потянула сеттера в дом.
Иван закрыл ворота, обернулся и наткнулся на взгляд жены. В оранжевых, резиновых перчатках, коричневом фартуке, с простым хвостиком, куда поместилась ее густая темная копна кудрявых волос, она походила на хорошенькую куколку из тематического набора с огромными, синими глазами, в которых утопаешь на счет «раз» и не можешь вынырнуть. Собранная и восхитительно-манящая с легким упреком и сильным английским, в ее случае, не выводимом акценте, она сказала: Опять эта Нинка!
Нина. Да. Вдова всё-таки с двумя детьми. Надо с дровами помочь.
Вокруг столько русских, а колоть должен почему-то ты, фыркнула Джеки.
Армагеддон свершился, стену осаждают миллионы кровожадных зомби, существование человечества под угрозой, но моя жена ревнует к соседке, подумал Иван, считая легкий флирт делом, одобренным почти на законодательном уровне. Сейчас он так вымотался, что говорить об этом вслух даже не стоит начинать, поэтому поцеловал жену в щеку и проговорил хорошо зарекомендовавшие себя фразы: Обожаю тебя. Ты лучше всех.
Ну допустим, просияла Джеки.