Яна подошла к одной из служащих, на вид гораздо старше окружающих длинноногих фламинго в «матросках». На ее бейджике было написано: «Ст. менеджер Осокина Анна Петровна».
Показав ей свое удостоверение и тем самым удивив служащую до предела, Быстрова взяла под локоток Анну Петровну и тихонько шепнула ей:
Я бы хотела поговорить с вами, но не здесь. Давайте сходим в какое-нибудь близлежащее кафе и спокойно побеседуем.
Но Ведь полиция Толя сказал, робко залепетала женщина.
Не волнуйтесь, со мной выпустят, успокоила ее Яна и, подмигнув Маргоше, повела Осокину к выходу. Охранник нахмурил брови, видимо, пытаясь сообразить, стоит ли выпускать человека, который сам запретил всех выпускать, но в этот момент раздался требовательный стук в дверь и запищал домофон.
«Толян» метнулся к выходу и распахнул дверь. Первым влетел в помещение следователь Соловьев, на ходу снимая фуражку и отирая рукой со лба пот. За ним следом ввалилась целая группа оперативников. Яна удивленно посмотрела на Олега. Она еще никогда не видела его в форме. За те годы, что они были знакомы, Соловьев все время ходил в «гражданском» и теперешний «прокурорский» вид его настолько шокировал Быстрову, что она от неожиданности даже растерялась. На помощь к ней пришла Маргоша и пробубнила:
А я вот всегда говорила, что форма украшает мужчину. Смотри, какой красавец наш Батон! И она, поздоровавшись с Соловьевым, начала вводить его в курс дела.
Олег! оттаяла Быстрова. Соловьев обернулся. Я со свидетельницей выйду в соседнее кафе для приватной беседы. Скоро вернемся. И не взирая на то, что следователь удивленно нахмурился, вытащила уже не сопротивлявшуюся Осокину на улицу.
Буквально в соседнем здании располагалось кафе «Бистро» и они зашли туда. Яна заказала две чашки кофе и парочку пирожных. Анна Петровна, видимо, находилась в состоянии сильного нервного потрясения, и Яна, немного подумав, заказала еще и пятьдесят граммов коньяка.
Выпив коньяк, Осокина вздрогнула, потом на лице ее появились красноватые пятна, глаза приняли «человеческое» выражение, и она с благодарностью посмотрела на Яну.
Успокойтесь, Анна Петровна, начала говорить Быстрова, все самое страшное уже позади. Лучше расскажите-ка мне о том, когда вы в последний раз видели вашу бывшую начальницу, Людмилу Ханкину.
Осокина нахмурила лоб, закрыла глаза, потом быстро открыла их и сказала:
Ну как же! В позапрошлую пятницу! Люда как раз уезжала в ЮАР с группой. Ну, она иногда любит, ой, простите, любила в некоторые страны сама возглавлять тургруппу. Наши менеджеры бывали только рады: во-первых, ответственность на главного в группе колоссальная, знаете, всяческие загвоздки с проживанием, проверкой документов, ну, в общем Да и здесь, в Москве, когда Люда уезжала, как-то поспокойнее было. Девчонки расслаблялись, а я им не мешала. Людмила Аркадьевна, Осокина тихонько кашлянула, очень строгим руководителем была. Могла уволить за любой, даже мелкий промах. Зато и девчонок, тех, кто удержался, вышколила по международному стандарту, а не как у нас в России обычно. Сами, небось, знаете лишь бы глазами накрашенными водить, да тупо повторять одно и тоже
Скажите, Аня, Быстрова постаралась смягчить тональность разговора, ничего, если вас так буду называть? она улыбнулась.
Да, конечно, робко улыбнулась в ответ Осокина.
Так вот, Аня, вновь начала Быстрова, расскажите мне, какое впечатление произвела на Вас Людмила Ханкина перед отъездом в ЮАР? Может, нервничала она сильно? Или поругалась с кем-то?
Ой, точно, поругалась! вдруг вспомнила Осокина и аж подпрыгнула на стуле.
Расскажите, пожалуйста, это очень важно для следствия. С чего все началось с тот день? Я имею в виду ссору?
