Французское наследство - Елена Дорош

Елена Дорош

Французское наследство

© Дорош Е., 2024

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

Утро со стариком

Они проснулись одновременно. Рано утром. В последнее время такое случалось все чаще.

Всю жизнь Старик не вставал с постели раньше полудня. Он был сибаритом, любил в себе это качество и не собирался менять привычки. Но старость взяла свое, и Старик стал просыпаться чуть ли не с зарей. Злился ужасно и упрямо продолжал лежать до обычного часа. Хотя в какой-то мере раннее пробуждение было полезным, позволяя обдумать текущие дела, вспомнить прошедшие, исполненные и неисполненные, немного размять расслабленные за ночь члены. Особенно ногу.

Через двести лет минута в минуту в своей постели открыл глаза и Он. Тут же вспомнил о Старике и слегка улыбнулся. Он любил наблюдать за Стариком в утренние часы, пока их обоих не затянули в водоворот заботы дня.

Старику всегда клали три подушки, да еще взбивали. Старик ненавидел эту splendeur, потому что считал пышность подушек причиной болей в позвоночнике. Он скидывал их вниз, оставляя одну, самую плоскую. Бестолковые слуги поднимали подушки с пола и, взбив, снова укладывали в изголовье. Bande didiots!

Подражая Старику, Он тоже спал на маленькой плоской подушке. После нее боль в спине, нараставшая в течение дня, в самом деле стихала.

Проблемы с позвоночником у них со Стариком носили хронический характер. Без них ни один уже не представлял своей жизни. Разумеется, настоящей причиной, а следовательно, истинной проблемой была увечная нога.

Когда-то Старик сам пустил байку, будто в детстве за ним не уследила разиня-кормилица, по вине которой мальчик упал с комода, вследствие чего на всю жизнь остался хромым. Эту версию уже два столетия пересказывают источники, не давая себе труда выяснить истину. Верят в безнадежную детскую травму и просто не обращают внимания на ростовой портрет родного дяди Старика. По причине вывернутой ступни тот тоже был хром. Генетическая особенность досталась и племяннику, а потом еще нескольким поколениям потомков мужского пола.

Не всем, правда. Ни де Флао, ни Делакруа наследственным заболеванием не страдали.

Ну а им со Стариком не то что ходить даже стоять было сложно, особенно если долго.

В юности Он не раз задумывался, зачем Старику понадобилась незамысловатая историйка про комод. Не хотел, чтобы говорили о его физической неполноценности, называя это уродством? Или пытался вытравить из памяти современников придуманную кем-то bayette, будто в ортопедическом башмаке он прячет дьяволово копыто? Недаром его называли хромым чертом. А может, так он выражал детскую обиду на родителей, сразу после крещения вручивших его кормилице, которая на целых четыре года увезла младенца в грязное поместье на севере Парижа.

Да и после они не особо интересовались судьбой старшего сына. Чего только стоит родительское решение сразу после возвращения из Шале отослать мальчика в колледж Аркур, не дав возможности даже повидаться с ними!

Если так, то Старик был гораздо чувствительнее, чем принято думать.

Впрочем, именно хромота, лишившая юнца подвижности, приучила его к хладнокровному наблюдению и привычке скрывать свои мысли.

Многие вообще считали, что Старик не похож на француза: сдержан, высокомерен, умеет слушать, говорит мало и не очень ясно. Типичный англичанин, одним словом.

Эти черты характера предка Он перенял в полной мере.

Откинув одеяло, Он осмотрел ступню. При современном уровне медицины устранить досадную ennui легче легкого, но Он ни за что не решится расстаться с тем, что так безусловно роднит его со Стариком.

Он любил называть предка именно так. Не по имени, не по фамилии, а просто Стариком, что ни в коем случае не являлось амикошонством. Это слово было сродни «мудрецу» или «старцу», произносилось и думалось благоговейно, с оттенком трепета и одновременно осознанием родства, а значит, особой близости.

