Фа Фабьен?
Да, да! твердила Мадлен. Скорее позовите лекаря!
Обернувшись к гвардейцу, стоявшему на страже лагеря, Селеста воскликнула:
Ну же! Вы не слышали, о чём вас просит фрейлина королевы?!
Фрейлина? удивился гвардеец, разглядывая грязное скромное платье Мадлен.
Быстрее же! прикрикнула на него Селеста и бросилась к повозке.
Сломленный напором мадемуазель Моро, гвардеец привёл к кибитке королевского лекаря. Заглянув в повозку, Теофиль Арно ахнул:
Это просто чудо, что он до сих пор жив! Мадемуазель Бланкар, вы совершили невозможное.
Мне помогли, ответила Мадлен, кивнув на стоявшую подле неё Эсму.
Пока гвардейцы переносили Фабьена в лагерь, Теофиль с интересом расспрашивал цыганку о снадобьях, что всё это время поддерживали жизнь месье Триаля. Селеста, что теперь не находила себе места, металась от лекарской палатки к Мадлен и обратно. Месье Арно настойчиво выпроваживал фрейлину, чтобы она не мешала лечению Фабьена. Смирившись с тем, что не увидит гвардейца, пока лекарь не обработает все его раны, Селеста вернулась к Мадлен. Вытирая блестевшие на лице слёзы счастья, мадемуазель Моро благодарила подругу за спасение Фабьена. Воспользовавшись моментом, кибитка артистов проехала в лагерь. Не спрашивая ничьего разрешения, цыганка взяла бубен и пустилась в пляс. Молодой румяный юноша в ярко-красном жилете заиграл на лютне. Подхватывая его мелодию, низкий плотный мужчина взялся за шалюмо. Эсма запела. Из палаток с интересом начали выглядывать королевские придворные. Улыбаясь, они подходили ближе, наслаждаясь внезапным праздником, что привезли с собой бродячие артисты.
Идём, я отведу тебя в свою палатку, потянула Мадлен за рукав Селеста. И найдём тебе платье, чтобы ты могла сменить эти лохмотья.
Порывшись в своих сундуках, Селеста отыскала для подруги наряд, что больше подходил королевской фрейлине. Оставив Мадлен одну, мадемуазель Моро вышла из палатки, давая девушке возможность сменить платье. Заканчивая зашнуровывать корсет, Мадлен услышала, как кто-то вошёл в шатёр. Решив, что это Селеста, девушка, улыбаясь, произнесла:
Ты была права, платье оказалось мне впору.
Где ты пропадала все эти дни? прозвучал за спиной фрейлины суровый голос Екатерины Медичи.
Мадлен обернулась, от неожиданности забыв, как должна приветствовать мать короля в столь необычных условиях.
Добрый день, Ваше Величество, пролепетала она.
Пройдясь по палатке, Екатерина внимательным взором пробежала по волосам, лицу, рукам фрейлины. В отличие от остальных обитателей королевского двора, эта женщина могла позволить себе на время забыть об этикете и говорить прямо.
Ты выглядишь подурневшей: эти следы на руках, бледность, уставший вид, синяки, впалые щёки. Тому есть причина? Ещё и эта прядь Откуда она?
Мадлен занервничала. «Да, Екатерина не тот человек, который лишний раз решит промолчать ради приличия. Скрывать от неё правду смысла нет».
Недавно на меня напали. В моих покоях, девушка чуть закатала рукав платья и показала Екатерине отметину. Кажется, я оказалась жертвой некоего культа, с которым когда-то был связан и мой дед. Я предприняла попытку разузнать, что это за символ на моей руке. И поплатилась за это.
Слушая рассказ девушки, Екатерина не шелохнулась. Но при упоминании культа что-то в ней изменилось. «Её дыхание будто участилось. Почему? Испугалась за меня? Вряд ли».
Мадлен решилась задать вопрос.
Ваше Величество, вам не доводилось когда-нибудь слышать об Абраксасе?
При упоминании этого имени Екатерина заметно напряглась, сжав челюсть. «Она что-то знает о нём».
Мишель рассказывал мне об этом боге. И о том, на что он способен.
«И это всё? Почему мне кажется, что Екатерина о чём-то умалчивает?» подумала Мадлен.
Этот культ может быть связан с угрозой, что нависла над моим сыном? поинтересовалась Екатерина.
