На следующие сутки они, провалившись в небольшое болотце, сушили одежду над костром.
Александр внимательно наблюдал за небольшой букашкой, ползущей по траве вверх, и неожиданно продекламировал:
Куда ты, божья тварь, ползёшь?Чего в своей ты жизни ищешь?Что на травинке ты найдёшь?Какую пищу там разыщешь?Нет, ничего там не найдёшь!Там капля лишь росы спадает!Напрасно ты туда ползёшь,Лишь время даром пропадает!И так же тщится в жизни человек,Он беспрерывно что-то всуе ищет.Глядишь, и кончил он свой век,И над могилой только ветер свищет.Могильная плита уже лежит,И эпитафия на ней навек:«Здесь божий раб возлежит,Простой и славный человек».Это что за поэт? спросила Мэрилл.
Да что ты, какой поэт? изумился Александр. Это я сейчас сочинил.
Но у тебя неплохо получилось, есть даже небольшой философский смысл. Может быть, тебе есть резон заняться поэзией?
Не знаю, может быть, и стоит. Александр опять о чём-то задумался и неожиданно спросил: Всё-таки странная история почему именно апостолы и Христос?
Но их души жрецы Индовод соединили с жезлом и скрижалями.
Но почему именно они? Неужели только потому, что личности апостолов и Христа легкоузнаваемы, а фреска Леонардо всемирно известна? Должно быть и другое объяснение.
Наверно, ты прав, но что за объяснение я не знаю!
Прошло ещё двое суток, пока они, голодные и грязные, добрались до Петрозаводска. В гостиницу «Калевала» их в таком виде не хотели пускать, но у Мэрилл появилось несколько зелёных бумажек с изображением Франклина, после чего их тут же поселили в лучшем номере. Там они еще раз приложили глаз к месту на карте, где было написано «Петрозаводск», и луч показал тоже направление.
Нам надо приложить глаз к карте, когда мы будем в Москве, сказала Мэрилл, тогда лучи пересекутся. Это позволит более точно определить место, где спрятан малахит.
Александр позвонил Елене в Москву:
У нас всё нормально, самолет разбился, но мы живы и здоровы, нет даже царапины, скоро будем в Москве.
Они умылись, поужинали и легли спать.
Александру тут же приснился вещий сон. На этот раз всё было спокойно, они вместе с Мэрилл доплыли на туристическом теплоходе до Москвы.
На следующий день Александр рассказал Мэрилл о своем сне.
Мэрилл хотела осмотреть достопримечательности Петрозаводска и его ближайших окрестностей: комплекс Соборной площади, Успенскую церковь, самый большой в Европе равнинный водопад Кивач, но потом передумала, что рисковать Индулазом опасно.
На пути к Москве
Днём они подошли к речному порту на проспекте Маркса. Там стоял четырёхпалубный туристический теплоход, построенный ещё в Чехословакии. Он следовал по маршруту Санкт-Петербург Москва. Сначала их не хотели пускать на теплоход, но Мэрилл достала такое количество «зеленого Франклина», что капитан уступил им свою каюту.
Мэрилл тем же путём договорилась о питании в ресторане теплохода. Когда Мэрилл пришла в ресторан, к ней тотчас подбежала группа американских туристов с просьбой дать автограф. Все стали её расспрашивать, как она оказалась на теплоходе, ведь раньше её на нём не видели.
Александр с удивлением узнал, что Мэрилл одна из самых известных моделей не только в США, но и в мире.
Мэрилл рассказала, что она с Александром летела по делам в Петрозаводск и какое-то шестое чувство подсказало им, что они могут разбиться. Поэтому они взяли с собой в салон самолёта парашюты. Самолёт действительно разбился, а они спаслись только потому, что были неплохими парашютистами.
Случайно оказавшийся на корабле среди американских туристов корреспондент журнала Vogue записал эту историю, а потом бросился звонить в США, чтобы её напечатали.
Кормили в ресторане теплохода обильно, но стандартно, как в обычном Доме отдыха, без изысков. Однако, кто хотел, мог заказать за дополнительную плату запеченную осетрину, стерляжью уху, чёрную икру и другие деликатесы. Мэрилл тут же этим воспользовалась, она очень любила рыбу и морепродукты.
