Виталий Бубенин
Демон на моем плече
Апрель 1663 года, Карпаты.
От времен расселения колена Иафетова живем мы в горах Гавош, ныне Карпатских. А род наш берет свое начало еще раньше, задолго до Потопа. В этом роду мы великими волхвами были. Только ныне того, что допрежь было, уж нет, все кануло в лету. Нет более нашего рода. Один я остался, от перевала Ужокского до самой Трансильвании. И зовут меня теперь православные християне колдуном Фомой. Живу же я в месте под названием Стужица, на берегу ручья Черный по́ток, при впадении его в речку Уг, вот уже шестой десяток лет.
Ты куда близнецов увёл, душа твоя вурдалачья? Признавайся! начал выходить из себя пристав.
Погоди, погоди, как учиню тебе настоящий допрос, ты мне все скажешь, людоед. Это же дети! А ты, ворожбы своей ради, даже их не пожалел! пристав встал из-за стола и начал нервно расхаживать по комнате.
Уж не молод я, но и не настолько стар, чтобы из ума выжить, только не
ведаю, о чем ты, отстраненно ответил Фома.
Да ведь свидетели есть! пристав склонился к смуглому лицу колдуна, люди видели, как ты близнецов в ущелье уводил, Сатана!
Что ж, ищите, так же отстраненно отвечал Фома, да только я не ведаю, про каких близнецов речь.
Ищем, дьявольская твоя душа, пристав схватил колдуна за грудки, ищем и найдем, будь уверен. А уж когда найдем, тогда с тебя и спросим, ох спросим
Глаза их встретились и тут не по себе стало приставу. Руки сами собой повисли, дыхание перехватило, ноги подкосились, едва не упал. Только и хватило сил доплестись до лавки и плюхнуться на нее. Долго молчал пристав, приходя в себя. Молчал и Фома.
Пристав хотел что-то сказать, но не смог. Мысли путались, язык не слушался. Пришлось ждать, пока он снова смог заговорить.
Что ж ты делаешь, нелюдь! медленно, словно через силу, выговаривал он слова. Потом, словно решившись на что-то, добавил:
Ладно, коль здесь не хочешь говорить, так я тебя в Ужгород свезу. Там тебе язык развяжут, не сомневайся, бубнил он, глядя в стол, боясь взглянуть в глаза колдуну.
Эй, хлопцы, приготовьте подводу, седлайте коней, едем в Ужгород! открыв окно прокричал пристав.
Солнце уже садится, ехать опасно, пан пристав, отозвался со двора один из подручных.
Мы власть, нам бояться нечего, запрягай! раздраженно ответил он.
Солнце уже коснулось вершин Карпатских гор, когда небольшой отряд, состоящий из троих верховых пристава и двух его подручных, а также подводы с возницей, на которой лежал, связанный по рукам и ногам Фома, выехал со двора Стужицкого старосты в Ужгород.
Дорога пролегала вдоль русла горной речки, в глубоком ущелье. Не успело Солнце закатиться за Черемху, как путников накрыла непроглядная тьма. В воздухе повисла тягостная тишина. Слышны были лишь скрип подводы, стук копыт и лошадиное фырканье, да еще шум речки.
Навстречу путникам, по дну ущелья, ползло облако густого, как молоко, тумана. Обычное в этих местах явление. Путники неспешно въехали в это облако. Туман скрыл их из виду. А затем все стихло. Лишь шум воды доносился от бурной речки. С тех пор их никто не видел.
Месяцем позже. Сторожевой пост на границе Волыни с Литвой.
Эй, старче, здесь уже земля Великого Княжества Литовского! Вы не заблудились случаем?
Что вы, пан рыцарь, конечно же нет! ответил косматый старец, держа за руку мальчика лет пяти.
Мы идем в Великую Литву, чтобы поселиться здесь.
Откуда же вы пришли? стражник склонился над мальчиком.
Он не говорит, пан рыцарь, ответил за мальчика Фома, а это был он, он не говорит с тех пор, как турки, напав на наше село, почти всех перебили, а тех, кто остался жив, в полон увели. А пришли мы с гор Карпатских.
А что ж, турок уже и там безобразничает? удивился военный.
Так, пан рыцарь, уже и там, с сожалением в голосе ответил Фома.
Да что же ты меня все время рыцарем называешь? Я простой солдат, никакой не рыцарь, смутился стражник.
