Как только последний комок земли упал на могилу, руки Оливии соскользнули с пьедестала. Дождь прекратился, и вдруг в груди разлилось тепло. То ли на улице резко потеплело, то ли она совсем обезумела. Рабочий воткнул в землю лезвие лопаты, и вместе с тем уши Оливии пронзил противный визг колес по асфальту. Она, несмотря на усталость, резко дернулась и распахнула глаза в поисках машины. Однако увидела лишь лес из крестов и могильных камней. Кладбище простиралось на несколько километров вперед. Дорога же, по которой они попали сюда, находилась в противоположном направлении. Взгляд светлых глаз перепрыгивал с одного каменного ангела на другого, с одного пожелтевшего дерева на другое. Она прикрыла глаза, пытаясь собраться. В ушах стоял звон, заставляющий ее голову склониться. Ей нужно успокоиться.
Дождь прекратился, и Оливия подняла глаза к черному небу зонта. На ее плечи накинули пальто.
Оливия, хватит, она услышала за спиной уверенный голос Конарда, когда он набросил ей на плечи тяжелое пальто. Она обернулась, посмотрела на него, но мыслями находилась где-то далеко отсюда. Нам еще нужно ехать на прощальный вечер. Сможешь потерпеть еще немного?
Оливия без слов забрала зонт из его рук и двинулась в сторону машины. Единственное, чему она научилась в этой жизни, так это терпеть невзгоды и идти к своей цели. Осталась последняя ступенька и она будет предоставлена самой себе. Благо, Конард обо всем позаботился, и ей не нужно уже делать ничего, кроме как появиться на прощальном ужине и услышать примерно миллион сочувствий. Земля хлюпала под ногами. В пальто и с зонтом над головой ей стало намного теплее, и мысли спокойно потекли в нужном русле, заставляя ее тело не бездумно двигаться вперед. Она опустила глаза на часы и заметила, что они остановились. Когда это случилось? Похороны незаметно для нее затянулись на пару часов? Серые облака затянули небо, и определить, который час, она так и не смогла, но сгущающаяся тьма намекала, что пора уходить. И она пошла. Не совсем уверенной походкой, но зонт и пальто скрывали ее слабость. Черный «Камаро» ждал ее с включенными фарами и открытой дверью, словно монстр с открытой пастью. И вновь по привычке она, не раздумывая, залезла внутрь. Ее встретили стаканчик с кофе, плед и сидение с подогревом.
Она рассталась со своими друзьями зонтом и пальто, оставив их на подъездной дорожке.
Месье Легран попросил купить вам кофе и что-то перекусить, водитель вглядывался в силуэт Оливии на заднем сидении. Если вы вдруг изъявите желание, скажите или махните рукой. Может, хотите куда-нибудь заехать перед прощальным ужином? Домой? Переодеться и принять душ? Никто не удивится, если вы опоздаете, мадемуазель Корон.
Нет, поехали сразу на ужин, она всматривалась в зеркало заднего вида, изучая и пытаясь понять, чем вызвана обеспокоенность водителя: тем, что Конард ему хорошо заплатил, или же это искреннее сочувствие. Я готова.
Я поеду объездной дорогой, чтобы ваша одежда высохла, мадемуазель Корон.
Водитель переключил свое внимание на дорогу, поэтому мог только спиной почувствовать испепеляющий взгляд Оливии. Какой настырный проигнорировал ее желание казаться всесильной и дал столь необходимую передышку. Раздражение разрядами тока побежало по позвоночнику, побуждая бросить пару колких фраз, однако усталость все же заставила прикусить язык. Оливия отвернулась к окну, чтобы отвлечься, глядя сначала на кресты, а потом на Париж.
Город уже успел ей наскучить. За последние десять лет самое крупное изменение, произошедшее в нем, демонтаж Эйфелевой башни. Парижане добились своего, и вместо неуклюжего памятника теперь появилось еще одно поле. После открытия клиники Оливия не появлялась в центре Парижа почти полгода. Деловые бумаги и сложные пациенты сожрали все ее время. Какая разница, в каком городе твоя квартира, если ты все равно не выходишь за ее пределы? Доставка и деньги заменили ей реальный мир. Пациентов она принимала в клинике, а старых друзей, например, Конарда, у себя дома.