Мэрилл расспросила туристов, что их ждёт на оставшейся части пути.
Ей сказали, что Валаам они уже посетили, а из оставшихся пунктов наиболее интересным будут Кижи, Кирилло-Белозерский монастырь и Углич.
Александр и Мэрилл купили в небольшом киоске на теплоходе купальники, полотенца, мыло, зубную пасту и другие необходимые в дороге мелочи.
Жаль, что мы не попадем в Санкт-Петербург, сказала Мэрилл, мне этот город очень нравится.
Александр с удивлением узнал, что Мэрилл бывала в Санкт-Петербурге намного чаще, чем он. Она приезжала туда по делам фирмы L' Oreal и как турист. Александр же последний раз был в Санкт-Петербурге пятнадцать лет назад, когда он ещё назывался Ленинградом.
Больше всего Мэрилл нравились Эрмитаж и Петергоф.
Само собой, зашёл разговор об их прошлых посещениях Эрмитажа.
Вкусы у них не совпали.
Александру нравилась «Даная» Рубенса.
Эта картина вульгарная, сказала Мэрилл, а вот «Ночной дозор» Рембрандта действительная великая картина, на ней фантастически передана игра света и тени.
Изображенные на этой картине люди слишком напряжены, возразил ей Александр.
Какая изумительная в Эрмитаже коллекция скифского золота, сам Фаберже не смог повторить её лучшие экземпляры.
Просто секрет их изготовления утерян, а так ничего особенного в них нет. Зато коллекция табакерок из особой кладовой действительно производит неизгладимое впечатление
Единственными экспонатами, где их вкусы совпадали, были камея Гонзага[40], картины Леонардо да Винчи[41] и Рафаэля[42].
В тот же день они доплыли до Кижей.
Мэрилл раньше Кижей не видела. Её поразил своей простотой и величием ансамбль деревянных церквей. Особенно ей понравилась двадцатидвухглавая Преображенская церковь, вырубленная топором без единого гвоздя[43]. Несмотря на свою высоту[44], церковь выглядела изящной игрушкой.
Да недаром Нестор, закончив её, выбросил топор в Онежское озеро со словами «Не было, нет и не будет такой церкви»[45]. Теперь я понимаю, что мне нравится в русских церквях это полная гармония с окружающей природой. Трудно было бы представить на этом месте Тадж-Махал.
Это не только единение с природой, но и с Богом. На Русском Севере необычайно красивая природа, жаль, что мы не попадём на Валаам[46]. Это удивительной красоты остров. Я был на этом острове двадцать семь лет назад, когда плавал на туристическом теплоходе по маршруту Москва Ленинград Москва, но тогда в скитах был дом инвалидов и экскурсий туда не водили.
На Валааме творили свои великие полотна Шишкин, Левитан и Куинджи. Трудом монахов на этой скалистой земле были выращены вишнёвые сады[47].
Сам я даже искупался в небольшой бухте рядом с каменным крестом, который по преданию установил сам Андрей Первозванный[48]. Конечно, это был уже не тот крест, но вода была холодной и очень чистой, казалось, что до дна можно рукой достать. На самом деле глубина в этом месте была пять метров.
Жаль, что многие ценные вещи[49] после установление советской власти[50] монахи вывезли с Валаама.
Через сутки они приплыли в Горицы, где находился Кирилло-Белозерский монастырь, выдержавший осаду польских завоевателей в XVII веке.
Этот монастырь с многометровыми стенами Мэрилл не понравился:
Он не вписывается в окружающую природу.
Его задача была другая, это не только монастырь, но и крепость.
На следующий день они прибыли в Углич.
Александр и Мэрилл бывали раньше в Угличе. Они осмотрели Церковь на крови, Спасо-Преображенский собор и Дворец царевича Дмитрия, но ничего нового для себя не услышали.
После этого было еще несколько «зеленых стоянок», где им удалось поплавать и немного отдохнуть.