Третьи служебные сутки закончились. Взвод Суровина полностью размещался в поселке Иста и был отпущен на отдых. При всем желании докопаться до правды и облегченно вздохнуть, люди устали. На седьмом километре вместе со взводом Кореева, с которым частенько пересекались по службе, они вышли из леса к дороге, где их уже ждали Уралы и Тигры и пожав руки, распрощались и поехали в разных направлениях. До Исты двадцать пять километров по прямой, с учетом пройденного расстояния по кругу, плюсом еще километров двенадцать. Утро выдалось светлое, теплое, набитое летними ароматами и звуками. Источая целительные ароматы, быстро прогревался сосновый лес. Лесу все равно какая у людей война и кто в ней больше прав, а кто виноват, лес всех одинаково манит пройтись и отдохнуть. Кто задремал в дороге, а кого не оставляла ночная загадка. После долгого молчания рядовой Гофман сказал: Чертовщина какая-то. Может этот круг испарился? Или это секретное оружие американцев?
Почему именно американцы пришли на ум рядовому Гофману догадаться не трудно: из всего западного направления вести доходили только от безнадежного далеких штатов, но если представить это расстояние, занятое камнями, то вероятность выходила как-то уж очень маленькая. Предки Гофмана чистокровные немцы во вторую мировую войну были сосланы в Сибирь, а потом в степи Казахстана и женившись там на русской девушке, по иронии судьбы уже в нынешнем столетии казахи стали поклевывать этого немца за русский язык. Подавая на российское гражданство, он был вынужден записаться «русским», потому что паспортистка, женщина в весомых годах и теле, посмотрела на графу национальность мудрым, опытным взглядом, потом на Виталю, с вечно удивленным от всех жизненных перипетий лицом и спросила: Вы гражданин, гражданство вообще хотите? Какой немец? Еще пять лет будешь ждать!
Виталя гражданство хотел и так стал по паспорту русским, кем в принципе себя и чувствовал. Гены, правда, штука такая: не переписать. Суровин не раз отмечал исполнительность и крайнюю любовь, даже страсть Гофмана к порядку. И хотя во взводе все бойцы держат форму и оружие в порядке, только Виталя имеет привычку раскладывать носки на две недели вперед в отдельные ячейки. Когда эта информация случайно просочилась, то Щукин в шутку обвинил его в сатанизме.
Идея о том, что круг вырезали американцы нашла отклик и тот же Щукин большой шутникс рыжей, пылающей головой, именно головой, поскольку стригся он коротко, предположил: Я всегда догадывался, что супергерои существуют. Амеры отправили на Урал человека- вырезателя кругов.
Нет, подхватил Гофман, это отвлекающий маневр. Судя по скорости, это были вампиры. Глянь-ка в окно: Эдвард Каллен не скачет по нашим пермским елкам?
С Беллой и Бальтури, усмехнулся усмехнулся Гофман.
Вальтури, поправил Джек и поймав на себе прожигающий взгляд лейтенанта Большова непроизвольно поежился, вздохнул и отвернулся в окно, совершенно ясно поняв, что во время поисков не показалось и тот его недолюбливает. Джеку недавно исполнилось двадцать четыре. На Урале оказалось много иностранцев где было спасение, туда и бежали. Особо много здесь молдаван и казахов с северных областей. Европейцы бежали на последних поездах с Минска через Москву там целых три недели была открытая дорога. Несостоявшийся учитель истории еще сохранил американский лоск, климат Урала стал немного мягче и суровые зимы не подморозили его американский нос. Служил он хорошо, старался держаться нейтрально и сдержанно, но заметно, что ему хотелось бы влиться и стать своим. Социальная изоляция тяготит привыкшего к живому, постоянному общению школьного заводилу и красавчика. А тут опять! Опять полный ненависти взгляд с восемью баллами. Чтобы как-то не свихнуться рассудком Джек ввел для себя градацию неприятия его американского происхождения по десятибалльной шкале. Вот сосед Щукин раньше был пять баллов, теперь после двух лет службы уже только один балл, что соответствует легкой настороженности, а так разговаривает, спрашивает, помогает советом по саду.
