Зона турбулентности - Ветрова Евгения

Евгения Ветрова

Зона турбулентности

© Ветрова Е., 2024

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

* * *

Глава 1

Белые конверты аккуратными рядами на столе, рядом стопка желтоватой бумаги.

Легкими касаниями карандаша рождался рисунок: схематично нарисованный самолетик среди облаков. Карандаш завис над листом, а потом жирно крест-накрест перечеркнул нарисованное. Еще и еще раз. До тех пор, пока тонкая бумага не пошла рваными лоскутами. На стол лег новый лист. Чистый, вкусно пахнущий целлюлозой. Грифельный кончик коснулся поверхности. Плавная линия, еще одна, еще. Самолетик летел. Карандаш чиркнул быстро и резко, раз, другой. Теперь из борта самолета вырывался пучок линий, окутанный облаком. Рука с коротко обрезанными аккуратными ногтями бережно провела по рисунку, смахивая грифельные крошки.

 Ф-ф-ф!  ветерок из вытянутых трубочкой губ художника довершил очистку.

Листок сложился пополам и еще раз пополам. Свернутый в четыре раза рисунок спрятался в белом конверте. Рука крепко сжала его и потрясла в воздухе, положила на стол и потом резко, кулаком, припечатала к столу.

* * *

Когда события твоей жизни несутся бешеным галопом, не пытайся спрыгнуть на ходу: вряд ли получится остаться невредимым. Лучше подождать, пока все не уляжется. Ведь все пройдет, как говорил один мудрый иудейский царь. Примерно так Жанна говорила себе уже несколько недель подряд.

Она заправила за ухо выбившуюся прядь. Можно придумывать утешительные афоризмы с утра до вечера, но легче от этого не станет. Дело было не в том, что она завертелась белкой в колесе, а в том, что в душе поселилось беспокойство. Оно-то и не давало просто жить. Как раньше. Хотя и раньше было не идеально, но все же.

В глубине души она, конечно, знала причину. И эта причина сейчас сидела напротив и с безразличным видом размешивала сахар в чашке. Три ложки с горкой на порцию крепкого и черного, как гуталин, кофе. Даже представить страшно, не то что пить. А Камаев пил. И ничего.

 То есть «Фоксавиа» предложила тебе КВС[1]?

Ильяс Камаев невозмутимо поднес чашечку к носу, понюхал, остался доволен и сделал глоток. Он и сам до сих пор не осознал это событие. Еще недавно ему казалось, что левое кресло[2] так и останется для него полузабытым воспоминанием. Но Жанна смотрела, и ответ ей требовался.

 Сам не ожидал. Ты же знаешь, мне кислород давно перекрыли.

Жанна прикусила губу, он уже знал эту ее привычку. Вообще, он до удивления быстро выучил все мимические особенности ее лица и теперь с легкостью мог предсказать ее реакцию на те или иные события. И это его не разочаровало. Наоборот. Он устал от капризов и истерик. С Жанной, казалось, таких сюрпризов не будет. Хотя, кроме мимики, ничего другого он пока так и не изучил. И даже не знал, хорошо это или плохо.

 Вот гадство!  воскликнула она.  Прям завидки берут! Эх,  и она так горько вздохнула, что Камаеву и правда стало как-то неловко, что вот ему предложили, а Жанне нет.  Ладно,  усмехнулась она,  не ерзай. От тебя тут ничего не зависит. Но есть надежда. Может, там,  она вскинула синие глаза к потолку,  начали забывать наши прегрешения? Все же мы немало пользы принесли этому миру.

Камаев тут же улыбнулся, слегка, одними уголками губ. Конечно, предложение не самой большой, но приличной авиакомпании было неожиданным. Он еще помнил, как Клещевников (или Клещ, как неласково называли его между собой подчиненные) брызгал слюной, обещая Камаеву место чуть ниже плинтуса. После суматошного рейса в Самару, о котором до сих пор напоминала ноющая боль в плече, прошло три месяца. Он успел поваляться на больничном и пройти реабилитацию после ранения, и вот тут-то и настигло его такое заманчивое предложение. Камаев уже был КВС ранее, поэтому ввод обещали ускоренный. Сначала с инструктором положенные налеты, потом два проверочных рейса, и все. Все. Он за штурвалом аэробуса или боинга. И это было прекрасно!