Да с Танькой Гребешковой она поругалась, сказала доверительно Анна Осокина, вынимая сигарету из пачки и с наслаждением закуривая. Коньяк, видимо, довершил свое могучее воздействие на ее нервную систему, и теперь, хлебнув кофейку, она окончательно расслабилась и пришла в себя.
Кто такая Татьяна Гребешкова?
Да секретарша ее кретинская! вылила злобу старший менеджер. Эту самую Гребешкову ей подсунул один грузин знакомый, богатый, черт. Судя по всему, этот самый грузин вложил достаточно средств в Людину фирму, чтобы чувствовать себя на правах хозяина. Вот он одну из своих профурсеток и подсунул Люде, когда надоела самому. У него ведь и семья есть и официальная любовница, щеки женщины раскраснелись то ли от выпитого коньяка, то ли от возможности перемыть косточки окружающим.
Из рассказа Осокиной, выходило, что богатый грузин часто приезжал в турфирму «Han-Travel», причем не всегда один. Иногда вместе с ним приезжали какие-то хмурые парни в черных костюмах или разряженные до предела тетки. А однажды, примерно полгода назад, он приволок с собой Таньку Гребешкову белокурую змею, как за глаза окрестил ее коллектив.
Таньку с первого же дня невзлюбили все: нрава она была вздорного, могла вот так, запросто, на человека накинуться с воплями, на скандалы она была мастер. И никого и ничего интриганка не боялась. Как будто Вахо, грузин этот, обещал ей могучую поддержку.
Людмила Ханкина иногда ссорилась со своей секретаршей: ругала ее частенько за беспорядок на столе и за немытые чашки. А та вылупит на нее свои бесстыжие голубые глаза, да и еще имеет наглость перечить мол, дел и так невпроворот.
Что и вправду некогда было? Так много дел у секретаря турфирмы? искренне удивилась Яна.
Да я вас умоляю, рассмеялась Осокина. На самом деле «некогда » Таньке было по той причине, что она в то время любовь закрутила с одним мужиком молодым. Он однажды приехал к нам билеты на «Средиземноморье» покупать. Есть такой эксклюзивный круиз для богатеньких лентяев: возят их на огромной «лодочке» с бассейном и спортзалами по Средиземному морю и ублажают всю дорогу артистами, аукционами и прочей разностью. Уж очень богатеньким нравится, что «пароходик» заплывает в Ниццу, Майорку, Барселону
Вот и Танькин «жених», как мы тут же окрестили мужика, намылился по этому маршруту прокатиться. Да не один, а с девушкой своей. Но, как только нашу Таньку увидел, так и запал на нее. С девушкой своей поссорился, да Таньку с собой в круиз и забрал! Во как!
Ну, Танька быстренько «за свой счет» накатала бумажку Людмиле, да и рванула в круиз с новым хахилем. Через пару недель вернулась. Смуглая, довольная, с шикарными сережками в ушах. Знать, мужик-то тот и впрямь богатым был, раз мог подарить Таньке-лахудре такую ценную вещь.
А скажите, Аня, вновь перебила Быстрова разболтавшуюся сотрудницу турфирмы, что за серьги были на Татьяне, случайно не бриллианты?
Как вы догадались? удивилась Осокина, точно, брюлики, да много их в каждой сережке понатыкано, хоть и маленькие. Наши девчонки от зависти просто полопались. А Танька вообще перестала на нас всех внимание обращать. Ходила, словно модель по «языку». С нами не разговаривала презирала, за бедность, наверное. Она ведь замуж собралась за того мужика выскочить.
И что, выскочила? с нетерпением спросила Яна. Кстати, а где сейчас ваша Танька? Что-то я на работе ее не заметила.
Анна посмурнела, взяла новую сигарету, закурила и, выпустив большой клуб дыма, проворчала:
В больнице Танька. В «психушку» попала. Она, оказывается, наркушница была. Только умело скрывала. Вот отсюда и ее все закидоны были с истериками и скандалами.
Когда она попала в больницу?
Да сразу же после отъезда Людмилы Аркадьевны, Анна посмотрела в окно, словно вспоминая что-то. В день отъезда Людмила обычно всегда веселая бывала шутила, обещала девчонкам сувенирчики привезти. А в ту пятницу она бусы свои любимые потеряла. Что было! Летели клочки по закоулочкам!