Глядя на непробиваемое выражение лица посетившего меня эскулапа, хотелось рвать и метать, писать рапорты, доказывать, требовать. На худой конец, хотелось заехать кому-нибудь по физиономии, лишь бы меня услышали, лишь бы отпустило. И меня отпустило. Не сразу, по чуть-чуть, по мере выздоровления. Через капельницу, воткнутую в вену, капля за каплей мой внутренний мир наполнялся лекарственными растворами, приправленными спокойствием и умиротворением, причём последние два ингредиента, судя по всему, поступали в мой организм в лошадиных дозах.
Всё бы ничего, прохлаждайся я в общей палате с такими же страдальцами. Так нет же! Из реанимации меня перевели в «одноместные апартаменты», в четырёх стенах которых я выл от тоски, разглядывая потолок в часы, свободные от процедур и чтения книг из госпитальной библиотеки. Процедуры, в том числе не самые приятные, я ждал как манны небесной, испытывая непреодолимую тягу к простому человеческому общению, особливо с представительницами прекрасной половины человечества, в чьи заботливые руки я и попадал в процедурных кабинетах.
Но не только медикаментозной терапией прививали мне любовь к новой для меня, гражданской жизни. В один из июльских дней, вырвавшись из сладостных объятий Морфея после полуденного сна и с трудом разорвав тяжёлыми веками паутину снов, сплетённую из обрывков яви, я увидел её единственную и неповторимую подругу дней моих суровых, невесту верную мою. О таком подарке я не смел и мечтать. Рита, присев на краешек кровати, нежно гладила мою руку.
Привет! её голос дрогнул от волнения. Извини, я не хотела тебя будить.
Разве можно спать в присутствии такой красивой девушки? Ты не представляешь, как я рад тебя видеть! Аккуратно, не делая резких движений, сажусь (я хоть и хорохорюсь, а движения мне даются с трудом и отдаются невыносимой болью в позвоночнике), сгребаю в объятия и впиваюсь губами в её нежные губы. Она отвечает мне столь же жадно и страстно.
Что может быть прекраснее страстного поцелуя после долгой разлуки двух любящих сердец? Правильно, только его продолжение. Но, к сожалению, не здесь и не сейчас в моём теперешнем положении любовник из меня тот ещё.
Ой, Лёшка, что ты со мной делаешь? томно прошептала Рита, когда мы, задохнувшись, разомкнули наши губы.
То же, что и ты со мной! Обнял её, прижав спиной к себе. Она положила голову мне на грудь, а я, зарывшись носом в её волосы, сидел и млел. Как ты узнала, что я в госпитале?
Дядя Ваня получил телеграмму. Примчался к нам. Предки посовещались и делегировали гонца. Она посмотрела на меня, по её щеке катилась слеза. Лёшка, если бы ты знал, как я испугалась.
Верю. Целую её в макушку и обнимаю ещё крепче. Когда всё это закончится и меня выпишут, первое, что я сделаю, поведу тебя под венец. Хватит! Сколько можно мучить друг друга!
Собрался, не подпоясался!
Не понял?
Я не могу пойти с тобой под венец, отвернувшись, сказала она и нарочито долго держала театральную паузу, не озвучивая причину своего отказа, тем самым провоцируя меня на разные неприятные мысли. И у неё это получилось.
Ты вышла замуж? У меня аж сердце зашлось от мысли, что я её потерял. Конечно, кому теперь нужен муж-инвалид?
Дурак! взвилась она. Инвалид ты для врачей, а не для меня! Ну сам подумай: целовалась бы я с тобой, будучи замужней женщиной или засватанной девицей?
Некоторых это не останавливает.
Я не некоторые, и ты это прекрасно знаешь!
Тогда в чём дело?
Сколько ты тянул с женитьбой? А?! Вот я и решила проучить тебя. Не думала, что ты вот так отреагируешь. Извини. Я не могу пойти с тобой под венец, потому что некрещёная. Ты, кстати, тоже.
Такая вот она у меня. За это и люблю. Наши губы вновь слились воедино.
Заведующий отделением, учитывая тот факт, что лежал я в отдельной палате и Рита хоть и фармацевт, а всё же младший медицинский специалист, разрешил моей ненаглядной круглосуточное пребывание подле меня, выделив раскладушку, чему мы оба были несказанно рады. Две недели вместе это дорогого стоит.
