Добрый день, уважаемые граждане пассажиры, всем хорошего дня и немного музыки наших дедушек и бабушек в эти весенние дни!
Мало кто посмотрел в нашу сторону, и чуть повернулись всего две, три пять голов. Остальные сидели прямо и смотрели перед собой. Многие не смотрели подсматривали. Опущенные веки чуть подрагивали, выдавая бодрствование.
Я развел меха и запел:
Много девушек есть в коллективе, а ведь влюбишься только в одну! Можно быть комсомольцем ретивым и весною вздыхать на луну!
Пока я пел, Пипа приплясывала, держа наготове вязаную шапочку. Она гримасничала, изображая весенний энтузиазм.
Как же так: на луну и вздыхать всю весну? Почему, растолкуйте вы мне?
Петюня тоже приплясывал, на двух первых строчках. Лицо его выражало игривую заинтересованность и как бы вопрошало.
Потому что у нас каждый молод сейчас в нашей юной прекрасной стране!
Это был ответ, и Петюня облегченно преображался. Он впивался в трубу и победоносно дудел. Он и не ждал другого, он успокаивался. Его незначительные сомнения моментально рассеивались.
Как же так: резеда и герою труда? Почему, растолкуйте вы мне?
Виляя жопой, Пипа пошла по проходу. Она совала свою шапочку всем подряд, и кое-что сыпалось в эту мошну в основном, медяки, но дважды залетела и бумажка.
Всем приятного пути и спасибо за внимание!
Поезд остановился. Мы выскочили из вагона и метнулись в следующий. Я отметил, что в метро маловато народу. Почти никто не вышел и не вошел.
Добрый день, уважаемые граждане пассажиры!..
В этом вагоне к нам и вовсе не повернулись. Публика полностью оцепенела и не отреагировала на наш концерт. К улыбке Пипы примешалась растерянность, но Пипа все равно двинулась собирать дань и отчасти преуспела. Странно же ей подавали, нельзя не признать. Отдельные руки механически взлетали и опускались, не будучи связаны с телами и бесстрастными лицами.
Всем спасибо, хорошего настроения!
Мы выбежали снова. На платформе не было ни души.
Где все-то? спросил на бегу Петюня.
Не отвлекайся, шевелись Добрый день, уважаемые!
Не скрою, что в этом третьем вагоне и я немного смешался. Приветствие застряло в горле. Пассажиры выглядели не совсем людьми. Вроде все у них было на месте, но местами заострялось, а где-то сглаживалось, и в их чертах и позах проступало нечто животное. Пипу заклинило, ее улыбка неестественно застыла. Кое-что она собрала, но половину просыпалась. Я собственными глазами видел, как у одной женщины рука простерлась из солнечного сплетения, в строгом перпендикуляре к туловищу. Две положенные от природы приросли к пальто.
Потому что у нас каждый молод сейчас в нашей юной прекрасной стране!
Ну на хер, шепнула на выходе Пипа.
Вали, если хочешь, огрызнулся я, однако голос мой дрогнул.
Мы заскочили в очередной вагон, и там сидели не все, некоторые лежали. Исключительно ничком, лиц не было видно, и слава богу. Остальные кто скрючился, кто развалился, кто замер с закушенными пальцами рук и ног.
Под весенним родным небосводом даже старые клены цветут! Можно быть очень важным ученым и играть с пионером в лапту!
Угловой пассажир лопнул. Приглушенный хлопок и вот он сдулся, сочась зеленым, однако успел все так же механически одарить Пипу свернутой в трубочку бумажкой.
Двери разъехались.
Немного осталось, выдохнул я. Терпим, народ.
Пипа осталась стоять.
Я больше не пойду, с меня хватит.
А жрать мы что будем? осведомился взмокший Петюня. Рыжий вихор выбился из-под картуза и прилип к белому, как бумага, лбу.
В следующем вагоне сидели крысы.
А в том, что далее, не оказалось и крыс. Сиденья были застланы полиэтиленом, и под ним медленно пузырилось что-то черное.
Как же так: и в лапту, старый клен и в цвету? Почему, растолкуйте вы мне? Потому что у нас каждый молод сейчас в нашей юной прекрасной стране!
