Пётр ел и молчал. Потом заговорил о бизнесе. Он сказал, что бизнес его родная стихия. Он не хотел бы тратиться на выстраивание карьеры, не смог бы ждать двадцать лет, когда его назначат министром. Успех должен быть стремительным, работа не в тягость, а доход достаточным. И всегда должно оставаться время, чтобы заниматься саморазвитием, путешествовать и развлекаться.
Лера слушала с отрешённым лицом. Её жизненные приоритеты были совсем другими. Она занималась построением карьеры, не имела времени на саморазвитие, давно не путешествовала и почти никогда не развлекалась. Она хотела стать министром! И будет ждать двадцать лет. Столько, сколько потребуется. В этом она видела риск, смысл и радость своей победы и исполнение желаний.
Пётр не то что ей не подходит, он ей противопоказан!
Она сорвала салфетку с колен и бросила её на стол.
Мне пора!
Пётр поднял глаза: ну что это за манеры? Он ещё не доел, а она уже уходит!
Лера встала. Взяла сумку, покрутила её в руках и посмотрела в окно.
Он её не удерживал.
Она ушла, не дождавшись реванша.
Пётр заказал коньяк и задумался. Ему никогда не удержать эту женщину. Она поперечная. Она всё делала поперёк тому, что установлено нормой, что требует разум или благополучие. В семье её учили быть сдержанной, не обижать людей, не провоцировать ссору, кропотливо и заботливо выстраивать отношения. Лера делала всё по-своему. Она вычеркнула Петра из своей жизни. Она поставила на нём крест.
В течение одного приёма пищи их отношения прошли все стадии деградации: от бурного ликования и проникновенной нежности до леденящей скуки и едкого аскетизма.
Никто не виноват, что не сложились пазлы, не нарисовалась картинка, не устоялась модель их совместного будущего.
Глава 3. Barolo жесткой структуры
Однажды Пётр зашёл в антикварный магазин известного в городе эзотерика. Эйнштейна.
Это было изящное местечко в стиле ар-деко в провинциальном ландшафтном урбанизме, где продавались подержанные вина знаменитых в мире алкоголиков: бутылка водки Ельцина, недопитый коньяк Черчилля, бокал мохито Хемингуэя.
Вежливо поклонившись хозяину, он стал рассматривать грамоту в старинной золочёной рамке.
Оригинальная грамота, поспешил заверить хозяин, Подписана Александром Первым и сопровождается медалью «За усердие на пользу казённую».
Пётр приподнял брови, благодушно улыбнулся и, не поверив ни одному слову, перевёл взгляд на картину, написанную маслом.
В парижском кафе за авторством Бориса Григорьева. Копия картины находится в Третьяковской галерее.
Покрывшись тенью досады, Пётр подумал, что это откровенное враньё, и недовольно отвернулся.
Поймав ноты недоверия, хозяин занервничал и ткнул пальцем в розовое пятно, расположенное в самом центре картины.
Здесь изображена моя бабушка.
С розовым задом?
Хозяин подёрнул усами.
С розовым задом в Париже!
Умм.
На Париж она потратила молодые годы. А на зад ушло столько розовой краски, сколько не ушло на все остальные лица!
Не сомневаюсь.
Смешной старик! подумал Пётр и усмехнулся. Внешне Эйнштейн напоминал того самого Эйнштейна, только взгляд попроще. Не на Вселенную, а в торговую сеть.
Пётр переместился к стеллажам, где в глубоких деревянных ячейках хранились марочные вина. Там было на что посмотреть и что выбрать.
Вот ваше вино!
Эйнштейн выхватил одну из бутылок и погладил крутой бочок.
Docg Barolo из сорта винограда Неббиоло.
Неплохой выбор.
О да! Сложная винА. Необычайной глубины и большого потенциала. Трудна для искупления. Вам потребуются правильные, понимающие люди, чтобы распить винО и раскаяться.
Раскаяться? Не понимаю.
Старик недовольно крякнул.
Вы хотите сделать покупку?
Хочу.
Тогда покупайте! Я продаю винУ!
ВинУ?
Довольствуясь тем, что вскипятил интерес, старик заговорил медленнее, смакуя каждое слово и кайфуя от каждой фразы.
У вас королевская винА! Docg Barolo. Жёсткой структуры и яркой кислотности.
Моя винА находится в бутылке?
