А как же к нему направлять? подали голос из заднего ряда. Мы не смеем даже к психиатру, сразу жалоба, а тут на погост. Мы же без премий останемся, вы сами нас и оставите
Значит, придется находить правильные слова! ощерился директор. Налаживать контакт, нащупывать чувствительные точки. У нас не поликлиника. Это там выражаются прямо, им некогда церемониться. На погост, так на погост, следующий! А мы декларируем сервис, мы позиционируем многопрофильность
Танатотерапевт стоял в стороне и согласно, серьезно кивал.
Да мы с удовольствием, буркнул кто-то еще.
Стало ясно, что споры бессмысленны. Собрание разбрелось по кабинетам, и начался рабочий день. Вскоре по клинике растеклась грустная музыка. Она звучала ненавязчиво, но проникала во все закоулки. Первой не выдержала главная медсестра. Ее разобрало любопытство, и она зашла к новому доктору как бы по делу. Танатотерапевт сидел у распахнутого гроба и терпеливо ждал пациентов. Мелодия струилась.
Я пришла напомнить, что каждые три часа дезинфекция. Санобработка.
Обязательно, не стал возражать специалист. Вот санитайзер. Я буду лично опрыскивать гроб.
Одноразовые простынки вон там, показала сестра без всякой надобности. А вон бактерицидная лампа. И маску наденьте.
Всенепременно. Не желаете? Танатотерапевт кивнул на гроб.
Сестра попятилась, и через секунду ее уже не было.
Поползли разговоры: сидит, ничего не делает, уставился в одну точку. Эта музыка, черт бы ее побрал! Интересно, какая у него оплата почасовая или сдельная? Если почасовая, то хорошо устроился. Мы бы тоже не отказались!
А еще через час появился первый клиент. Это был вздорный скандалист, практически хулиган. Он довел до исступления офтальмолога, и тот в сердцах, пусть и в сдержанных оборотах направил трудного больного по адресу. Ко всеобщему изумлению, пациент согласился, заплатил и пошел. Учреждение замерло. Когда сеанс завершился, коллектив оторопел уже полностью. Дебошир вышел преображенный, со слезами на глазах и предельно вежливый. Он спросил книгу отзывов и написал благодарность. Она была краткой: «Охеренно! Гран мерси. С уважением Лаптев».
И поехало-пошло. Народ вдруг потек, а сотрудники приобрели странную привычку передвигаться по коридорам на цыпочках.
Через неделю к директору пришел психиатр.
Я увольняюсь, объявил он. У меня пусто. Ни души. Все идут к этой скотине.
Попрошу выбирать выражения, сделал ему замечание директор.
А мне уже все равно. Я здесь больше не работаю, я пошел. Вы тоже скотина.
Вскоре заявления написали и другие доктора. Не все, но многие.
Смените вывеску, посоветовал директору невролог. Переименуйтесь в Бюро ритуальных услуг. Мы вообще лишние, и я давно это подозревал.
Пожаловал однажды и сам специалист.
Вот какое дело, заговорил он с порога. Население желает приобретать абонементы. Это раз. А два пришло ко мне семейство и пожелало пройти процедуру совместно. Одновременно. Предлагаю приобрести очень большой, коллективный гроб и расширить мое помещение. Думаю, зал для лечебной физкультуры подойдет. Там все равно пусто.
Директор был не в восторге от происходящего, но утешался всякий раз при виде среднего чека. Насчет же вывески он и сам начинал задумываться. Пусть не бюро. Пусть центр передовой медицины. Он остро чувствовал, что время требует от него гибкости. Он почувствовал это еще острее, когда к нему на прием пришел местный депутат.
Наслышан, наслышан, приветливо пробасил гость, пожимая директору руку. Смотрите, какое дело. Мне скоро переизбираться, и я нуждаюсь в свежей, оригинальной предвыборной кампании. Думаю, имеет смысл подвергнуться вашей знаменитой процедуре. А после я пообещаю избирателям ее бесплатно для всех, кто сделает правильный выбор. Нашему населению эта идея близка и понятна. Финансы, конечно, беру на себя. Но и вы нас не подведите.
