Глава четвёртая
Александр Тихонравов
Аэропорт за пятнадцать лет, конечно, изменился, но несильно, поэтому я вполне представляю, куда идти. Несмотря на то что «хвоста» не вижу, уверен он есть в том или ином виде. Пока иду, пытаюсь поставить себя на место тех, кто послал меня сюда. По идее, в первую очередь человек должен озаботиться деньгами, поэтому я меняю доллары на франки в первом же обменнике, который здесь называется филиалом банка. Получив довольно крупные разноцветные банкноты, двигаюсь дальше к кассе.
Предполагается, видимо, что я сразу же рвану в Цюрих, к банку, но я поступаю иначе. Мне действительно нужны деньги, но и документы тоже, а вот документы находятся в ячейке банка в Берне, что логично там же наше посольство было. Поэтому мне нужны не электрички, а поезда, в которых я, разумеется, разбираюсь.
Я иду спокойным шагом, ничем не привлекая внимания, и к кассе подхожу, смешавшись с толпой. Расписание сообщает, что через двадцать минут у нас будет скоростной на Берн, что мне очень даже подходит, потому что в Цюрихе он тоже останавливается если «хвост» есть, он подумает, что я просто шикую. Да, я подстраховываюсь, потому что лучше быть параноиком, чем трупом, так папа говорил, и я целиком с этим утверждением согласен.
Пожалуйста, билет до Берна на двадцать седьмой, по-немецки с характерным бернским выговором прошу я улыбнувшуюся мне девушку за стеклом. Первый класс, уточняю я.
Конечно, кивает она, что-то быстро отщёлкав у себя там. С вас пятьдесят два франка.
Прошу вас, протягиваю я сотенную купюру, чтобы быстро получить билет и сдачу.
Что люблю здесь минимум слов, максимум дела. Две минуты и билет у меня, можно двигаться к платформам. Куда поеду из Берна, я сам ещё не знаю, но это и хорошо. Быстрый взгляд на табло подсказывает мне, на какую платформу идти Вот, кстати, и лифт.
Чем удобен лифт возможных соглядатаев отсекает, а попутчиков позволяет запомнить. Но, как ни странно, на войне я себя не чувствую, скорее, в отпуске. Несмотря на все выкладки, на явно нависшую опасность, на душе как-то спокойно. Возможно, это из-за детских воспоминаний, всё-таки в Швейцарии мы прожили дольше всего.
Вот и мой поезд. Я спокойно двигаюсь к первым вагонам, внимательно посматривая по сторонам. Странно, но, похоже, «хвоста» нет. Очень интересно, но, возможно, и правильно зачем давить? Никуда я отсюда всё равно не денусь ну, по мнению Конторы, хотя и непонятно, ведь история моей семьи тайной не является, логично предположить, что я ещё как могу деться в стране, где мне многое известно. Может, за лоха держат?
Поезд напоминает самолёт без крыльев, заставляя улыбаться, вагон первого класса довольно просторный, я отправляюсь в сторону кресел для курящих. Это позволит мне подумать, во-первых, отбить запахи, во-вторых, ну и пропахнуть дорогим табаком, в-третьих. Вряд ли в банке меня будут обнюхивать, но запах запомнят, а логика простая: если запах табака значит, курит. И вот это тоже само по себе может быть неплохой маскировкой.
Медленно, будто нехотя, поезд начинает движение. Его бело-серые поверхности смотрятся довольно-таки современно, но вместе с тем ещё и монументально. За окном тянется стена туннеля, сменившись затем травой и деревьями. Поезд у нас скоростной, что значит практическую невозможность что-либо рассмотреть за окном просто пятна зелени, серого асфальта и разноцветных домов.
У меня же выдаётся время подумать. Снова мне кажется всё происходящее нереальным, как будто я себе придумал сюжет для своей же книги. Но не могли же в Конторе провернуть такую малодостоверную операцию только для того, чтобы заставить меня жить в Швейцарии? Так просто не делается, поэтому работаем в пределах продуманной версии. Если я ошибаюсь, то ничего страшного в этом нет.
