История была отдаленно знакомой об отеле-убийце, который вроде бы даже существовал в действительности больше века назад в Чикаго. Сухие факты причудливо сплетались с домыслами и версиями, отмеченными тут курсивом, и статья походила не на страницу из подробной, но скучной энциклопедии, а на короткий и погружающий в лабиринт неоднозначности суждений детектив. Я остановился на последнем абзаце, пока, не читая его, взглянул на Аню. Она теперь была совсем близко, и я видел ее серые прищуренные глаза под стеклами очков и тонкий прямой нос. Она пристально смотрела на меня, недоверчиво поджав губы. Мне это показалось смешным, как кажется забавным рассерженный ребенок.
Ну как?
Это очень неплохо, Анна! не соврал я. Я слышал об этом месте и вроде бы его уже нет, но то, как ты об этом пишешь
Это полная чушь. Я понимаю.
Я ожидал, что она захлопнет крышку ноутбука и торопливо направится к лестнице, обдав меня потоком прохладного воздуха и гнева. Но она просто смотрела в монитор, как-то обреченно, с жалостью и неприязнью к собственному тексту, но при этом еще не утратив надежды что-то в нем изменить или исправить.
Текст хороший, осторожно сказал я, понимая, что скорее всего Аня не ответит, погруженная в редактуру.
Нет. Он вторичен.
Успокаивать я не умел, да и вряд ли Аня нуждалась в этом. Сделав глоток кофе, я уставился в окно. Снег прекратился. Теперь там было немного светлее белый заснеженный пирс отражал свет фонарей. На баркасе горели огни. На его палубе суетились какие-то люди в плащах, хотя разгрузку уже давно должны были закончить. Прочертив дугу, сверкнул огонек сигареты туда, где покачивался на волнах и ударялся о пирс моторный катер.
Там что-то происходит, сказал я.
Аня оторвалась от текста, удивленно взглянула на меня, словно не ожидая, что я все еще сижу рядом.
Там, на пирсе, уточнил я, указав стаканом на окно.
Она поправила очки.
Как тебя зовут?
Если это вопрос вежливости, то я лучше промолчу, ответил я.
Думаю, мы тут надолго. По крайней мере я. Мне же надо тебя как-то называть.
Она была права, а я снова почувствовал себя дураком.
Ждан.
Что, прости? не расслышала или не поняла она.
Меня так зовут. Ждан.
Смеяться она не собиралась. Только убрала в сторону ноутбук, не закрыв крышку и теперь смотрела на меня, положив подбородок на скрещенные перед собой пальцы. На ее безымянном пальце поблескивало тонкое золотое кольцо.
Редкое имя. И необычное.
Настолько редкое и необычное, что я его ненавижу.
Так поменяй, пожала плечами Аня.
Я не удержался от смеха.
Так просто? А как же утешать меня и говорить, что оно прекрасно?
Аня улыбнулась.
Ты не слишком спешил с утешениями насчет моего текста.
Все верно. Эта девушка определенно начинала мне нравиться. Хотя абсолютно не в интимном смысле, а скорее в каком-то профессиональном. Я подумал о том, что это видимо потому, что я сперва увидел ее текст, а не, например, грудь. Я с трудом подавил смех.
Что с тобой?
Имя. Оно действительно странное.
Только заметил? Аня тоже взглянула в окно, за которым мелькали тени. Сколько тебе, лет двадцать пять?
Двадцать.
Значит мне положено видеть тебя в слюнявчике и пинетках. Я на год старше.
Я усмехнулся.
Я не собираюсь на тебе жениться ты только имя мое узнала. И, тем более ты уже замужем.
Аня покусала губу и прикрыла кольцо другой рукой. Мы некоторое время смотрели в окно, и на этот раз мне почему-то совсем не было неловко. Аня оскорбленной не выглядела, скорее задумчивой.
Там действительно что-то происходит.
Кофе закончился. Темы тоже. Пришло время неловко раскланяться и вернуться в номер.
Я был поздним ребенком, сказал я. Очень поздним. И единственным. Ну и, разумеется, долгожданным. Ничего лучше, чем выбрать для меня это имя, родители не придумали.
А как же продумать наперед лучший частный садик и лицей, элитный вуз и престижную работу? без намека на иронию спросила Аня.