На земле прожить проще, Джек белит посаженные еще прежними хозяевами яблони и груши, подсаживает кусты виктории, а в остальном просто едет газонокосилкой по зеленой, также оставшейся от прошлых хозяев лужайке и желает соседям доброго утра, попивая последние запасы кофе, совершенствует русский и говорит почти без акцента. Одно время нашел склад не реквизированного коньяка и начал сильно пить. Под чтение русской классики и бормотание свежих уральских новостей начал спиваться. Не желая терять бойца, капитан Суровин дважды провел серьезные, мужские беседы. Первый раз провел не помогло, второй раз провел помогло, да так резко, что осталось сомнение, что помогла именно беседа. Может, кто-то другой коньяк спрятал: американец этот не запасливый, удачно прибыл на Урал, голодать не пришлось, так в голове и сидит, что где-то есть супермаркет и денег (карточек) хватает.
Не доезжая до Морока, машины свернули в лесочек, на огороженную деревянным забором базу отдыха с банькой, домиками и маленьким прудиком, за которым скромно виднелось похожее на ангар сооружение. Так в мирное время маскировалось секретное бомбоубежище, а ныне перевалочная база, лесопилка, склад оружия, формы, а также склад гражданских изделий из пластика. Места там хватит: три уровня подземных строений с вентиляцией, запасами провизии и медикаментов. Кладовщица Екатерина Зотова худенькая, симпатичная блондинка семнадцати лет со вздернутым носиком и веселым, беззаботным взглядом, который бывает только у молоденьких девушек, порхая возле склада бабочкой, остановилась, помахала рукой и скоро привела капитана к красному, противопожарному ящику, в который не успели засыпать песок и куда поместили медвежонка. Также она принесла молочную смесь и бутылочки с сосками. Медвежонок спал. Катя вздохнула и с умилением сказала:
Как поел, так на соске и уснул. И вот спит, сладенький. Кажется, сильно ослаб.
Катя встретила взгляд капитана и смутилась, глядя на него с благоговением и уважением, как смотрит ребенок на какого-нибудь уважаемого деда. Именно так в свои семнадцать видела Катенька любого человека возрастом за тридцать.
Благодарю Екатерина! А где шкуру взяли?
А, это Василий по описи нашел, в брошенном доме на полу лежала, сказала курносая блондинка и мельком обернулась к машинам, ища кого-то взглядом и загадочно улыбнулась, а что там случилось? Говорят, сам Серов прилетал?
Ничего что стоило бы внимания добрейшей Екатерины Зотовой, отшутился Иван и приказал грузить ящик с медвежонком. Понятное дело, об этой дыре в стене пойдут слухи. Только уж как-нибудь без него пусть идут. Дорога в поселок вела мимо Морока, такой же как большинство российских городов из бетона и стекла он виделся издалека безжизненными, наводящими тоску «коробками», а ночью так еще и ужас. Жизнь в городах осталась только вокруг станций, заводов и научных центров и то понятное дело не всех, а только тех, которые признаны необходимыми для выживания, уцелевшего в этой части планеты, человечества. Энергетика, металлургия, машиностроение в приоритете. Работников селят в ближайших домах, и так они верно и видны с воздуха горящим пятном на вечно уснувшем городе.
Поселок Иста был построен незадолго до начала эпидемии, как коттеджный поселок с намеком на элитность вблизи крупного города. Дома там хорошие, вокруг много распаханных полей и лугов. Но Иван в это дело не вникал, так что точно не скажет сколько гектаров и чем засеяно. На пустой дороге только у поселка навстречу выехала машина с «молочкой». В город везли молоко, творог, творожные сырки, мороженое и прочие молочные радости. Остальным ездить некуда, незачем, да и опасно.