Плевать.
Уж почти наверняка их он видит в последний раз техников, сооружавших «Искательницу солнц», бесчисленных бюрократов, делавших вид, что причастны к проекту чем-то дельным, психологов, инженеров, испытателей, дублеров, которым не повезет открыть глаза под светом чужого солнца. Он скорчил гримасу и переждал это неприятное мгновение. Оно прошло. Все такие моменты проходят. По крайней мере большинство.
Сердце мое полно, а стакан пуст.
Она сочувственно кивнула.
На «Искательнице» будет не до пирушек.
Ну да, в полете капитан Редвинг нас по головке не погладит.
Он не из таких. Он нас скорее через ускоритель вышвырнет.
Глаза ее смеялись. Ну же, говорили они, празднуй, пока можешь. Глядя в них, он чувствовал, как отступают сомнения, страх и эмоции, которым вовсе не было имен.
Хорошо, пусть так.
Они стояли, сплетя руки на запястьях друг друга, и смотрели, как медленно, в молчаливом величии вертится Земля. На краю поля зрения проплывала «Искательница солнц», подобная худощавой голодной акуле.
Действительно, чем не акула, готовая ринуться в океан ночи? Вон пасть корабля магнитная воронка, только и ожидающая запуска, когда «Искательница» разинет ее на полную и начнет медленное смещение на окраину Солнечной системы. Первый могутный зевок, однако, приведет акулу в окрестности центрального светила, где она поживится солнечным ветром топливом для затравки. За пастью рубиново сиял перехвативший тушу обруч рубки управления, где продолжали суетиться техники. Клифф следил и за другими крохотными фигурками в скафандрах, сновавшими по всей длине длинного вращавшегося цилиндра, зажатого между хранилищами НЗ: в этом цилиндре располагались жилые зоны и колыбели криосна. Еще дальше хлопково-белые, словно изборожденные морщинами с поверхности, напичканные интеллектроникой радиаторы двигательной системы, их цилиндрические вентканалы открываются в камеры сгорания, а оттуда, из этих жирных, перечеркнутых реброкольцами бочек, выдаются сопла выброса. Над этим участком туши нависали, как седельные попоны, кластеры крупных желтых топливных ячеек, призванные питать зверя, когда корабль с ускорением ринется в глубокую тьму и канет в неизвестность. Начиная с этого этапа столетиями будут они фильтровать жидкую ионно-протонную кашицу сквозь магнитные щиты, и акула «Искательница солнц» примется пожирать пищу, для коей создана, световые годы пространства.
Они уже плавали на этой рыбе в облако Оорта, испытывали двигатели, выявляли и устраняли ошибки, допущенные предшествующими четырнадцатью звездолетами. Запускали экспертные системы ИИ, искали, где плохо склепано и наискось застрочено, улучшали и прогоняли снова. Каждый корабль первых поколений межзвездного флота сам по себе явился экспериментом. Каждый чему-то учился у своих предшественников. Инженеры и ученые делали свою работу, каждый новый корабль становился все лучше. Направленная убыстренная искусственная эволюция. Теперь они считали, что готовы нырнуть на самую глубину. Глубину пространства и времени. Время это пролетит и унесет с собой всех, кого они знают.
Какая милашка, правда? сказал мужской голос позади них.
Это был Карл, долговязый нескладный офицер-технолог. Он обнимал за талию Мей Лин.[2] Выглядел Карл несколько непривычно для себя: глаза его туманились, лицо покраснело. Клиффу показалось, что офицер-технолог загасил косячок чего-то слишком крепкого. Мей Лин, напротив, выглядела крайне оживленной, глаза ее сверкали.
Ага, сказала Бет, оглядывая ее боковым зрением, и мы надеемся, что ты ее удовлетворишь.
Ну дык, изрек Карл, сделав вид, что не замечает подначки. Она такая красотка, наша «Искательница».
Мей Лин заломила бровь, кивнула.
Прощаемся с Землей? Как думаете, что станут о нас тут думать, когда долетим?
Хотелось бы, сказала Бет, установить мировой рекорд долгожительства среди женщин.
Все рассмеялись.
А тяжело со всеми прощаться, мм? склонилась в сторону Клиффа Мей Лин. Ты тут ошиваешься почти весь вечер, сторонишься.
