Двенадцать лет я аккумулировала знания о беременности, родах и грудном вскармливании. Когда подошло время перенести их на бумагу я сделала это. Каждому, кто держит эту книгу в руках, я хочу помочь безнадежно влюбиться в роды и материнство. Так же, как влюбилась в свое время я.
Моя стезя это гуманизм
Я пришла к такому выводу, рефлексируя на тему: «Что мое?» Я искренне люблю беременность, роды, новорожденных и все эти околоматеринские темы. Роды для меня эффектны и волшебны. Несмотря на то, что я идеально знаю биомеханизмы родов если это не чудо, то что?
Ребенок рождается вопреки, крутится, как буравчик, складывает свою головку, чтобы протиснуться через таз! А рожающая женщина, на мой взгляд, прекрасна. Вот реально красива. Даже обессиленная, с сухими губами, в поту, с выделяющимся из нее ребенком (и не только). Что-то в этом есть.
Есть жизнь, какая-то очень терпкая ее ипостась. Есть несгибаемая сила и радикальное терпение. Безусловное, материнское. Есть животная самость и та самая животность. Такая сильная, такая смелая эта самка, рожающая человеческого детеныша.
Я отказываюсь принимать реальность, в которой «женщины разучились рожать». Скорее, мы разучились в них верить.
Я смотрю и вижу эстетику и крышесносную мощь рожающей самки. Меня она покоряет, этот процесс вызывает у меня желание не мешать. Нужно увидеть это хоть раз. Нужно посмотреть под правильным углом.
А плацента? Ты ее видела? Такой круглый плоский орган. Человеческий орган. Он вызывает у меня необъяснимое благоговение. Я смотрю на нее и вижу дерево с ветвями-венами и пуповиной-стволом. Нужно увидеть это хоть раз. Нужно посмотреть под правильным углом.
Кормление грудью, несмотря на специфичность и сложность, моя страсть. Женщина вырабатывает более 700 мл молока из своей плазмы крови в день. Просто берет и каждый божий день, много раз в день, из отростков на своей груди скармливает беспомощному детенышу до литра крови. Фундаментально, невероятно.
Это так по-человечески, так по-женски. Это натурально и простo, прямо как мир.
Нет, бабы не разучились кормить, мы разучились их поддерживать. Кроме всего физиологичного, медицинского, научного, есть нечто недосягаемое и неосязаемое. Это нельзя измерить тазомером, взвесить безменом, сцедить молокоотсосом. Это не обязано поддаваться логике, физике и помещаться в голову.
Я хочу, чтобы ты тоже это увидела. Посмотрела под правильным углом. Тогда ты уже не сможешь развидеть.
В детстве я мечтала, чтобы моя работа была полезной. Я хотела принимать участие в жизнях других людей и нести любовь.
Меня останавливало то, что мечта должна оставаться мечтой. Именно так работают установки в нашей голове, которых много, в том числе относительно родов.
И все-таки я сделала это. Сегодня я горжусь, что стала той, на кого хотела быть похожа в детстве. Я выбрала профессию, которая является фундаментом и истоком. Почему? Потому, что нет никаких причин, чтобы не делать мир чуточку лучше.
Если это смогла я, значит сможешь и ты.
Что для меня акушерство?
Для меня акушерство это целая идеология.
Помню, во время своей первой беременности я посмотрела фильм про роды в Новой Гвинее о том, как папуасы рожают. Вот женщина, пока что беременная, явно со схватками, сидит голой попой на земле. К ней подходит старшая соплеменница (мать или акушерка, не знаю), трогает живот, хлопает по голове и уходит. Еще похлопала так, знаете: «Рожаешь? Ну-ну, рожай». Больше в фильме она не появляется. Женщина в какой-то момент рожает, вытирает новорожденного свежесорванными листьями, а диктор за кадром комментирует, что «она обращается с ребенком вполне буднично». Да не то слово!
Ну ладно, подумала 18-летняя я. И родила. Не в поле, конечно, с мужем в маленьком роддоме.
