Вечером, когда проход по мосту закрыли, Константин Иваныч привел к майору «свово кума», как назвал он абхазца средних лет, худого и бородатого.
Майор не стал расспрашивать гостя ни о его роли в конфликте, ни о его нынешней должности. По тому, как держался этот молчаливый человек, с лицом язвенника, мучимого болезнью, по тому, как в нескольких фразах выяснилось, что он абсолютно точно осведомлен обо всем, что делается не только на границе и на пункте перехода, но и в Москве, и в Тбилиси, майор заключил: «кум» весьма не прост, и в уж во всяком случае, для местных авторитет.
Гость внимательно слушал майора, понимая все с полуслова.
Завтра, сказал он, бардака на переходе не будет. Наши станут с абхазской стороны. Нам тоже неконтролируемый переход неизвестно кого не нужен.
Кто он? спросил майор Константина Иваныча, когда гость ушел, словно слился с непроглядной темной ночью.
До войны врач. Детский. Хороший врач. Вся семья у него погибла. Жена и две девочки. В доме сгорели. Хороший человек. Надежный. Сказал сделает.
На утро майор в этом убедился. Истерики и давки на мосту больше не было. В людском потоке с абхазской стороны выдерживались строгие интервалы, у всех необходимые документы в порядке. Чувствовалось, что они уже прошли контроль там, на абхазской стороне.
К ночи, из темноты, бесшумно, возник вчерашний гость. Майор усадил его пить чай.
Бочуа, так значилось в российском паспорте гостя, внимательно слушал майора, задал несколько точных вопросов, а когда майор спросил: как он, Бочуа, думает, что может интересовать американского военного доктора биологии, из ОБСЕ, тот сразу ответил:
Сухумский обезьяний питомник.
С какой стати?
Видишь ли -, вежливо испросив разрешения перейти на «ты», сказал Бочуа, там велась серьезная научная работа. И делались большие открытия. Работали над вакцинами против оспы, гепатита, и всяких других болезнейЯ этим интересовался, как врач. Например, одной обезьяне привили лейкемию. Обезьяна то ли сбежала из лаборатории, то ли специально была отпущена к своему прайду, роду или как он там называется. И через некоторое время все обезьяны этой популяции заболели лейкемией.
Что лейкемия заразна? Ведь это, как я понимаю, белокровие? спросил майор.
Выходит, что некоторые виды этого заболевания возбуждаются вирусом
Так это же переворот в науке
Да нет. Просто хорошая работа.
Раз есть вирус, если он выделен, значит, с ним можно бороться. Это же великое дело! Значит, может быть, вакцина против лейкемии!
Публикации на эту тему я встречал. Но работы не закончены. Видишь, тут что началось!
Вообще, такие исследования может себе позволить только очень богатая страна
Например, Америка?
Например.
Слушай, Бочуа, а от питомника хоть что нибудь осталось?
Слезы. Было восемь тысяч обезьян, а вывезли 282! Были такие цифры в газете. Тут же такое творилось! И под обстрелами, и от стрессов павианы да макаки существа нежные погибали Мародеры, настоящую охоту на них открыли!
Зачем?
Говорят мех! Но думаю от безнаказанности. Сволочам только бы пострелять! Разбежалось обезьян много потом ловили.
А эти экспериментальные и вся зараза в пробирках, где?
Думаю, что это, как раз, вывезли! Это же вроде Чернобыля! Если что-то было мировая угроза. Это же опасность биологического заражения! По идее, такое все под особым контролем. Во всяком случае, должно быть.
А может, не было? Обезьяны то из вольеров разбегались!
То обезьяны, а то штаммы . И потом, если бы что-то потерялось улетучилось давно бы эпидемия началась. Думаю, все, что не вывезли уничтожили. Если оно вообще было Не уверен, что последние лет двадцать тут что то особо опасное исследовали
Так чего ж американцы в Сухуми рвутся?
Да уж видно неспроста. Эта публика очень расчетливая. Мало ли что им нужно.
Например?
Может какие то старые результаты исследований. Может что, то и осталось. Все-таки какие то секретные работы, наверняка велись! Там много интересного. И загадочного
Например?