За окном пролетают деревья, где-то вдалеке встают горы, к которым я ещё вернусь, а мне совершенно не хочется думать. Вот сейчас приеду, возьму с вокзала такси, главное, адрес посольства по привычке не назвать, и отправлюсь в банк. Надо разобраться со счётом, вытянуть документы из ячейки, затем уже разбираться и где жить, и как это всё будет выглядеть в результате.
Вот уже состав сбавляет ход, это очень хорошо чувствуется. Я начинаю различать людей за окном, автомобили на шоссе рядом с железной дорогой, какие-то строения. Взгляд цепляется за знакомый дом, вот ещё один Да, я в Берне. Узнавание пробегает по телу тёплой волной, будто домой вернулся. Только вот нет у меня здесь дома, а на Родине, похоже, мне не сильно рады.
Я выхожу из вагона, помахивая чемоданчиком. Где здесь стоянка такси, я хорошо помню, поэтому уверенно двигаюсь в нужном направлении. Документы у меня интересные, потому что я здесь родился. Так получилось, что родился я именно в больнице Берна, а не посольской, которой тогда не было, поэтому, несмотря на то что в наших документах местом моего рождения записана Москва, как это было принято, в швейцарских, сделанных папой, стоят совсем другие сведения. Если законы изменились несильно а в Швейцарии они не меняются веками то шанс на гражданство у меня есть. А это очень хорошая новость.
Кредит Свисс11, центральный, командую я таксисту, едва лишь усевшись на заднее сиденье.
Десять минут, улыбается моему бернскому диалекту говорящий точно так же водитель.
Десятиминутная поездка приносит мне тонну информации об изменениях, произошедших в столице. В основном изменения политические, поэтому мне они не сильно важны сейчас, но вот под конец звучит информация о гигантском метеорите, приближающемся к Земле. Это уже не американская жёлтая пресса, тут, пожалуй, всё серьёзнее может быть.
Решив подумать об этом позже, я расплачиваюсь у таксомотора, затормозившего возле старинного на вид особняка второго по возрасту банка страны. Ну, что же, наступает момент истины, по крайней мере, мне так кажется.
А вот отсюда я, наверное, двину в сторону гор. Раз информация об астероиде может оказаться правдой, то в любом случае лучше держаться поближе к крупным убежищам. Швейцария в этом смысле очень специфическая страна здесь в каждом доме есть противоатомные убежища, ну и внутри гор, разумеется, тоже, поэтому держаться поближе к ним, по-моему, вполне логично.
Лилия Найдёнова
Вроде бы уговорила Муж уходит куда-то звонить, я же отправляюсь обратно в ванную. Во-первых, надо одеться, во-вторых, намазаться кремом и ещё раз осмотреть себя. Голова кружится неимоверно, от страха временами даже дрожать начинаю, ну и больно ещё Боль из моего детдомовского детства вернулась ко мне совершенно неожиданно, меня буквально расплющив. Да и то, в детдоме так жестоко не наказывали вроде бы, по крайней мере, я этого не помню.
Как я ходить буду просто не представляю, но и оставаться здесь страшно до паники. Едва захожу в туалет, как меня буквально выворачивает приступом мучительной рвоты, хотя вроде бы и нечем уже. Поэтому обнаруживаю себя на коленях возле унитаза. Рот мою над биде, мне уже неважно. После рвоты мне становится легче, теперь можно встать и осмотреться.
Промежность сплошной синяк, сзади вид вообще страшный, как из застенков каких-нибудь. Беру верный «Спасатель»12 кто бы знал, что он мне понадобится? и начинаю наносить на себя мазь. Она ещё и боль снимает Через некоторое время наступает облегчение, от которого руки и ноги начинает колоть иголочками это признак приближающегося обморока, с которым я хоть и с трудом, но справляюсь.
Очень хочется плакать, но я держусь. Надо держаться, не время для плача, вчера мне Сергей очень хорошо показал, что бывает за плач, поэтому я давлю в себе слёзы. Вот окажусь в безопасности, тогда поплачу в своё удовольствие, а сейчас ещё не время С разбитой мордой на паспортный контроль не пустят. Кстати, странно, но лицо уцелело, значит, муж бил так, чтобы видимых синяков не оставить. Я его боюсь