Смотрит на меня свысока.
Что петь, товарищ Грымза? срываясь на фальцет, спрашиваю я.
Что угодно, лишь бы не про дождь, отмахивается она.
По её лицу бегут струи воды, с носа падают капли. Я стою уже по щиколотку в воде.
Может, вы нас выпустите?
Исключено, сухо отвечает Грымза.
Но мы можем погибнуть, всхлипываю я.
Это ваши проблемы. Считайте, что вы казнили сами себя. И того парня.
Смотрю на эту злобную тётку. Её щупальца в воде кажутся ещё ужаснее. И больше. Ладно, была не была. Попробую спеть что-нибудь солнечное. В голове вертится "Солнце моё". Начинаю тихонько. Дождь будто бы усиливается. Тувинец открывает глаза и пристально смотрит на меня. Что он пытается мне сказать? Кивает. Чем придаёт мне уверенности. Припев звучит ярче, а к концу песни дождь почти прекращается. Сами капли уже не такие холодные. Тёплые, приятные.
Дальше вы сами справитесь, криво усмехается Грымза и шлёпает к лестнице.
Свет на пятачке между дверями гаснет. Я замолкаю. Ставшие редкими капли падают на кожу.
Продолжай, тихонько произносит Мир и с грохотом поднимается.
Пою всё, что помню. Тувинец ладонями отбивает ритм. Солнечные песни помогают прекратить дождь. Вода из подземелья медленно отступает. Впитывается в землю. Но мы по-прежнему мокрые. Холодно.
Развешиваю одежду на спинке кровати и закутываюсь в простыню и полотенце.
Если к вечеру не просохнет, придётся спать стоя. Матрас тоже мокрый. Ну и дел я натворила. Безумный сон. Мама, я хочу проснуться!
Феекоты, что принесли нам обед, нервно подёргивают лапками, пытаясь стряхнуть с них воду. Они недовольно урчат и торопятся покинуть подземелье.
Элла, окликает меня Мир после скудного обеда, спой ещё.
Я уже боюсь рот открывать, честно признаюсь я. То дождь идёт, то штукатурка сыплется. Куда я вообще попала? А главное, как выбраться теперь? Мир.
Не знаю, отвечает парень. Грымза не отпустит.
Пятачок освещается, и сосед замолкает. На лестнице появляются чьи-то ноги. Упс! К нам пожаловал декан гипно-предсказательного, а я в одной простыне. Так, главное, делать вид, что всё в порядке, и ни в коем случае не смущаться. Бабуля учила. Она-то у меня была ого-го! Рассказывала, как однажды так отплясывала на концерте, что сцена под ней проломилась. Бабуля застряла по пояс. Но номер отпела. Да так, что публика решила, что это элемент шоу. И трижды вызывала бабушку на бис. В общем, важно не терять самообладания и делать вид, что ничего странного не происходит.
Действительно, ничего странного в том, что я смотрю на рыжего, как под гипнозом, кутаясь в мокрую простыню и босиком. Волосы хоть отжимай, но пусть он думает, что я принимала душ.
Товарищ Куприянова, декан приближается, а я втягиваю носом его парфюм с нотами пачули.
Обожаю этот запах.
Анакондовна сказала, вы прирождённая шаманка.
И актриса, не отрываясь от его гипнотических глаз, зачем-то говорю я.
Вы несомненно очень талантливы. Я бы очень хотел вас, пытаюсь протиснуться сквозь решётку, но безуспешно, видеть на своём факультете.
Я согласна, шепчу. Только вытащите меня отсюда, товарищ Ни.
Я доложу Грымзе о вашем решении, и уже вечером или завтра утром вы будете свободны, проводит пальцем по моей щеке.
Простыня соскальзывает, но я вовремя её ловлю и закутываюсь по самую шею.
Я буду ждать вас, товарищ Ни.
Я вас не подведу, шепчет он. Вы вернётесь домой, как только наш факультет получит благословение главного шамана.
Когда? невольно хватаю декана за руку.
Не отпущу, пока всё не расскажет.
Когда мы получим высший балл на выпускном и кубок турнира. Если гипно-предсказательный победит в общем зачёте, я лично укажу вам нужную дверь. Вы вернётесь домой, к родным.
Киваю.
А телефон? Тоже вернёте? спрашиваю с надеждой.
Не сомневайтесь, одаривает меня улыбкой.
Могу поклясться, ТАК умеет только он. Ни Колька, ни мама, ни отец. Никому не удавалось лишить меня разума одной лишь улыбкой.
До вечера, леди, вижу, что он сейчас хлопнет в ладоши и исчезнет.
Не даю ему этого сделать, хватаясь за вторую руку. Простыня падает, машинально пытаюсь удержать её коленкой. Какая глупость!
Товарищ Ни, слышится голос Анакондовны, что вы Леди! восклицает она. Вы Вы Наказаны.
А я и так наказана. Николас Иявич, раскланявшись перед Грымзой, растворяется в воздухе. А я стою в одном белье перед ректоршей.
Немедленно оденьтесь. Сейчас за вами придут.
Рыжий и чёрный феекоты не заставили себя долго ждать. Даже наоборот. Это я заставила их ждать. Одеваться в мокрое и холодное было откровенно неприятно. Но деваться некуда. Когда вокруг моих запястий образовались путы, замок щёлкнул, дверь открылась.
Я думала, на свободу выпускают без наручников, выходя, сразу говорю я.
На свободу, да, коротко отвечает Грымза.
Когда коты ведут меня по ступеням наверх, я слышу, как она сухо бросает Миру:
А вас, товарищ Лонн, на рассвете казнят.