Монеты посыпались сами собой, не сдерживаемые ничем. Лампы мигали, поезд ревел, за окнами кривлялась ночь. Пипа опустилась на четвереньки и поползла. Металл выскальзывал из ее прыгающих пальцев.
Мы вылетели на перрон, как ошпаренные. Вдали на лавочке неподвижно сидел грузный железнодорожник, больше не было никого.
Последний и все на сегодня, сказал Петюня, хотя мы и так видели, что остался один вагон, самый первый.
Ноги стали ватными. Поезд не трогался. Возможно, он ждал нас.
Мы вошли, двери съехались, и свет погас.
Добрый день
Я осекся. Вагон был одновременно и полон, и пуст. В нем что-то растеклось, заменив собой атмосферу. Мы задохнулись, и вагон стал дышать за нас.
Слова испихнулись сами собой, как изгоняемые мехами вездесущего аккордеона:
Как же так: на луну и вздыхать всю весну? Почему, растолкуйте вы мне? Потому что у нас каждый молод сейчас в нашей юной прекрасной стране!
Петюня приложил к губам трубу, и она загудела самостоятельно.
Поезд ворвался на безлюдную станцию, где царил полумрак. Эскалаторы стояли.
За дверью машиниста заворочалась масса. Дверь чуть приотворилась, и к нам из кабины выпорхнула сотенная бумажка. С нею просочился черный дым. И каркнул оттуда же голос, одновременно задумчивый и насмешливый:
Мы вывалились. Поезд жарко вздохнул и уполз в тоннель. Мы пробежали мимо узорчатых колонн и стали подниматься по неподвижным ступеням.
© апрель 2022Опыты небытия
Что вы заканчивали?
Ох, да чего я только не заканчивал
Стопку дипломов пришлось держать двумя руками. Директор клиники нацепил очки, взял верхний, внимательно изучил. Затем выудил нижний, тоже прочел.
Это в хронологическом порядке?
Разумеется. Порядок вообще моя слабость.
Вы начинали обычным доктором на скорой. А заканчиваете
Ну, я не сказал бы, что заканчиваю, но да. По-моему, вполне естественно.
Директор откинулся в кресла.
Итак, танатотерапия. Это модно, не спорю.
Это еще недостаточно модно, посмею вам возразить.
Кандидату было лет пятьдесят, одет скромно, в навозного цвета костюм. Лысый, лицо унылое похож не то на пожилого пса, не то на мороженого хека, но замашки нахальные.
Директор постучал по столешнице шариковой ручкой.
Я ознакомился с вашим профилем, господин танатотерапевт. Смотрел и портфолио. Отзывы впечатляют. Почему вы решили оставить частный кабинет и перебраться в коллектив?
Потому что у меня музыка, и она не самая веселая, а клиенты с утра до ночи. Соседи сначала жаловались, а потом, когда увидели, что без толку, начали пакостничать. Прокололи колеса, залили монтажной пеной замочную скважину. Бросили камень в окно. А недавно под дверью ну, вы поняли.
Завидное терпение. Мне кажется, вы энтузиаст своего дела. То есть работаете еще и для души я прав?
Абсолютно. Кандидат действительно воодушевился, подался вперед, округлил глаза. Вот человек рождается. В цивилизованных странах этому предшествует подготовка. Будущая мать тренируется. Бывает, что с нею тренируется и отец, если он человек сознательный. Но умирание не менее важно! Если угодно более! Вправе ли мы отказывать людям в профессиональной репетиции?
Не нужно пафоса, поморщился директор. Принцип ясен. Одолевали черные мысли, полежал в гробу, вышел хорошо-то как! Мы выделим вам кабинет. Пожелания насчет оборудования?
Никаких, все со мной. Гроб и проигрыватель вот все, что мне нужно.
Гроб, механически повторил директор. Хорошо, приходите завтра с утра. Доставка за ваш счет Я представлю вас коллективу.
И представил.
Работники собрались в маленьком конференц-зале, а директор произнес короткую речь:
Вот, уважаемые коллеги, наш новый узкий специалист. Мы не боимся экспериментировать, мы будем и впредь внедрять новейшие методы. Опыт умирания потрясение, которое зачастую оказывает целительное воздействие, так называемый катарсис