Белый письменный стол ломился от карандашей, листков бумаги и выцветших фотографий сорокалетней давности. Это был первый портрет в моей жизни, поэтому шансы на успех казались крайне малы. Я боялась, что человек на рисунке получится кривым или совсем непохожим на прабабушку. На удивление, рука двигалась на автомате, как будто управлялась сама по себе. Глаза постоянно бегали от фотографии прабабушки к полупустому полотну.
Затекшая спина резко дала о себе знать, заставив меня бросить карандаш на стол. В общей сложности портрет я рисовала на протяжении десяти часов.
Я повторно прошлась оценивающим взглядом по конечному результату своих трудов, торжествующе сжав правую ладонь в кулак. Пожилая женщина на бумаге выглядела на семьдесят с лишним лет, уставшей и высохшей со временем.
Как обычно, я страшилась посмотреть на этап преобразования рисунков в жизнь. До сих пор не могла привыкнуть к мистическому навыку. Именно по этой причине мне всегда приходилось поворачиваться спиной к собственноручно созданным изображениям.
Внезапно я ощутила робкое прикосновение к своим волосам. Неторопливо обернулась, встречаясь глазами с копией прабабушки. В просторной комнате раздался мой пронзительный визг.
Мама! громко позвала я, едва не свалившись со стула.
Пульсирующий шум в ушах и стук сердца, готовый выпрыгнуть из груди, мешали сосредоточиться. Мне казалось, что я готова встретиться лицом к лицу с двойником ушедшей родственницы, но моя реакция говорила об обратном.
Мама прибежала на крик, резко сбавив шаг и остановившись посреди комнаты. Ее глаза изумленно расширились, губы задрожали.
Она выглядит точно так же, как и при жизни, ломким голосом пробормотала она, прикрыв рот ладонью.
Прабабушка Сандра выглядела точь-в-точь как на одной из своих последних фотографий: тонкие губы, волнистые седые волосы, родинка на носу. Она была одета в цветастое платье с длинными рукавами, идентичное тому, что можно было лицезреть на фотоснимке сорокалетней давности.
Мать трясущимися пальцами прикоснулась к знакомому лицу, окидывая завороженным взглядом пожилую женщину с ног до головы. Она неотрывно следила за каменным выражением лица прабабушки.
Здравствуй! поприветствовала клона мама, расплывшись в счастливой улыбке.
Ответных слов не последовало. Я переглянулась с матерью и грустно покачала головой. Скорее всего, ожившие портреты не умеют разговаривать. Эту вероятность нельзя было исключать.
В глубине души я догадывалась, что воскрешать двойника прабабушки было плохой идеей. Но отказать умоляющей матери не хватило сил.
Ладонь потянулась к ластику, намереваясь заставить копию исчезнуть. Мама резко вырвала из моих рук канцелярскую принадлежность, спрятав ее за спиной.
Дай мне посмотреть на нее еще немного.
Неожиданно для всех двойник прабабушки Сандры улыбнулся, внимательно наблюдая за нами. Дряблая рука медленно приподнялась, указывая средним пальцем в нашу сторону.
Вы похожи, протянул бесцветный голос старухи.
Мама захлопала ресницами и прикусила губу. Из ее красивых медовых глаз градом потекли слезы. Она несдержанно всхлипнула, подходя на шаг ближе к двойнику прабабушки.
Я думала, что больше меня ничто не сможет удивить в этой жизни. Но я заблуждалась. Копия моей прабабушки заговорила и вдобавок подметила внешнее сходство между матерью и мной.
Мы действительно были похожи.
Я многое унаследовала от своей мамы: короткий нос, изогнутые брови, волнистые и темные от природы волосы, стройные ноги, округлые плечи и пухлые щеки. Только зеленые глаза и полные губы достались мне от отца.
Мне приятно, что кто-то это заметил. Все наши родственники твердят обратное, сказала мама повеселевшим тоном.
