У подъезда тоже камера. Если и впрямь девушку придется искать, надо будет получить к ней доступ. Я открыл домофон своей «таблеткой».
С незапамятных времен у меня остались ключи от Римкиной квартиры. Когда я предложил их вернуть (после того как мы бесповоротно расстались), она, помнится, беспечно махнула рукой: «Пусть побудут у тебя. Авось пригодятся, потом подумала и добавила: Не в том смысле, что ты когда-нибудь вернешься. Я насчет тебя не передумаю, не надейся. Но вдруг я сама однажды ключи от дома потеряю».
Так запасная связка у меня и осталась. Лежала в офисе в столе.
Я поднялся на лифте. В нем по-прежнему играла мелодия из «Эммануэль» как четыре года назад, когда мы, в пылу совместного расследования, однажды с Римкой сошлись. Сейчас песенка звучала по отношению ко мне издевкой.
Я позвонил в хорошо знакомую дверь. Нет отзыва. Потом снова и снова. Полное молчание. Тогда я поправил, на всякий случай и для вящей уверенности, газовый пистолет в кобуре скрытого ношения и своим ключом отпер дверь.
Из коридора несколько раз позвал: «Римма, Римма!» но тишина была мне ответом. Я заглянул на кухню. В совмещенную ванную/туалет. Наконец, в Римкину единственную спальню с громадным сексодромом посередине.
Слава богу: я не обнаружил свою помощницу, бездыханную или без сознания.
Но и подсказок, куда она могла деться, тоже оказалось негусто.
Квартира предстала предо мной убранной. Римка в целом была чистюлей. Для каждой вещички у нее имелось свое запрограммированное местечко. И горе было мне во время совместного проживания, когда я его нарушал!
Но сейчас всевозможные мелочи, разбросанные повсюду, демонстрировали натюрморт на тему: «Девушка спешит на свидание». Помнится, был старый фильм, довоенный, с таким названием.
На кровати, тщательно заправленной, валялся халатик не висел аккуратно в шкафу-купе. Фен, не выдернутый из розетки, был брошен на трюмо перед зеркалом. А на кухне на столе (да, на столе, прошу заметить, а не в посудомоечной машине, как полагалось, или, на худой конец, в раковине) стоял бокал, в котором застыли потеки красного вина, рядом плошка с недоеденными орешками.
Картина вырисовывалась ясная: девушка вчера пришла с работы, приняла ванну или душ, уложила причесочку, выпила бокал-другой красного сухого в качестве аперитивчика, для настроения и рванула в город, в мир обманчивых приключений.
Она явно не собиралась никого к себе приводить, иначе такая аккуратистка, как Римка, не стала бы бросать на видном месте фен, халатик, бокал тем более спрятать их было делом одной минуты.
Значит, гражданка кинулась в вихрь удовольствий и так из него и не вынырнула.
Тут я заметил оставленный на кухонном столе Римкин планшет.
Теперь, когда основная жизнь сограждан происходит в виртуальном пространстве, он мог дать мне важные наводки: куда делась моя любимая помощница. Тем более у меня имелись надежды взломать ее пароль и, как следствие, добраться до содержимого Римкиного сетевого мира.
Я захватил планшет с собой.
Если впоследствии от моей помощницы вдруг возникнут претензии по поводу вторжения в ее частную жизнь, у меня найдется железное алиби: «Через него я искал тебя, моя дорогая, потому что очень беспокоился».
Римма.
Вчера
Район возле метро «Академическая» был для нее незнакомым, но по давней привычке детектива «хочу все знать!» Римма пробила его заранее.
Ресторан «Осетр и окунь» помещался в отдельно стоящем здании. Рейтинг у него оказался выше четырех (из пяти возможных), а отзывов суммарно насчитывалось свыше ста хороший знак. Средний чек сулил полторы-две тысячи рублей без спиртного на одну персону.
Меню в Интернете девушка изучать не стала. Подумала: «Пусть незнакомый поклонник попробует меня удивить».
К заведению она подъехала на такси, но попросила остановить у тыльной стороны ресторации. Там располагался служебный ход самое то, что нужно.
