Алексис серьезно кивнул.
Насилие вещь заразная, сказал он. Как ни крути.
Микелис вгляделся в собеседника, и тому стало не по себе от его почти белых глаз.
Да, это заразно, негромко подтвердил он.
Жандарм помахал перед ним папкой:
Об этом и речь. Мы обнаружили эпидемию. Нового вида. И вы единственный специалист, который может нам помочь.
Нет, не единственный; наведите справки, молодой человек. И в отличие от меня другие с радостью придут на помощь.
И так же не смогут разобраться, как и мы.
Микелис вздохнул: разговор его утомлял.
Все действительно серьезно, в отчаянии повторил Алексис.
А почему вы считаете, что я компетентнее любого другого?
Ваш опыт. Ваши результаты. Вы лучше всех. Вы не только энциклопедия криминалистических знаний, вы чувствуете преступление, вы умудряетесь понять преступника, говорить на его языке. Я прочел о вас все. Это я убедил нашего полковника позволить мне обратиться к вам.
Лесть вам, к сожалению, не поможет.
Я рассчитываю на ваше любопытство, тут же ответил Алексис. Того, что я вам покажу, вы еще нигде не видели. Его словно лихорадило, голос звучал сбивчиво. Он собрался с силами и, глубоко вдохнув, добавил: Мы запутались не потому, что это небывалое преступление, а потому, что разгадать его нам не по силам.
Микелис заинтригованно наклонил голову. Несколько секунд молчал. Галка со своей ветки наблюдала за сценой. Потом с протяжным насмешливым криком улетела вниз, в долину.
Чтобы жандармы признали, что ничего не понимают Видимо, вы и вправду влипли, сказал наконец Микелис. К обеду вернется жена, мне надо, чтобы вы уехали раньше.
Он посторонился и указал на дверь фермерского дома.
У вас меньше часа.
2
Ришар Микелис поставил на красно-белую клеенку две чашки горячего кофе.
Огонь потрескивал в камине, в кухне еще витал запах тостов.
Алексис с порога гостиной оглядел просторную комнату со множеством старых вещей и семейных фотографий в рамках, висевших на стенах. Ришар Микелис и его дети, девочка постарше и мальчик помладше, рядом со смуглой женщиной с длинными кудрявыми волосами. На всех снимках они. На лыжах, на море, в Диснейленде, в лесу, за семейным столом десятки фотографий, сделанных в стремлении не упустить ни секунды из этих моментов счастья.
Мои тотемы, сказал ему в спину Микелис.
Как вы сказали?
Вы же смотрели на фотографии? Это мои тотемы. Они берегут меня от сглаза. Здесь мой кокон, мое гнездо. Садитесь.
Он подвинул чашку с кофе ближе к жандарму.
Похоже, вам здесь хорошо.
Я не жалею, что вышел в отставку, быстро ответил Микелис, если вы об этом. Здесь, в горах, мне спокойно, и моя стая со мной. Я не хочу тащить сюда призраки прошлого. Поэтому вы сейчас быстро расскажете мне свое дело, удовлетворите мое любопытство, а потом отзвонитесь вашему полковнику и скажете, что я вас выслушал, но ничем не помог. А после вернетесь в долину, сядете на поезд и донесете до всех и каждого: в любом, даже худшем, случае Ришар Микелис не вернется на работу. Слушаю вас.
Алексис сглотнул, сжал ладонями горячую чашку, потом хотел было взять красную папку, но собеседник резко остановил его:
Нет, никаких фотографий и отчетов. Я хочу услышать дело из ваших уст. Вашими словами.
Жандарм медленно покачал головой. Он выпрямился на скамейке так, что хрустнули позвонки. Он искал, с чего начать.
Давайте с главного, подсказал Микелис негромко, словно читая его мысли.
Алексис решил идти по хронологии:
Первую жертву нашли на берегу Марны в департаменте Сена и Марна, недалеко от забытой богом деревушки под названием Аннет.
«Первую жертву», то есть у вас серия преступлений?
Алексис кивнул.