Я заинтересованно рассматривала голубой коврик, лежащий на полу спальни. Отныне открылось новое дополнение к малопонятному мне дару: люди, нарисованные моей рукой, обладают зрением и слухом. Этот факт шокировал настолько сильно, что я чуть было не потеряла дар речи.
Мама на протяжении пятнадцати минут не отходила от двойника прабабушки, неотрывно глядя на нее и сжимая в крепких объятиях.
Я напомнила матери о времени, побуждая быстрее попрощаться с ожившим портретом. Мама вернула мне ластик. Я неторопливо стерла портрет, тем самым вынуждая клона раствориться в воздухе. Мы проводили долгим взглядом исчезающую в воздухе фигуру когда-то жившего на этой земле человека.
Спасибо, Леона, прошептала мама.
Она нежно поцеловала меня в висок и вышла из комнаты.
Общение с ожившим портретом расстроило меня. После исчезновения копии прабабушки в душе поселились грусть и тоска. Я чувствовала себя вымотанной и разбитой. Казалось, что из меня высосали всю жизненную энергию.
Я легла на кровать и укрылась пледом, мечтая уснуть и забыть этот день. За окном стояла пасмурная погода: небо помрачнело и затянулось тучами. Сильный ветер был слышен даже сквозь пластиковые окна. Неожиданно на горизонте вспыхнула молния.
Спустя несколько секунд раздался оглушительный раскат грома, вынудивший меня вздрогнуть и испуганно вскрикнуть. Я с детства боялась его и до сих пор не могла побороть этот страх.
В нашем городе гроза редкое явление. Насколько мне было известно, синоптики прогнозировали солнечную погоду. Но они ошиблись. Сложилось странное ощущение, что небо подсказывало мне отныне не рисовать никаких портретов. Я сочла это за предостережение и посчитала, что более не следует брать в руки карандаши.
Недовольный стон вырвался из моих уст. Я зарылась лицом в подушку. Неизвестность и незнание того, что делать дальше, не позволяли мне дышать полной грудью. Я заснула, мысленно пообещав себе завязать со всем мистическим.
Так будет лучше для меня и людей, которые меня окружают.
Глава вторая
Феникс
Я покачала головой, выныривая из воспоминаний детских лет. Произошедшее почти три года назад отныне не повторялось. Я больше не рисовала.
Предприняла еще одну попытку отгородить себя от странностей. Страх привыкнуть к тому, что все в жизни будет даваться легко, прочно засел внутри. Я боялась: вдруг во мне атрофируется стремление добиваться целей?
Мама спокойно восприняла мое решение завязать со сверхъестественными штучками. Она не была опечалена моим выбором, но и не восторгалась.
Леона, я тебя слишком хорошо знаю, однажды сказала мама. Я уверена, ты точно снова начнешь рисовать. В порыве эмоций ты опять возьмешь в руки карандаш и листок бумаги. Это только вопрос времени.
Мне стало немного обидно, когда я услышала из уст матери эти слова. Я не сомневалась, что больше никогда не буду рисовать. И на самом деле искренне верила в то, что смогу прожить без мистических способностей. Жаль, моя собственная мать считала иначе.
Я больше не нарисую ни одного рисунка, решительно заявила я. Поспорим?
Мама удивленно присвистнула, явно не ожидая такого резкого поворота событий. Ее губы растянулись в издевательской ухмылке.
Дочь, я не буду с тобой спорить, проговорила она, улыбаясь во все тридцать два зуба. Мне не хочется становиться свидетелем твоего проигрыша.
Я демонстративно закатила глаза. Хотелось возразить, но я себя остановила, потому что прекрасно знала: ничем хорошим это не закончится.
Раньше мы с мамой обе пытались доказать свою точку зрения и не прекращали дискуссию до тех пор, пока не разругаемся, либо в спор не вмешается отец. Сейчас мы старались не затрагивать каких-то острых тем, поэтому находились в отличных отношениях.