Он еще немного понаблюдал мысленно, как Старик, кряхтя, тянется к колокольчику, звонит, призывая тех, кто займется его утренним туалетом, и разминает пальцы рук, которые в последнее время стали опухать слишком заметно.

Слуги вносят тазики и кувшины с теплой водой. Они знают: первое, что хозяин делает утром,  промывает нос теплой водой. К этой процедуре его приучила прабабушка, единственный любивший мальчика человек. В усадьбе Шале он провел лучшие годы своей жизни. Наверное, ежедневное lavage напоминало о том времени, одновременно, по твердому убеждению Старика, оберегая от всяческой заразы.

Потом общее обтирание влажной губкой, пропитанной душистыми экстрактами, и одевание.

Старик неравнодушен к дорогому белью и в одежде по-прежнему щеголь. Чего стоит только придумка верного камердинера Жозефа Куртиада знаменитый высокий воротник с белым бантом!

Завершив туалет, Старик придирчиво осматривает себя в зеркале, проводит рукой по немилосердно поредевшим se la vie волосам и направляется в кухню.

Это путешествие он всегда делает до завтрака. Так повелось еще со времен Мари Антуана Карема, гениального кондитера и личного повара. Они всегда начинали с кухни, ведь то, что будет создано там утром, станет залогом успешного дня. «Лучший помощник дипломата его повар»,  частенько говаривал он.

К тому времени, как в кабинет войдет Доротея, Старик успеет выпить чашку горячего шоколада и начнет разбирать бумаги. Их, как обычно, много.

Да, пора вставать! Старик уже занят делами, а Он до сих пор нежится в постели!

Вставайте, граф, вас ждут великие дела!

Современные «интеллектуалы» приписывают слоган Остапу Бендеру, который таким манером будил Шуру Балаганова.

Куда мы катимся!

На самом деле эту фразу каждое утро слышал еще Анри де Сен-Симон, знаменитый французский утопист. Но и он не был ее создателем. Умница Плутарх в трактате «К непосвященному властителю» упомянул про персидского царя, слуга которого будил его примерно такими словами.

Однако хватит лирики!

Старик давно углубился в работу.

Последуем за ним!

Савва Бехтерев альтруист и филантроп

Ругая себя последними словами, Савва поднялся на седьмой этаж и остановился перед приличной можно даже сказать, солидной дверью в квартиру номер тридцать восемь.

Пока доставал ключ, доругивался, вспоминая все идиоматические выражения, какие знал.

Ситуация была дурацкая. Несколько дней назад позвонил Серега Кривошеев и, прерывисто дыша в трубку слишком прерывисто, даже чересчур,  умолял спасти его от неминуемой гибели. Гибель Кривошееву грозила в случае, если через месяц он не закончит ремонт в квартире одного профессора. Именно от его руки Серега и мог пасть.

Начиналось все неплохо. Бригада как обычно, набранная из иностранного легиона принялась за дело и работала четко по графику, но тут возник форс-мажор в виде сломанной ноги любимой тещи, и начальнику пришлось срочно отправиться в Адлер, прихватив домочадцев.

Ну а без пригляда какая ж работа!

Разумеется, уверял Серега, самому Савве делать ничего не придется. Нужен лишь стандартный контроль. Ну, типа пару раз на неделе заехать и посмотреть. Если потребуется, применить меры устрашения. Ничего энергозатратного!

Застигнутый врасплох Бехтерев согласился, тем более что уезжать из Питера в этот период не планировал. Однако по закону бесссмертной подлости буквально на следующий день его с головой накрыло делами, которые требовали постоянного присутствия на рабочем месте, и манкировать он был не вправе.

Звонить Кривошееву с просьбой найти замену было глупо тому явно уже не до этого. Однако приступить к выполнению задания Савва собрался лишь на четвертый день после Серегиного отъезда.