Потом я стала изучать литературу и ездить на профессиональные конференции. Подоспел мой любимый автор Мишель Оден с рассказами о клинике в Питивье и идеями, что хорошая акушерка умеет не мешать рожать и вообще «сидит на своих руках».
Как, подумала я? А зачем она тогда нужна? А как же все это профессиональное скандирование «давайдавайдавайтужься»? У меня не сходился дебет с кредитом: почему им можно рожать естественно, папуасам тоже можно, а нам, средне цивилизованным людям, нет?
Я же не так много прошу, просто хочу родить, а не чтобы меня родоразрешали!
Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы сделать то, что делали женщины много тысяч лет до меня. Этот физиологический процесс оттачивался миллионы лет эволюции в конце концов.
А потом мне открылся чудесный мир Midwife с их уникальной чуткостью, индивидуальным, а не унифицированным подходом, а еще невероятно широким взглядом на понятие нормы. И меня засосало
Мы пристегнем тебя к батарее, и ты будешь жить с нами
Обычно так мне говорят на консультации по грудному вскармливанию. А все потому, что я беру ребенка на руки, он засыпает. Я делаю массаж животика, и боль стихает. Более того, когда меня вызывают по запросу «не берет грудь», я иногда думаю о том, что я вот предложу ребенку свою возьмет же. Но делать это я, конечно же, не буду.
Секретов тут нет. Просто руки опытной мамы и уверенность.
Что я делаю не так?
Вы все делаете правильно, уверенность придет вместе со сноровкой.
Я на полном серьезе разговариваю с малышом. Иногда даже не маме рассказываю, а ребенку. Говорю, что надо сисю кушать, а он слушает внимательно, потом присасывается. И это тот самый малыш, который вначале грудь не брал.
Вы уйдете, и все снова повторится!
Если вы так будете думать, то повторится, конечно. Но даже если так, то вы сможете решить это.
Наша психика влияет на тело намного сильнее, чем мы думаем. Если ты говоришь, что ничего не выйдет, то так оно и будет. Ты даже не представляешь, как тесно мать связана с ребенком даже после рождения!
Человеческий младенец не может ползать за тем, что он увидел впервые (как утенок из эксперимента), однако первый контакт с родителями уже упомянутый выше «импринтинг» это жизненно важный для него момент.
Совсем недавно ребенок был частью тела матери. Стоит ли удивляться тому, что она интуитивно распознает его сигналы и понимает самочувствие? Твои эмоции, гормональный фон, пищеварение логично коррелируются.
Нужно немного уверенности! Выдох. «Нежно, но строго». Все получится!
Ради чего я здесь?
Я пришла в медицину ради родов, а если точнее ради акушерства. Это моя любовь и страсть. Я правда не знаю в мире вещи прекраснее, чем женщина, дающая жизнь. Это мощь, это космос.
Я пришла в медицину в сознательном возрасте. Передо мной не стоял выбор акушерство или сестринское/фельдшерское. И уж тем более я не думала о том, какая профессия оплачивается лучше Зря (шутка)!
Знаете, что такое икигай? Целая книга про это есть[3]. Если позволишь выразиться пафосно, то акушерство это мой икигай. Я люблю все это: плаценты, грудное молоко, стоны и кучу биологических жидкостей, которые выделяются. Это прям мое.
Недавно вспомнила, как я приняла это решение. Мне приснился сон, очень яркий и запоминающийся. Я опускаю глаза и вижу на себе военную форму 40-х годов, стесанные руки и худые ноги. Я выполняю роль полевой медсестры. Я четко знаю, что я на самом деле акушерка, но нахожусь тут, потому что на фронте не хватает рук. Мы с моей подругой (Сонь, помнишь, я рассказывала?) штопаем раненых пленных немцев в блиндаже.
Я считаю, что это один из важных моментов, которые подсказали мне путь моего развития.
Честно, я боялась идти в медицину. Я опасалась потерять себя и стать слишком, как бы это «омедикаментизированной». Я беспокоилась, что под грудой конспектов и патологий во мне умрут моя душа и любовь к естественным процессам.