Он устроился на кровати, холодной и слишком большой кровати, в бывшей спальне Сириуса. После ремонта она мало напоминала ту, прежнюю — слишком больно было бы оставить все, как было. С трудом нашел более-менее удобное положение и стал думать над текстом послания. Как назло, в голову ничего не приходило.
Люциус опасался, что первый трудовой день в качестве маггловского учителя верховой езды может закончиться плохо. Однако ему повезло. Первой ученицей была очень милая девчушка лет четырнадцати со странными пластинами на зубах, краснеющая и немного шепелявящая. Она уже немного умела ездить верхом, так что проблем с ней почти не было. Марджори старательно выполняла все указания, прислушивалась к советам, и урок пролетел незаметно.
Со следующим учеником новоявленный инструктор чувствовал себя гораздо увереннее и вернулся домой довольный собой и в хорошем настроении.
Поттера не было. В принципе, он обычно и не появлялся до ужина, но знать, что сегодня ужин задержится, не мог. Люциус сделал вид, что так и надо, и весь вечер провел с Аденой, к большому удовольствию последней.
Ближе к одиннадцати вечера, когда дочь уже спала, а два бокала виски не принесли успокоения, Люциус решил написать письмо, мол, милый, ты где? Ответ пришел до неприличия громкий и состоящий из одного слова с предлогом. Малфой почти обиделся и совершенно точно разозлился — получить громовещатель было крайне неприятно! И что значит «В командировке»?!
Люциус поднялся в спальню. От прекрасного настроения не осталось и следа. Поттер! Что он себе позволяет? Забравшись под одеяло, лорд попытался уснуть, ведь завтра вставать придется рано, но сон не хотел приходить. Наоборот, в голове крутились мысли, прогнать которые не получалось. Черт бы побрал этого Поттера. Что ему опять не так? Ведет себя как обиженная барышня, это ему, Люциусу нужно обижаться! Хотя, может быть, вчера он и переборщил немного. В конюшне. Был немного резковат? Да и с чего собственно было так заводиться? Муженек же не изменял, ни к кому под юбку или в штаны не лез, просто… Не приходил домой ночевать. Ну что, Малфой, положа руку на сердце, как называется это чувство? Собственник ты, ненормальный. Нарцисса на курорты ездила, дома любовника имела, и тебе все равно было. Пока внешние приличия соблюдены, не волновало ведь. Наследник растет, больше роду ничего не должен, пусть женушка сама по себе развлекается. Да? И ведь красавица была. А тут лохматое недоразумение. Кожа, правда, нежная, так и требующая, чтобы по ней провели языком, проверили гладкость, личико ничего так, симпатичное. Особенно когда побритое. Глаза еще изумрудные… На последней мысли Люциус вскочил: это было ненормально! Думы эти неправильные. Посмотрел на окно и немного успокоился — полная Луна светила прямо на подушку. А всем известно, что это нехорошо! И сны после этого тяжелые снятся, и мысли бредовые в голову лезут. Он решительно перекинул подушки в изножье и перевернулся сам — теперь Луне доступны были только ноги и беспокойно перебиравший тонкими конечностями одинокий олень на стене.
Люциус закрыл глаза, на душе было тоскливо, в постели пусто и почему-то жалко нарисованного оленя. Благородное животное печально смотрело вдаль, думая о чем-то своем, оленьем.
С мыслями: а не прикупить ли еще одну картину с парнокопытным, в пару этой — Люциус забылся тяжелым сном.
Поттер тоже провел отвратительную ночь и еще более отвратительный день. Рита потребовала отпуск. Вот так внезапно, не предупреждая, заявив, что не намерена зачахнуть на работе. Гарри пытался было сказать, что об отпуске положено предупреждать хотя бы заранее, но та фыркнула и напомнила, что уже три года намекала и толку как не было так и нет. Поттер признал себя виноватым по всем статьям, пожелал сотруднице хорошего отдыха и впрягся в работу. Ох, не к добру было вчерашнее письмо Люциусу, не к добру! Кто за язык тянул? За письменными принадлежностями пойти не смог? Манящие чары сквозь закрытые двери не действуют? Нашел выход из положения? Вот теперь и расхлебывай!