Оливия поежилась. На открытие собственной клиники их вдохновил Отис, а Конард дал денег. Несмотря на многолетнюю дружбу, доктор Корон взял кредит в банке Легранов по условиям для обычных клиентов. Оливия совершенно не волновалась за его погашение. Дела шли так хорошо, что и не верилось. Они качественно отбирали врачей, а уж про опыт и известность ее отца говорить не приходилось. Она носила фамилию одного из самых талантливых психиатров.
Она случайно заметила, что водитель, выполняя обещание, поехал по окружной. Это даст ей всего минут тридцать побыть наедине с мыслями. Она потеряла отца в результате страшного ДТП. Его пришлось хоронить в закрытом гробу. После крупной ссоры они не виделись почти пять дней и вот встретились на опознании, где лишь ДНК напоминало об их родстве. Теперь она стала единоличным держателем их семейного бизнеса. Она так ни разу и не заплакала после его смерти. Все плакали. Даже Конард обливался горючими слезами, а его родная дочь успокаивала его, будто ее не коснулась трагедия. Оливия навсегда запомнит полный тревоги взгляд Отиса.
О чем вообще речь? Она пришла в блестящем платье на похороны.
И как бы водитель ни старался замедлить ее появление на прощальном ужине, ему все же пришлось спустя полчаса припарковаться у ресторана.
Автомобиль заглох, и они погрузились в неуютную тишину. Темнота сковала салон машины. Снег с дождем превратился в ливень. Оливия поерзала на месте, жалея об оставленном на кладбище зонте. То, с какой легкостью Отис привязывался к вещам, называя их друзьями, раньше забавляло ее Стоило и ей чему-то поучиться у него. Зонт бы ей сейчас пригодился.
Она закусила губу и глубоко вздохнула. Сейчас ей вновь предстоит играть роль сильной и ни о чем не беспокоящейся девушки на глазах у семидесяти гостей. Благо, Конард не делал общего стола, и ей не придется снова толкать речь. Она посмотрела на себя в отражении окна. За те несколько лет, которые прошли с ее выпуска, она ничуть не изменилась. Единственное стала носить очки, когда сидела за компьютером или документами. Идеальная кожа, идеальный макияж, идеальные волосы и фигура, кто-то путал ее с моделью, кто-то в шутку называл дьяволом. Ее пристальный взгляд с легкостью пробирался в самые темные тайны пациентов и выводил их разум к свету.
Оливия провела рукой по волосам, по лицу Ее указательный палец коснулся губы и очертил контур, кисть опустилась к горлу и несильно его сжала. Она цепляла на себя последнюю маску. Ей надо, нет, ей жизненно необходимо отыграть сегодня на все сто. Никто не должен узнать, что она действительно чувствует. Оливия дала себе еще три секунды и прикрыла глаза, чтобы собраться. Стоило векам раскрыться, как на ее лице появилась счастливая улыбка. По крайней мере, ей показалось, что она создает такое впечатление. Только водитель заметил, что улыбка-то вовсе не счастливая; на лице Оливии расцвело бессильное безумие. Он порывался что-то сказать, предложить свой зонт или напомнить об уже остывшем кофе, но испугался. С ужасом глядя на широкую улыбку, горящие от злости глаза, водитель отпустил Оливию Корон восвояси. Не прощаясь, не оборачиваясь, она открыла дверь, и тишину салона нарушил шум дождя. Хлюпая туфлями, она вышла из салона. Громкий хлопок двери вывел водителя из транса. Он продолжал наблюдать за Оливией, которая шла под дождем, будто прогуливалась по Марсовым полям летом, беззаботно и гордо.
Ей срочно нужна помощь. Таких таких глаз я никогда не видел, водитель говорил сам с собой, не в силах сдержать ни мысли, ни эмоции. Надеюсь, у нее есть тот, кто поможет.