К концу первой недели её пребывания моё самочувствие значительно улучшилось, появился здоровый румянец на округлившихся щеках, и вообще. А всё потому, что самое лучшее лекарство для человека это любовь и забота, и Рита справлялась с ролью сестры милосердия на отлично. Одни отвары целебных трав, что готовила она, чего стоили! Благодаря нашим долгим беседам по вечерам я окончательно смирился с досрочным выходом на пенсию. Ну действительно, чего ерепенился? Не с такими увечьями возвращались с войны мужики и продолжали жить. Вот хотя бы деда моего взять. Ведь живого места на нём не было, когда вернулся с фронта, и ничего. Бабуля замуж за него вышла и выходила. А мы с Ритой чем хуже? Вот и решил я более не гневить бога: живой, и ладно. Руки-ноги целы, голова на месте, и варит к тому же. Да и привлекательностью морды лица бог не обидел. Как там в песне у Высоцкого поётся? «Я вышел ростом и лицом. Спасибо матери с отцом» Но оставим это для моей ненаглядной. В общем, где наша не пропадала, когда за спиной такой крепкий и надёжный тыл?
За несколько дней до отъезда Риты, едва мы вкусили яства, приготовленные на обед поварами госпиталя, и она понесла грязную посуду в пищеблок, ко мне нагрянул посетитель, видеть которого я был рад не меньше, чем суженую. Я давно порывался связаться с ним: имелся у меня, знаете ли, ряд вопросов, на которые он мог ответить или, воздействуя на рычаги своей власти, мог призвать к ответу других.
Здравствуй, Алексей! Выглядишь бодрячком! Так держать! выпалил с порога подполковник Замятин, мой наставник, командир и с некоторых пор друг семьи, поставил на пол принесённую сумку (кстати, очень похожую на мою, оставшуюся в Чечне) и протянул руку для рукопожатия.
Здравия желаю, Олег Геннадьевич! Рад вас видеть! Какими судьбами?
Приехал проведать воспитанника и боевого товарища. Поговорить о том о сём. И вообще Его взгляд остановился на собранной раскладушке в углу. А ты, я смотрю, в палате не один?
Это ко мне невеста приехала.
Не лукавил, значит, начальник госпиталя, когда обещал оказывать всяческое содействие.
А-а, так вот оно в чём дело?! Одиночная палата, особый уход, послабления режима
А ты как думал? Мы своих в беде не бросаем!
Спасибо! Мне без Риты в разы тяжелее было бы со своими мыслями справляться.
Это не та ли русоволосая красавица с толстенной косой и с тарелками в руках, что повстречалась мне в коридоре?
Она.
Давно встречаетесь?
С пелёнок.
Ничего себе! Молодцы. Ладно, пока она ходит, у нас с тобой есть немного времени, чтобы переговорить с глазу на глаз. Подполковник выглянул за дверь и, убедившись, что за ней никого нет, сел на край кровати. Напряги память, Алёша. С ответом не торопись. Когда вам на хвост сели боевики?
А тут и напрягаться нечего. Через час после того, как мы получили из центра добро на выход в точку эвакуации. Только на хвост они нам не садились они ждали нас на точке эвакуации, поэтому я и перенаправил вертушку на запасную точку.
Боевики из заброшенного аула могли пойти по вашему следу?
Исключено. В ауле было семнадцать бармалеев плюс эмиссар. Во время его захвата мы минусовали семерых, предварительно засеяв «озимыми»12 дворы домов с другими боевиками. Тех, кому посчастливилось уцелеть, «собирая урожай» во дворе, покрошило бы в «зелёнке», увяжись они за нами. Так что вывод напрашивается сам собой нас слили.
Контрразведка занимается этим вопросом. К сожалению, пока безрезультатно. Скажи, ты смотрел, что было у эмиссара в рюкзаке?
Особо не разглядывал, но точно знаю, что были там какие-то документы, кредитки, баксы в банковских упаковках, паспорта, компьютерные диски, аппаратура для спутниковой связи и так, по мелочи барахло всякое. Всё самое ценное было запаяно в пластиковые пакеты, их мы не вскрывали.