Люциус наверняка обиделся до глубины души на вопиллер. Как теперь прощения вымаливать? С этими аристократическими заморочками… Как он сказал? Аристократы мстят?
Гарри закрыл ноутбук. Время приближалось к ужину, но есть не хотелось совсем. Сегодня ни на верховую езду, ни на прочие науки времени не хватило. Одна работа и ничего кроме нее, ну еще зелья, про которые он вспомнил-таки и заказал. Рита отсутствовала один только день, а он уже зашивается. Что дальше будет?
Поттер вздохнул и поплелся в спальню. Интересно, если переодеться во что-нибудь нарядное и явиться на ужин в Малфой-менор, Люциус хоть немножечко подобреет?
========== Глава 11 ==========
Люциус вздрогнул, когда к ужину явился Поттер. Они сидели с Аденой за столом по-простому, без шелковых нарядов и прочих соответствующих образу истинных чистокровных волшебников заморочек. А тут Поттер. Дорогие классические брюки с идеальными стрелками, шелковая рубашка… Как будто на великосветский прием собрался, а не на скромную трапезу в дом к мужу. Вот чего он явился? Люциус был не в своей тарелке, шестым чувством ощущая значимость момента, но не понимая, какой вектор направленности имеет этот визит и чего ожидать от этого нового, незнакомого Поттера.
— Добрый вечер, — вежливо поздоровался он, — не помешаю?
— Всегда рады видеть, — чопорно произнес лорд, гадая, кой-черт принес мужа в неурочное время. Как сейчас себя вести, Люциус не понимал и решил занять выжидательную позицию.
— Сегодня была прекрасная погода, не правда ли? — произнес Поттер и посмотрел на появившуюся перед ним тарелку.
— Великолепная, — подтвердил Люциус, — что совершенно удивительно для конца ноября.
— Гулять было очень приятно, — вступила в беседу Адена.
— Да, я смотрю, Люциус даже загорел немного, — чуть расслабился Гарри и взялся за приборы.
Малфой ужаснулся: как?! Неужели все его ухищрения не помогли, и солнечные лучи добрались до лица? Хотелось кинуться к зеркалу и проверить, ибо если это так, то нужно принимать срочные меры, иначе это будет совершеннейший ужас! Сначала красный и шелушащейся нос, потом стойкий бронзовый оттенок кожи, который невозможно извести никакими средствами. Поттеру с его брюнетистой шевелюрой не понять, каково это щеголять с красной мордой и белыми волосами. Кошмар и ужас!
Беседа по всей видимости зашла в тупик. Гарри сник и занялся зеленым горошком в своей тарелке, не зная, что говорить и что делать, как спасать положение. При Адене ведь не будешь слезно умолять простить, говорить, что дурак. Люциус вон проявляет признаки нетерпения, не знает, бедный, как избавиться от мужа, припершегося так не вовремя.
Малфой смотрел на уткнувшегося в тарелку Поттера. С одной стороны нужно было срочно проверить, что там с загаром, и принять срочные превентивные меры, дабы избежать ненужных последствий, но с другой стороны оставлять непредсказуемого Поттера одного даже на пять минут чревато. Очень чревато. Что может прийти ему в голову, один Мерлин знает. И вообще, как бы так деликатно уточнить, что означает неурочное посещение в таком виде, что возникает только одно желание валить и трахать? Одна шелковая рубашечка, льнущая к нежной коже, чего стоит! Жаль только, что Поттер намеков не понимает. Ни в каком виде. Не спрашивать же в лоб: в честь чего праздник?!
Ужин закончился в тишине. Отправить Адену спать оказалось просто — она и так уже клевала носом и ушла после первого намека без возражений.
— Сливочного пива? — предложил Люциус, внутренне скривившись, но исследования показали любовь мужа именно к этому невзыскательному напитку.
— А, да, спасибо, — согласился тот, — может лучше виски?
Малфой ничего не ответил и отправился в каминный зал — пить, а также вести серьезные разговоры он предпочитал там.
— Прошу, — в руках у Гарри появился бокал, в котором плескалась изрядная порция виски.
«Как чужие», — подумал Гарри, прикрывая глаза ресницами, чтобы не дать заметить в них боль. Распущенные волосы мужа делали его отстранённым и далеким.