Директор вспотел.
Всегда, всегда пожалуйста, тем более для вас. Когда желаете упокоиться?
Депутат возвел очи горе.
Близится Пасха, сказал он значительно. Думаю, надо сделать это в Страстную неделю. Улавливаете намек? Символизм, наверно, самонадеянный, зато доступный.
Улавливаю, горячо закивал директор. Но, если я вас правильно понимаю, вы планируете пролежать во гробе сколько там? Три дня?
Это лишнее, возразил депутат. Не будем забывать меру. Обычного сеанса хватит, но освещение, конечно, должно быть широким. Телевидение, пресса. У вас возьмут интервью совсем короткое, но важное. А в дальнейшем ну, что-нибудь решим с вашей богадельней. Соображаете?
Еще бы, ухмыльнулся директор. Слава Богу, не дурак!
Танатотерапевт, призванный на консультацию, безоговорочно поддержал государственную идею.
В назначенный день депутат явился на сеанс.
Его свита осталась ждать в коридоре, прессу замариновали на улице. Широко улыбаясь, депутат лег во гроб, а доктор включил музыку, сел в изголовье и принялся нашептывать слова о вечном и бренном. Приходилось признать, что получалось у него убедительно. Минут через десять во гробе установилась мертвая тишина.
Оказалось, что в смысле буквальном, ибо еще через пять, когда сеанс кончился, к директору ворвались люди немногие свои из оставшихся, а также чужие.
Он умер! выпалил стоматолог.
Директор привстал из кресла.
Кто? спросил он звеняще.
Наш будущий покровитель! Крышку отняли, а он лежит мертвый!
Но как, от чего?
Да кто же его знает! ответил нестройный хор.
Тем эта история и закончилась.
Музыку включили заново, гроб вынесли уже с естественным основанием, а узкого специалиста уволили задним числом за два дня до события. Он, впрочем, и сам пропал. Отлучился будто бы по нужде и сгинул.
© февраль 2022Земля и небо
Они запустили кордебалет. Видео, пожалуйста.
Свет погас, экран ожил. Нарисовался космический корабль: сначала бодрый старт, затем интерьер. Четверка барышень, наряженных и раскрашенных под Монро, принялась отплясывать канкан. В условиях невесомости это выглядело сомнительно, однако сносно, а если учесть положительный настрой, то и вообще на пятерку.
Спонсор закусил губу.
Нет, мы положим этому конец Вот суки
Экран погас, свет зажегся.
Над полукилометровым столом повисло почтительное молчание.
Я вот что сделаю, сказал Спонсор. Я трахну Землю. И небо. В первую очередь небо. Должен быть симметричный ответ. Слушаю предложения.
Кто-то должен был высказаться первым, принять на себя. Кто-то. Грудь в крестах и голова в кустах. Получилось так себе.
Может быть, лучше в поле, собственно на Земле? Среди ромашек, лежа на спине. В смысле вверх. Для неба вполне символично
Выкиньте эту гниду, чтобы я больше не видел, распорядился Спонсор, и место за столом освободилось.
Другие мысли?
Молчать полагалось не больше десяти секунд. И вот один встал с опережением.
Технически это реализуемо, но нужно проработать нюансы. Это интимный акт, и я рискну предположить, что у вас есть соображения личного свойства.
Это так, кивнул Спонсор, откинулся в кресле и распустил ремень.
Еще один высунулся:
Может быть, это излишне? Гагарин уже всех выебал
Вашу бабушку давно уже выебли. Эту гниду тоже на выход.
Освободилось второе место, и критика пресеклась. Начался поиск технического решения.
Понятно, что в натуральном виде это невозможно. Я имею в виду обнажение. Но если обеспечить мастурбацию с последующей отправкой микрокапсулы
Стоп, сказал Спонсор. Нам важен визуальный момент. Мало отправить капсулу, надо предъявить картинку. Наш, родной человек зависает над планетой и покоряет ее. Отдает ей, так сказать, должное. Допустим, я надену скафандр и выйду в космическое пространство. Давайте плясать от этого