А вот и нет, не простой ты солдат, быть тебе рыцарем, и честь эту ты своей доблестью добудешь во многих боях, верно тебе говорю, словно глядя в будущее, ответил старик.
А ты никак вещун? изумился солдат.
Есть такой дар, кивнул косматой головой Фома, а еще я лекарь, знахарь, по-вашему.
Так ты и по-нашему знаешь, откуда же? заинтересовался стражник.
Фома уже хотел ответить, но подошёл второй стражник:
Чего ты к ним прицепился, Самуль? Не видишь разве убогие они, пусть идут себе с Богом.
А и правда, согласился солдат, идите с миром, Великая Литва всех приютит.
Благодарю тебя, пан рыцарь, вспомнишь еще мои слова.
Опять про рыцаря сказал, что ты заладил, взмолился стражник, я простой шляхтич.
Будешь, будешь рыцарем уходя повторял Фома.
Долго еще смотрел им во след, будущий рыцарь и полковник войска Великого княжества Литовского, Самуил Кмитич.
Учение волхвов. Три года спустя.
Диду, диду, а где мои тато с мамой?
Они далеко, Ионушка, отвечал Фома, они отдали тебя мне, чтобы ты учился науке нашей. Вот как обучишься, так сразу отпущу тебя к ним.
Диду, диду, а где мой братко?
Он остался дома, будет там тебя ждать. Скоро придут времена другие, встретишься со своим браткою, а я со своим. Вот и заживем тогда.
А у тебя тоже братко есть?
Есть, как же не быть. У нас у всех браты есть.
Диду, а кто такой ведьмак?
Где же ты это слово услышал?
А диты у нас в Рудовлянах тебя кличут так и пугают друг друга. А мне кажут, что мой дед ведьмак и чародей.
Не, внучек, то неправда. Хоть наука колдовская ведома мне, да только не творю я колдовства, скотину не порчу, сглаз не навожу, чар не напускаю, пустое это. Наша наука вельми мудра и сложна, не чета колдовской. А люди, что люди, не понимают они. Оттого и зовут нас колдунами. Ну и пусть зовут. Вот когда научишься и ты этой науке, тогда все поймешь. А теперь пора за учебу браться, времени у нас мало, а научиться тебе нужно многому. Наше учение дюже старое. Такое оно старое, что никто, даже в былинах и сказаниях не помнит его. Звали нас всегда не колдунами, да ведьмаками, а великими волхвами, и по всей земле было к нам уважение большое. Только теперь оскудел род наш. Остался я один из всех. А учение наше мы передаем от дедушки к внуку. А внук подрастет, да и дедушкой станет, тогда ему, из особого рода, из семьи особой, мальчика дают в обучение. Вот как тебя мне отдали. И опять дедушка мальчика учить станет, как его когда-то учили. Так мы и передаем наше учение мудрое. Каждый из нас должен свою лепту внести в постижение сей мудрости вселенской. А лепта эта состоит в трудах, для простых людей непонятных. Поэтому все думают, что мы колдуны. Теперь же давай знаки учить.
Диду, диду, а чего мы знаки учим, а не буквы, как все: «аз, буки, веди»
Азбуку-от успеется, выучишь. А знаки учить гораздо важнее, да и труднее. Потому, их сначала учи. А азбуки эти что, тьфу на них, выучишь быстро, только пальцами щелк, и готово. Возьми-ка писание наше, открой, где вчера остановились, повторяй, что видишь, какие знаки?
Знак «Охм», Диду.
Правильно, только ты его произнес, словно охаешь, вроде как больно тебе. А надо его произносить по-другому, я же вчера говаривал. «О» нужно громко с выдохом говорить, а «хм» уже с закрытым ртом, как будто носом говоришь. А ну, еще повтори-ка. Ага, похоже, но не совсем. Давай-ка еще. О, так получше будет. Теперь погляди-ка, на этот знак. Он называется «Ом». Его нужно животом произносить, словно там жбан большой и в нем «о» раздается как эхо, тянуть надо долго ее, а потом, сомкнув губы тянуть «м-м-м». Как корова мычит. Попробуй-ка. Молодец, так мы быстро знаки выучим.
Гляди-ка на этот знак. Вишь какой мудреный. Это знак «Кхм», его нужно произносить, как в нос кашляешь.
Потешные у тебя знаки, Диду, то кашляешь, то жбаном себе кажешься.
Оно-то так, да тут как сказать. Они только на первый взгляд потешные, зато силу имеют такую, что сильней всех чар колдовских вместе взятых.