Юлиус деревенеющими пальцами неуклюже судорожно перезаряжал пистолет. Рядом что-то зашевелилось. Сработали боевые инстинкты, и Моргенрот, оставив огнестрел в левой руке, правой выхватил саблю. Клинок звонко лягнул обо что-то. О зубы? О когти? И тут же мужчину пронзила боль, начинающаяся где-то в ноге. Шинель обезобразил широкий разрез, но крови почему-то не было. Чтобы не упасть прямо в снег, военный шагнул к ближайшей ели, упал на ствол и медленно съехал вниз. Нога уже не болела он ее просто не чувствовал. Юлиус скривился и горько усмехнулся сам себе. «Как глупо вы будете выглядеть, потеряв разведгруппу на участке без врага. Да, господин Моргенрот?». Онемение захватило уже половину торса и неотвратимо ползло вверх. За себя тоже было не обидно, долг Родине отдан уже очень давно, и цена заплачена кровью, кажется, даже в двойном размере. Настоящие военные аристократы Светлейшей Монархии не боялись жить. Но только не в плену. Покалывающее остолбенение подбиралось все выше и выше. Из воющего бурана начали вырисовываться две фигуры в маскхалатах. «Жаль только, письмо отправить не судьба», успел подумать генерал-майор Юлиус Моргенрот, поднес ледяное дуло к виску и утонул в темноте.
Великий отказ
К ощущению нетронутого и одновременно абсолютно вымершего города привыкнуть было тяжело. В этом крылась какая-то странная магия: здания не тронули ковровые бомбардировки, улицы не столкнулись с безумством паникующей толпы, ни брошенных машин, ни разбитых витрин, ни пятен крови на мостовой. Юлиус Моргенрот ехал по городу-призраку и все еще почти не верил, что его не ждет за поворотом тихая терпеливая растяжка. Ведь сам бы он сделал именно так. Нет, конечно, генерал помнил, например, победоносное занятие союзными силами Ри-Аланты, когда старики плакали при виде монарших гербов, а девушки стреляли воздушными поцелуями и махали солдатам платками, весьма пикантно свешиваясь с аккуратных балкончиков. Однако куда чаще они заходили на огненное пепелище, которое еще только предстояло окончательно стерилизовать, избавить от последних непокорных. Чтобы не прилетела снайперская пуля, не настиг штык, не дождалась больше никого пресловутая растяжка. Спуститься в бездну и сделать ее пригодной для жизни. Однако здесь все было не так, не по-человечески.