Например, в эксперименте с лейкемией. Те обезьяны, которым специально болезнь привили выжили, а те, что были с ними в контакте нет.
Как это понимать?
А вот как хочешь, так и понимай! Какай тут хитрый механизм заражения. А какой неясно. Но вроде бы вирус выделен! Уже очень кое что И, в любом случае, понятно такую информацию нельзя терять. Если американцы выпустят вакцину раньше нас на здоровье, хоть и сомнительно. А представим себе: у них население и армия вакцинированы, у нас нет, а вирус пошел по России Не слабо?
Да, я понимаю
Вот то, то и оно вздохнул врач, такие вещи не могут быть бесконтрольны. А контроль установить может только сильная страна.
Не сыпь мне соль на раны сказал майор, или как, говорит моя дочка: «Не лей на спину кипяток».
Они наговорят улыбнулся Бочуа.
Майора кинуло в жар.
Сколько их у тебя? спросил Бочуа.
Цвайкиндерсистем. Мальчик и девочка
Мало.
Служил.
В финал выходят кто больше рожает! Все остальное ерунда
Этих то неизвестно как поднять.
Только бы были! вздохнул Бочуа, и уже перед тем, как раствориться в ночи, на прощание сказал: Америкосы эти едут в Сухуми, ни с какой, ни с гуманитарной миссией. За вирусами едут. Помяни мое слово. Как врач говорю!
Козе понятно.
Тем более, что никакой угрозы эпидемии у нас нет, и не было! Это разговоры для неумных дурачков. А начался бы, скажем, тиф, как на войне традиционно бывает, уж, всяко, мы не Америку помогать бы просили. И сами бы справились, и России мы не чужие! Уж, всяко, бы помогла!
7.
На сказочную, роскошную абхазскую осень, всю в кипящем золоте дубовой листвы, темной зелени кипарисов, туи и еще, Бог знает, каких деревьев, в одну ночь пала зима. Тяжелый, мокрый и, казалось, теплый снег ватой лег на веера пальмовых листьев, толстым одеялом накрыл, благоухающую прелью, землю, побелил горы, оторвал их от сизых, низких туч и сразу же начал таять. Непрерывной, разноголосой, словно щебет птиц, капелью зашуршали, забулькали, зазвенели леса, загудели талой водою в водосточных трубах. Из под, не успевших осесть и слежаться, мягких сугробов побежали говорливые ручьи. Теплым, словно в предбаннике, плотным туманом накрыло долину, и теперь пограничные наряды, уходившие в дозор, скрывались в нем, словно в молочной реке.
«Яблоки на снегу, яблоки на снегу» горланил румяный солдат, расчищая громыхающим листом железа не то совка, не то лопаты, дорожки.
Кончай вопить про русскую бесхозяйственность! сказал лейтенант, выходя на крыльцо покурить. Нашел чем гордиться!
В смысле? не понял солдат.
«Яблоки на снегу» руки поотшибать надо! Колхоз!
Дык по сезону! «На снегу» А чего петь то?!
Тута не яблоки, а мандарины, встрял, дядя Костя, тащивший ведро с помоями, откуда валил пар. В белой поварской куртке он был похож на свежевыбритого Деда Мороза, если бы тот, конечно, брился.
Про мандарины и песен то нет, сказал солдат.
У абхазов спроси. Быть того не может, чтобы фрукт произрастал, а песню про него не сложили.
Про мандарины то и не рифмуется совсем.
Как это?! возмутился дядя Костя, Мандарины, мандарины, ну вы, прям, как балерины! Не желаш мозгой пошевелить! Ленисси! Пушкин то, небось, геморрой нажил пока евгеньонегина сочинил. А ежели ты совсем тупой не можешь складно сочинять, так попроси старших товарищей.
Видеть я эти мандарины уже больше не могу! От одного запаха тошнит! сказал лейтенант, метко швыряя окурок в стоящую у крыльца цементную урну, и скрываясь в штабе.
Мандарины пахнут новым годом! сказал ушастенький рядовой Коля, Мандарины, елка, салатики
Вдвоем с таким же молодым солдатом он навешивал на окна казармы ставни, как это положено у пограничников, в казарме для личного состава, чтобы люди из ночных нарядов могли спать днем.