Как часто случалось, у черного хода сотрудники выставили стул, на котором развалился кто-то из персонала: с удовольствием покуривал вейп и шерстил в телефоне соцсети.
Римма подошла к нему развратной походочкой, покачивая бедрами.
Парнишка был хорошенький, чернобровый и голубоглазый. На фирменной поварской куртке оказался вышит знак: переплетенные телами окунь с осетром точнее, гибкий, хрящеватый осетр, обвившийся вокруг плотненького окунька.
Парень с удовольствием оторвался от виртуального мира в пользу девушки во плоти и крови.
Привет, красавчик, спросила она низким голосом, скажи, ты в «Окуне» работаешь? Или в «Осетре»?
Тот оценил ее незатейливый юмор, хмыкнул:
В обоих, и в «Окуне», и в «Осетре».
Можешь меня провести незаметно через служебный? Хочу глянуть на чувака, который в зале у вас сидит.
Зачем?
Он меня ждет, а я пока не знаю, хочу ли с ним встречаться.
Провести-то можно. Но, как говорила моя бабушка: а что я буду с этого иметь?
А вот моя бабушка, возразила Римма, в детстве меня учила: не надо никогда мелочиться и стараться урвать по крохам. Будь великодушным, деточка внушала мне моя старушка, и тогда ты получишь от мироздания во сто крат больше, чем если будешь крысятничать по мелочам.
Впечатляюще сказано. Мудрая бабуля.
Кроме того, вот. Вдруг тебе по жизни понадобится помощь. Или захочешь развить перспективное знакомство.
Судя по тужурке, парень трудился не официантом, а на кухне возможно, даже су-шефом. Римма всегда испытывала слабость к мужчинам, которые умеют готовить, поэтому протянула ему визитку, где значилось: «Детективное агентство «Павел». Римма Анатольевна Парсунова» и два рабочих телефона.
Ого, сказал юнец, разглядывая визитку, так ты, Римма Анатольевна, здесь по служебной надобности?
Будем считать, что да.
А кто такой Павел в названии агентства? Апостол Павел? Или Павел-муж?
Слушай, ты очень много вопросов задаешь. Захочешь поболтать, позвони мне завтра. Нет, лучше послезавтра. Пошли, проведешь меня, получишь в итоге плюсик в карму.
И паренек послушно сопроводил Римму. Он оказался высокий, мосластый, от него вкусно пахло незнакомым парфюмом и дорогой едой.
Служебный коридор был заставлен кегами из-под пива, большими банками с оливковым маслом и гигантскими упаковками с макаронами. Они вошли в предбанник, в который из кухни выскакивали официанты, он вел в обеденный зал.
Сам зал от кухни и предбанника прикрывали аквариум с обреченными жителями моря и ширма с изображением подводного мира. Девушка приникла к ней и стала наблюдать. Посетителей оказалось совсем немного. Одинокий мужчина и вовсе в единственном числе. И если они договорились с Новеньким встретиться здесь в девять, а часы показывали девять с четвертью, он первый и последний кандидат на роль ухажера.
Римма стала изучать его лицо.
Павел.
Назавтра
С Римкиным планшетом под мышкой я спустился в ее развратном лифте («Melodie damour chante le coeur dEmmanuelle»).
На всякий случай решил в этот раз пройти к метро иным путем. По пешеходной дорожке мимо школы спустился на улицу Бахрушина. По ней вернулся на Садовое и по нему поднялся к метро.
В толпе народу проехал одну остановку по зеленой ветке до «Автозаводской». Трудовой день кончался, публика разъезжалась из делового центра по рабочим окраинам.
У «Автозаводской» я пересел в свою «бэху» и полетел домой в Перово. Я мечтал поскорей добраться до Римкиного планшета.
Когда-то я тоже жил в самом что ни на есть центре. Да вдобавок гораздо центровее Римки на Большой Дмитровке, бывшей Пушкинской, в доме, рядом с которым впоследствии обустроили Совет Федерации. Правда, у меня имелась лишь комната в коммуналке, и я в итоге за свой метраж получил двушку в относительно новом доме в тихом окраинном Перово.