Ты как будто живешь моей жизнью.
Она внимательно смотрела на меня.
Ну, хвастайся. Кто ты? Юрист, дипломат, финансовый аналитик, инженер-технолог?
Никто, я залпом допил холодный кофе. Школьный аттестат и полтора года скитаний по городкам вроде этого. Хотя нет, в таком я впервые.
Аня продолжала внимательно разглядывать меня сквозь очки и уже с куда большим интересом. Я заметил, что стекла ее очков никак не искажают контуры по краям наверняка простые, для красоты.
Так ты странник. Я бы сказала, что путешественник, но путешественник тот, кто сорит родительскими деньгами, держит дорогую плоскую «мыльницу» на шнурке и начинает каждый разговор с фразы вот прошлой осенью на Манхеттене Но твоя куртка явно не из гипермаркета «Все для туриста», да и телефон вряд ли доживет до лета.
Это имеет значение?
Никакого. Просто упражняюсь в логике развиваю детективный навык. Так на что ты путешествуешь? Точнее странствуешь.
Я развел руками. Все правду говорить не следовало, но часть менее постыдной звучала неплохо.
Веду трэвел-блог. Ищу бесплатный wi-fi, чтобы не платить за интернет, на вокзалах в кофейнях, из которых редко выгоняют. Если писать убедительно и интересно, то донатов и денег с рекламы хватает чтобы изредка менять города и покупать себе новые джинсы, последнее прозвучало не слишком убедительно, но Аня заинтересовалась первой частью короткой истории.
Значит, интуиция у меня есть. Не зря я решилась попросить тебя взглянуть на текст. Догадывалась, что ты в этом профи.
А ты?
Я бездарность, она слегка подалась вперед заинтересованно, уместив подбородок на переплетенных перед собой пальцах. Расскажи еще про себя.
Тебе правда интересно? Я фанат восьмидесятых. Особенно музыки.
И этому, конечно, есть причина?
Нет, я отогнал пульсирующий в голове неоновый свет. Вообще никакой.
Может и мне стоит послушать?
Я погрозил Ане пальцем.
Предупреждаю. Ты открываешь ящик Пандоры.
Она засмеялась.
Возня снаружи теперь отдавалась громкими звуками. Из-за плотно прикрытых дверей и толщины окон доносились голоса, переходящие на крик. Я заметил, что по пирсу бегут люди. Они тащили что-то тяжелое и двигались осторожно, подогнув колени. Еще двое торопливо следовали за ними, запахнув теплые куртки.
Может им помочь? спросила Аня.
Я не успел ответить. Распахнулась дверь и в нее мгновенно ворвалась промозглая сырость и ветер. В проем ввалились две мокрые от снега спины.
Стол! Давайте на стол! хрипло командовал кто-то за ними. Администратор вынырнул из-за стойки, хотя я был уверен, что он крепко спит, и откинул от стола деревянные стулья. Они с грохотом полетели на пол.
Сюда!
Что-то темное, мокрое, завернутое в шубу опустили на стол. Распрямившись наконец, трое носильщиков принялись стряхивать с себя остатки мокрого снега.
Да закройте же дверь наконец!
Возможно, что последнее даже я крикнул. Или громко подумал. Но дверь закрыли. В помещении оказались еще пятеро, кроме нас с Аней и администратора. Одного я уже знал капитан баркаса, только на этот раз в пальто поверх свитера. Он сердито вытирал крупные талые капли с усов и короткой бороды и попросил воды с лимоном погорячее, на что администратор отозвался грохотом чайника.
Тащите одеяло и запасную одежду, если есть, скомандовал он. Переохлаждение штука неприятная. У меня тоже будет, если чертов чайник не начнет закипать.
Только сейчас я понял, что на столе лежит человек, скрючившийся от холода и наполовину завернутый в шубу. Он не двигался и наверняка был без сознания. На пол капала вода. Я подошел ближе, влекомый скорее любопытством, чем искренним желанием помочь. Что делать в таких ситуациях я не знал. Бедолага на столе слабо шевельнулся. Он был весь мокрый к впалым щекам прилипли длинные волосы, на узком горбатом носу красовалась рана с почерневшими краями возможно он был даже сломан.