 А ВЛЭК[3] что?

Камаев невольно потянулся к плечу и тут же махнул рукой  ерунда.

 Я старый солдат и не знаю слов любви,  прохрипела Жанна и скорчила соответствующую гримасу.

Против воли он рассмеялся. Она его веселила. Эта худощавая, почти тощая, синеглазая стюардесса. Сейчас, когда у них в багаже были не только рискованные приключения во время рейса в Самару и после него, но и несколько весьма неплохих поцелуев, можно было признать, что отношения перешли в стадию дружескую, со взаимными подколками и ерничаньем. Это нравилось ему больше, чем тягостное чувство неопределенности. Он подозревал, что нравится Жанне, и признавал, что она ему тоже не безразлична. Но дальше его фантазия буксовала. И что они должны делать? Тупо переспать или Первый вариант его бы устроил. С кем-нибудь другим. Не с ней. Второй что? Отношения с прицелом на будущее? Да ладно! Нет, он не готов.

 Але!  Жанна пощелкала пальцами.  Уж не обо мне ли замечтался?

 Конечно,  кивнул он с готовностью.  Представил касалетку[4] с курицей в твоих нежных ручках.

 Фи!

Жанна поднялась.

 Мне еще в одно место сгонять надо. До рейса успею.

Вечерний рейс в Архангельск до недавнего времени считался легкой прогулкой, но сейчас аэропорт «Талаги» закрылся на реконструкцию ВПП[5], и самолеты принимали в Васьково, а там имелись свои сложности и малая проходимость. Многие авиакомпании из-за этого отказывались летать в Архангельск. Так что самолеты «Скайтранса» в конце августа набивались пассажирами под завязку  люди возвращались из отпусков и к началу учебного сезона.

 Подожди,  Камаев протянул руку, ухватил ее за край рубашки, и она тут же послушно села на место. Что ни говори, а он имел на нее какое-то магическое воздействие. Ордынец, одним словом.  Короче, мне тут по секрету шепнули, что слухи вовсе не слухи. Нас реально купят.

 И это не «Фоксавиа»?  брови Жанны сошлись к переносице. Новость заставила вспомнить все застарелые страхи.

 Как ты понимаешь, это секрет секретов. Малинин живьем съест за разглашение.

Жанна закатила глаза. Малинин, глава службы безопасности компании, выпил тонну крови у них с Камаевым во время недавних приключений в Самаре. И после них. Когда после возвращения домой несколько раз проводил с ними воспитательные беседы. Как совместные, так и поодиночке. Целью этих «профилактических» бесед было не дать расползтись слухам. События, в которых Жанна с Ильясом принимали самое непосредственное участие, лишили компанию нескольких начальственных голов и, скорей всего, подвинули дело о продаже, или, как обтекаемо называл это Малинин, слиянии, «Скайтранса» с более крупной компанией.

 Вот почему ты согласился,  понимающе кивнула Жанна.

Да, слияние, скорей всего, подразумевает сокращение штата, и уж Камаев со своим «послужным списком» первый в очереди на вылет, так же как и она.

 Поэтому и тебе советую, если будут предлагать что-то, соглашайся. Не думай.

 Ты же знаешь  мне не предложат,  Жанна сказала это нарочито бодро. Камаев смотрел серьезно и с сомнением.  Да что ты так уставился? Это ты просто там с кем-то не тем трахнулся, а я пассажиру нанесла увечья средней тяжести, как записано в уголовном деле.

 Дело закрыто,  напомнил он. Его всегда раздражала эта ее зацикленность на неудачах.

 В суде да. А в моем личном деле этот инцидент перевесит все мои заслуги, налеты часов и высокие баллы по знанию английского. Как ты не понимаешь? Меня и в «Скайтранс» взяли по очень и очень большому блату. И то

 А сейчас этот блат тебе не поможет?

Жанна помотала головой. Тот начальник, который тогда с пониманием отнесся к ее ситуации, хоть и вынужден был уволить, но потом дал персональную рекомендацию в «Скайтранс», лично звонил и очень вежливо и настойчиво попросил принять ее в штат, в прошлом году вышел на пенсию. Тревожить его Жанна бы не хотела, да и не видела смысла. Еще в Самаре, когда угроза увольнения стала весьма ощутимой, она решила, что не будет унижаться и умолять. Нет так нет.