Это был конец июня. Жертва оказалась очень сильно повреждена. И не из-за того, что ее нашли в воде, тело оставалось там недолго. Следы многочисленных травм. Пытки, изнасилования все по полной. Множественные следы удушения, накладывающиеся друг на друга. Сначала судмедэксперт решил, что убийца не сразу сумел ее задушить и потому три или четыре раза брался за дело. Но были и характерные признаки реанимации: гематомы в грудино-реберной области, синяки на носу и так далее. Очевидно, что тот, кто это с ней делал, истязал ее, насиловал и душил, пока она не оказывалась на грани смерти. И тогда он возвращал ее к жизни. Он делал это несколько раз, пока она не ушла окончательно. Ее звали Клэ
Без имен. Продолжайте.
Немного сбитый с толку, Алексис облизнул губы, прежде чем продолжить:
Вторую жертву нашли в лесу недалеко от Порт-Марли, в департаменте Ивелин, в самом начале августа. Опять женщина, на этот раз чуть постарше, тридцати трех лет. Те же травмы, тот же почерк, те же попытки душить, а затем реанимировать жертву до тех пор, пока она не умрет.
Ивелин не в вашем секторе, при чем тут вы?
С две тысячи двенадцатого года парижский отдел расследований обладает юрисдикцией на национальном уровне. Нам могут передавать дела со всей страны, если они связаны с расследованием, которое ведется у нас. Тут как раз такой случай.
Как вы установили связь между этими двумя убийствами? Почерк преступника?
Да. Он душит жертв их собственным нижним бельем, одновременно насилуя, затем реанимирует, чтобы снова насиловать, и так далее. К тому же в обоих случаях он действовал в домах своих жертв: мы обнаружили там следы борьбы, кровь, сперму Но ни в том, ни в другом случае никаких следов взлома. Поэтому и прозвище ему дали Фантом. Но это еще не все. Он вырезает у них на спине букву.
Микелис удивленно поднял брови:
Из букв складывается слово?
Нет, буква всегда одна и та же е. И перед ней звездочка.
На этот раз Алексис вытащил из красной папки фотографию и подвинул ее по столу ближе к криминологу.
Розовая кожа, множество родинок на пояснице.
И вспоротый валик кожи ниже лопаток, малиновая борозда вместо чернил, странное послание, как клеймо, глубоко впечатавшееся в плоть: *e.
Две жертвы менее чем за четыре месяца, заметил Микелис.
У этого убийцы да.
Не выпуская фото из рук, Микелис поднял на жандарма свои прозрачные глаза:
А что, есть и другой?
Если только этот тип не страдает раздвоением личности. В период с июля по сентябрь на востоке Франции в безлюдных местах обнаружены три жертвы. Этот преступник долго жертв не мучает, убивает довольно быстро, способы разные. Задушил только одну. Настоящий бешеный зверь. Нелюдь.
А что, первый не зверь?
Первый методичнее. Чувствуется, что он последовательно реализует какую-то навязчивую идею. Убийца с востока мясник. Полный отморозок. Мы называем его Зверь.
По второму тоже есть ДНК?
Если по Фантому у нас есть все, что нужно, поскольку он оставил сперму, то по Зверю, наоборот, нет ничего. Видимо, использует презервативы.
Микелис поморщился, сдвинув брови:
В таком случае никакой он не псих, он владеет собой.
Может быть, он не кончил Презервативы это только предположение.
А в лаборатории не пытались найти следы смазки?
Это было непросто. Сказать, что он зверь, это еще полправды.
У вас есть три жертвы, и вы не нашли его лобковые волосы?
Нет. Ни одного. Ни единого волоска, ничего.
Он должен был что-то оставить, тем более по трем преступлениям, он не может быть все время чист.
Просто каждый раз это какой-то кошмар. Понимаете, он он их
Ну что? Что он с ними делает?
Мы считаем, что он их ест.
На этот раз Микелис на секунду замер с открытым ртом.
Почему вы так решили?
Следы укусов. Рваные раны, отсутствующие куски мяса. У него огромный рот. Это единственная зацепка, если только нам удастся ее использовать. Судмедэксперт сказал, что это самый большой рот, который он когда-либо встречал. И поразительные зубы.
То есть?
Алексис сглотнул, его смущали эти подробности.
Острые. Как будто вся челюсть заполнена клыками.