Старик принял важный вид и оттопырил нижнюю губу.
Именно так. Ваша винА находится в бутылке. Она произведена в Италии, в регионе Пьемонт.
Взгляд Петра затуманился.
Я бывал в Пьемонте.
Вот видите! Ваша винА оттуда.
Пётр недовольно поморщился: никакой вины у него не было! Он не воровал, не убивал, не насиловал. Он просто бывал в Пьемонте. Да, кстати! Там был один мальчик Впрочем, неважно.
Сколько вам должен? За винО?
Сколько хотите. Заплатите столько, сколько стоит ваша винА!
Пётр заплатил тысячу.
Эйнштейн обиделся.
Это всё? Всего одна тысяча? Люди готовы заплатить миллион, лишь бы избавиться от винЫ.
У меня нет винЫ. Пусть платит тот, кто виноват!
Он взял бутылку и направился к выходу.
Постойте! окликнул его хозяин. Вы помните свою винУ?
Пётр махнул рукой.
Молодой человек! ВинА величина относительная.
Пётр не слушал.
Имеет свойство расширяться.
Намеренно игнорируя, Пётр хотел выйти, но чуть не был сбит с ног перевозбуждённым покупателем, который ворвался в магазин и сразу потребовал хозяина.
Вы Эйнштейн?
Нет. Не я. Эйнштейн за стойкой.
Покупатель подлетел к стойке.
Вы эзотерик?
Да.
Продайте волшебного винА.
Дак, пожалуйста! Сколько угодно!
Эйнштейн добродушно улыбнулся и широко развёл руками. Потом он нырнул под прилавок, пошорготился, но ничего не нашёл. Тогда влез на лестницу и заглянул на верхнюю полку. Подвигал там бутылки, но ничего не нашёл. Слез с лестницы и выскочил в подсобку. Порылся в ящиках и, наконец, вернулся с бутылкой ликёра.
Отличный выбор. Парень! Ликёр Baileys. Сладенький, сливочный, но сногсшибательный. Специально для тебя.
Поможет?
Только в том случае, если сам захочешь.
Я-то хочу Только цена высокая!
Ну, знаешь Товар дорогой. Особенной. Вот, посмотри. В основе ликёра односолодовый виски Dalmore. Бутылка изготовлена вручную, упакована в шкатулку из красного дерева и снабжена замочком.
Покупатель полез в карман за банковской картой. Лицо Эйнштейна замаслилось, губы растянулись в сладчайшей улыбке. Он подпрыгнул на месте, как теннисный мячик, и заворковал, как влюблённый голубок.
Рекомендуй меня друзьям, подругам и родственникам. Пусть все приходят! Не принимаю психопатов и маньяков. А остальным пожалуйста! Двери открыты. Выкупайте винО для искупления винЫ!
Эйнштейн победно глянул на Петра: видал, как! А ты денег пожалел!
Петр недовольно скривился и вышел из магазина.
Кем вообразил себя этот старикашка? Генеральным прокурором? Провидцем? Или тем самым Эйнштейном, который создал теорию относительности.
Ворочая крупным бизнесом, Пётр был сдержан в эмоциях, но тут не удержался. Психанул. Из-за чего? Из-за бредней сумасшедшего.
Устыдившись самого себя, он крутанул пакет и хотел забросить в авто, но передумал. Сунул телохранителю, который не отходил, стоял за его плечами. И двинулся по улице.
Падал снег. Редкие пухлые снежинки, гонимые ветром, летели по косой и собирались в огромные сугробы. Снег зависал на деревьях, укутывал шапки прохожих и ложился на тротуар.
Из магазина выскочил Эйнштейн и закричал ему вслед.
Молодой человек!
Ветер оборвал фразу, и Пётр услышал только обрывки: Моодойвек!.
Старик сложил руки рупором и закричал ещё громче с таким большим напряжением, какое позволяло его стариковское здоровье:
Не теряйте времени! Молодой человек! Скорее распивайте винУ!
Пётр оглянулся и увидел фигуру, изогнутую ветром.
Да пошёл ты! Шарлатан!
Он выругался, а ветер подхватил его слова, скомкал, зажевал и проглотил. Однако старик услышал. Свернул плечи в толстом вязаном свитере и перестал походить на Эйнштейна. Стал выглядеть как простой неряшливый еврей.