Он с опозданием вспомнил, что проницательность у Мей Лин сильная черта. Поняла, что его нужно приободрить. Их всех стоит приободрить.
Гм, да. Я так подумал, что я человек мира. Надо только понять, какого именно мира.
Собравшиеся жалостливо закивали.
Карл с мимолетной усмешкой исполнил свой самоновейший фокус. При низкой гравитации, созданной вращением, ему не составило труда вылить из бутылки темно-красное вино и тут же тремя быстрыми движениями ножа рассечь струю на три порции, упавшие в три подставленных Мей Лин бокала.
Впечатляет, признала Бет, и они выпили.
Есть новости, заметил Карл. От Глории идет гравитационное излучение, ну да это все знают. Так вот, там нет сигналов. Один шум.
И что это нам дает? спросила Бет.
Клифф читал по ее лицу однозначный вердикт, и был этот вердикт отнюдь не в пользу Карла. Увы, Карл об этом так и не узнает.
Во-первых сверхцивилизации на Глории нет.
Мы уже установили, что там нет электромагнитных сигналов, уточнила Мей Лин.
Ну да, сказал Карл, однако высокоразвитые инопланетяне могли
Это вечеринка, прервала Бет ласково, имей же ты совесть.
Принять такой явный сигнал Карл смог. Пожав плечами, он перехватил Мей Лин покрепче и удалился. Было заметно, что Мей Лин тяжело идти.
Ты стервочка, одобрил Клифф.
Мы его много столетий не увидим.
Мы его увидим на следующей неделе.
Так говорят. А ты что думаешь насчет гравитационных волн?
Тут жужжание веселой толпы перекрыл возглас вооружившегося микрофоном спикера научников:
Эй, ребята, у нас сигнал с Альфы Центавра! Они желают вам хорошенько разогнаться.
Кто-то захлопал в ладоши, и жужжание возобновилось.
Милый жест, прокомментировала Бет. Они его четыре года назад должны были послать.
Думаю, сказала, подойдя со спины Клиффа, Тананарив Бэйли, что сигнал прибыл год назад, но огласили его только сейчас.
Клифф и не заметил, как она приблизилась. На Тананарив было больше одежды, чем на многих женщинах вечеринки, что не мешало ей выглядеть поистине великолепно: она казалась живым взрывом оранжево-коричневого пламени на темном фоне открытых лица и рук. С ней был Говард Блэр, о котором Клифф вспомнил, лишь что это энтузиаст защиты животных и в прошлом фанат телоскульптуры.
Бет кивнула.
Как только улетим, станут накапливаться задержки: переговариваться с нами будут разные поколения. Все равно что вызывать духов. А что ты там говорил про гравитационные волны?
Говард скривил губы, нашаривая мысль.
Ага. Смотри, «Искательницу солнц» уже спускали со стапелей, когда LIGO-22 засек эти волны. Мы всю систему облетали в тренировках, пока они тщились подтвердить открытие. Старались что-то выявить в этом сигнале. И не смогли. Это даже не сигнал как таковой, просто шум. Помехи. Мы летим на Глорию, потому что там имеется биосфера. Я тут пересекся с одним астрономом, он меня уверял, что волны могли возникнуть в результате наложения случайных факторов. Возможно, где-то на другом конце Галактики друг вокруг друга обращается сладкая парочка черных дыр, а Глория просто проецируется на них, если смотреть отсюда.
Я тоже так думаю, сказал знакомый голос.
Они обернулись. Фред вернулся. Был он теперь краснонос и выглядел куда менее опрятно.
Нам не удалось получить хорошее разрешение источника. Глория в самом уголке клочка небес шириной едва в градус. Гравиволны могли прийти откуда угодно, даже из другой галактики.
Бет заговорщицки покосилась на Клиффа и, делано выпучив глаза, ответила:
Эй, бро, я ваще-т биолог.
Фред был немного интроверт, или, как говорили психологи, «фокусированный».[3] Некоторые полагали, что с ним чрезвычайно трудно общаться, но Клифф так не считал: ему доводилось наблюдать, как Фред в свободное время решил ключевую для систем жизнеобеспечения техническую проблему. Все члены экипажа в той или иной степени были учеными-универсалами, но у таких, как Фред, универсальность становилась основной профессией.