Путь к свободе лежит через подземные коридоры. Коты молчат. Я тоже. Мысли заняты Миром. Жаль его. Я успела привыкнуть. Суровый мир. Суровые законы. Главное, чтобы мне выбраться отсюда живой. Надеюсь, Ни поможет. Кажется, он единственный на моей стороне. Впереди огромная дубовая арочная дверь.
Не подведите, товарищ Куприянова, слышится из темноты режиссёрский голос.
На меня напяливают какое-то тряпьё, суют в руки бубен и колотушку. Дверь открывается, чувствую толчок в плечо, и вот я уже во внутреннем дворике в центре круга. На меня смотрят сотни глаз. Девушки с гипно-предсказательного за стеклом в коридоре галереи. Мои тувинцы я машу им рукой вдоль стены нашей общаги. Напротив меня 12 девушек в длинных льняных сарафанах с узорами. Все с волосами пшеничного цвета и светлыми глазами. Раздаётся громкий удар, и откуда-то сверху гремит голос: "Турнир объявляю открытым".
Глава 9. Турнир
РодноГрадский институт благородных белых ведьм представляет товарищ Ломанова, продолжал вещать голос. Природо-творительное училище представляет товарищ Куприянова.
Эй! Стойте! Какой ещё турнир? Какая Куприянова? Это я что ли? Ну, предположим, я. А делать-то что?
Смотрю на стайку девушек напротив. Они синхронно шагают в мою сторону и взмывают в воздух. Одна из них приземляется возле меня и приветствует кивком головы. Отвечаю тем же.
Победит сильнейшая! вещает голос.
Осматриваюсь в поисках поддержки. Но вижу только ухмыляющееся лицо Грымзы, озадаченного Русского и довольного рыжего. Мои тувинцы вообще на меня не смотрят, что-то обсуждают. Точнее, слушают Яра и то кивают, то качают головами. А на колокольне без колокола я вижу четвёртого из приёмной комиссии седого тувинца. Он три раза бьёт в бубен, и мы с соперницей оказываемся под куполом.
Тур без правил. Вы можете использовать любую доступную вам магию, кроме смертельной, вещает голос.
Догадываюсь, что он принадлежит тому самому тувинцу с колокольни. Внимательно изучаю соперницу. Похожа на Наташку из 11 "В", которая чуть Кольку у меня не увела из-под носа. И когда! На 9 мая, гадина. Я стою на сцене, "Катюшу" пою, а она к нему подкатывает у меня на глазах. Думала, я не замечу. Но Колька крепкий орешек. Как он там без меня? Вдруг опять эта кобыла на него глаз положила. Так, надо разобраться с этой ведьмой. В смысле с соперницей. Напротив. А потом уж и с Наташкой, когда вернусь домой. Шмыгаю носом, вспомнив родных. Ну держись, Наташка! Бросаюсь вперёд, и на! получи колотушкой! Ведьма тут же взмывает вверх, повалив меня на землю мощным потоком воздуха.
Что она творит? слышу громогласный вопрос.
Действительно, что творит эта гадина? Обрушивает на меня потоки воды. А я я ещё после дождя в подземелье не обсохла. Встать на ноги удаётся только со второго раза. Ну держись, Наташка! Угрожающе стучу в бубен. Ведьма поднимается выше, но упирается в купол. Машет руками, будто дирижирует на три четверти. Но это и я умею. Машу колотушкой. Волосы ведьмы развеваются на ветру. Она бубнит какие-то непонятные слова, и меня иссушает горячий поток воздуха и глаза заносит песком. Ненавижу. Ладно. Получилось же у меня на экзамене штукатурку порушить. Я тогда не понимала, что сработала какая-то магия. И возможно, именно я её пробудила. Что ж, попробую ещё раз. Выступать я люблю. Прикрываю лицо бубном, как щитом. Долблю в него колотушкой. Не повезло тебе, ведьма, что на Наташку похожа. Запеваю любимую эвенкийскую "Гиркиё". Замечаю, что силы ведьмы поубавились. Выглядываю из-за бубна. Девушка в недоумении смотрит на меня, медленно опускаясь к земле. Волосы её торчат прямо вверх. Смешно. Это раззадоривает меня, и я пою ещё эмоциональнее, показывая весь свой актёрский талант. Вживаюсь в роль представительницы народов Севера. Работаю на публику от души, в какой-то момент забывая о Наташке. Обхожу по окружности, стуча в бубен. Мои тувинцы одобрительно кивают. Оба декана нервно жуют галстуки. И только Грымза стоит с каменным лицом, как изваяние. Наверное, ей прилетело по макушке больше всех, когда я импровизировала на вступительном. Но сейчас-то ей ничего не грозит. Как я вижу, все атмосферные явления происходят исключительно под куполом, никак не отражаясь на внешнем окружении. На деревьях внутреннего дворика ни одного листочка не колыхнулось, когда меня сбивала с ног ведьма Наташка. Кстати, вот и она. Снова машет руками, собирая пальцы в замысловатые фигуры. Губы растянуты в усмешке, а в глазах пляшут красные искры. Я замолкаю, поддавшись какому-то неслышимому приказу. Стою столбом, понимая, что меня обволакивают тонкие нити, не дают дышать. Мне становится дурно. Уберите купол. Дайте воздуха глоток. Дайте музыки! Мрак вползает в меня и отупляет. Последнее, чем могу пошевелить, правая стопа. Отбиваю ритм. Растворяясь в грусти, мысленно пою "В серых каплях дождя". Закрываю глаза, прощаясь с миром.