Пока я не нашла прямой связи между королём Генрихом и культом Абраксаса, призналась Мадлен.
Тогда оставим этот разговор, твёрдо заявила Екатерина. Сейчас меня волнует другое: почему ты не предупредила меня о восстании де Гиза?
Этот вопрос сильно озадачил фрейлину.
Ваше Величество, но как я могла?
Как? Ты должна была предвидеть это с помощью своего дара. Ты ведь помнишь, для чего ты здесь.
Но я уже говорила вашему Величеству, что не могу контролировать свои видения, попыталась оправдаться Мадлен. Но Екатерина ничего не хотела слышать:
Ты должна научиться! рявкнула она. Впервые Мадлен увидела, как, пусть на мгновение, но Екатерина потеряла самообладание.
Я дала тебе дневник Нострадамуса, показала пророчество этого должно хватить, продолжала Медичи. Нам повезло, что в пылу восстания королю не навредили. Но в этом не было твоей заслуги. Надеюсь, в следующий раз о грозящей сыну опасности я буду узнавать заранее. Пока же мне всё приходится делать самой, не давая Мадлен вставить и слова, Екатерина задала последний вопрос. Ты желаешь ещё о чём-нибудь сообщить мне?
Мадлен помялась, вспомнив, что хотела поведать Екатерине о причастности Маргариты к своему отравлению. «Неприятно сообщать матери о преступлениях её детей, но Её Величество должна об этом узнать».
Я знаю, кто пытался меня отравить. Это была ваша дочь Её Высочество Маргарита Валуа.
К удивлению фрейлины, Екатерина отреагировала на обвинения сухо.
Ты уверена?
Боюсь, что так. Она сама призналась мне в этом.
Надо же, усмехнулась Екатерина. Значит, она задумала в открытую бросить нам вызов. Что ж, ей же хуже.
Бросив на Мадлен долгий придирчивый взгляд, Екатерина направилась к выходу из палатки. Уже откинув её полог и собираясь выйти, Медичи вдруг замерла. Не оборачиваясь к девушке, она произнесла тихо, но устрашающе:
Не разочаруй меня, Мадлен. Медичи не прощают ошибок.
С этими словами Екатерина вышла прочь, оставив Мадлен одну размышлять над услышанным.
Придя в себя после разговора с матерью короля, фрейлина нашла в себе силы выйти из шатра. Музыка снаружи уже стихла, а кибитка бродячих артистов укатила дальше на юг. «Я не успела попрощаться с Эсмой и ещё раз поблагодарить её за помощь, с тоской подумала Мадлен, но тотчас вспомнила слова цыганки. Она говорила, что мы ещё встретимся. Быть может, так и будет».
Фрейлина или служанка? Праведница или обманщица? раздался возле Мадлен чей-то насмешливый голос, и из-за соседней палатки горделивым павлином вышел королевский шут. Поправив перо на широкой шляпе, Шико хитро взглянул на Мадлен.
Ваше появление в лагере было эффектным, мадемуазель, но вот в чём вопрос: где же вы были до этого?
Появление шута изрядно испортило девушке настроение. Ей очень хотелось высказать этому нахалу всё, что она о нём думает. Но Мадлен помнила: «Он единственный, кому король верит беспрекословно. Одно его слово, и на меня падёт королевский гнев. А ещё письмо из дневника Нострадамуса, если оно правда у него. Нужно понять, чего же он хочет». Сдерживая негодование, девушка натянула на лицо приветливую улыбку.
Спасала свою жизнь, выбираясь из Парижа, месье, как и все остальные.
Но в городе, захваченном де Гизом, вы пробыли дольше всех нас. Не странно ли это?
Я не поспела за королевскими каретами, пришлось выбираться самостоятельно.
И как же вам это удалось? насмехаясь над девушкой, спросил Шико.
Везение, месье, безграничное везение, едва удерживая улыбку, процедила Мадлен.
Может быть, может быть, мадемуазель, покачал головой шут, расхаживая из стороны в сторону. Но что, если вы обманываете всех нас? Что, если в минуту опасности, дабы спасти свою жизнь, вы вступили в сговор с врагом?
Ваши обвинения обижают меня, месье, перестав улыбаться, заявила Мадлен. У вас нет причин подозревать меня во лжи.