Сюзи снова дуется, и я придвигаю к ней тарелку. Никогда не умела на нее обижаться.
Не хочу отдаваться на милость компьютерных алгоритмов, объясняю я, а сестра тем временем уплетает мое блюдо. Сама в состоянии найти подходящего мужчину.
* * *
После завтрака звоню в больницу, представляясь миссис Дерозье, и мне говорят, что он уже выписался. Жду выхода его новой программы, такого эфира об убийцах, который затмит все остальные выпуски. Шикарный материал для Джонатана ведь он лично выследил серийного убийцу и даже получил удар ножом.
Жду день, другой. Джонатан не выходит в эфир.
Жду неделю, две.
Тишина. Его нет ни в сети, ни на телевидении. Ни одного интервью в прессе. Как же так? Самая громкая история в карьере, а он, вместо того чтобы выжать из нее максимум, исчезает
8
Шотландия, три месяца спустя
На первые два звонка Эди, литературного агента, Джон не ответил даже перенес телефон в тот угол хижины, где не было приема. Затем решил прогуляться вокруг озера. Слонялся, отмахиваясь от мошек, и не возвращался в дом, пока его почти не съели.
Увы, когда прозвучал третий звонок, он успел порядочно выпить, потому и поднес трубку к уху.
Я уже начала опасаться, что ты меня избегаешь, хриплым голосом курильщика, потребляющего две пачки в день, сказала Эди.
Не принимай на свой счет, буркнул Джон. Я вообще всех избегаю.
Да, у меня все нормально, спасибо, что спросил. Как сам? Северное нагорье пошло на пользу?
Более-менее. По ночам вот не очень. Если не сплю, то неплохо. Звезд здесь тьма-тьмущая, забываешь, что на земле есть люди.
До сих пор мучают кошмары?
Ответ был настолько очевиден, что Джон просто промолчал. Кошмары преследовали его с той самой минуты, когда он заглянул в холодильник Сирила.
Сегодня звонила Луиза, спрашивала насчет контракта на вторую книгу, подала голос Эди.
Луиза была его редактором, однако, пожалуй, эта история ушла в прошлое.
Я не буду ее писать.
Необязательно о Мусорщике. О любом другом случае, хотя, естественно, издательство предпочло бы опубликовать материал о деле Мусорщика.
Я завязал с книгами.
Ты мог бы взять за основу темы своих эфиров.
С подкастом тоже покончено. И не только с ним. Я сыт по горло преступлениями, убийствами и маньяками. Они стоили мне брака с Эми и душевного равновесия. С меня хватит.
Грустно от тебя такое слышать. Издательство попросит вернуть аванс.
Мне плевать.
У тебя есть деньги?
Не знаю.
Когда мы подписали соглашение, ты был вежливым и энергичным молодым человеком, вздохнула агент. Ты восторгался жизнью и страстно желал справедливости. Хотел изменить мир к лучшему Что случилось с тем Джонатаном?
Он нашел расчлененный труп и пять отрубленных голов в тот самый день, когда его бросила жена. Джон потянулся за бутылкой виски и налил новую порцию. Тут ведь ничего нового. Какой смысл звонить, написала бы по электронной почте.
На сообщения ты не отвечаешь. Но ты прав я тебя набрала не для того, чтобы поговорить о новой книге.
Звучит несколько зловеще.
Ты хоть раз за эти несколько месяцев получал почту? Я не электронную имею в виду, а обычную.
Нет.
С последним письмом ты точно захочешь ознакомиться.
«Захочешь» не совсем правильное слово. Джон сделал хороший глоток.
Джонатан, скажи правду: ты пьян? Поверь, я не собираюсь тебя винить, хотя сейчас всего-то два часа дня. Просто хочу знать, в каком ты состоянии.
Я в порядке.
Эди нравилась ему как человек, и даже очень, поэтому он добавил:
Здесь самое подходящее для меня место.
Ты там еще не начал разговаривать с овцами?
Почему сразу с овцами? Тут еще и лососи есть.
Неужели тебя так довели кошмары
Мертвые глаза. Запавшие щеки. Восковая кожа. Кристаллики льда на ресницах и голубых кончиках носов
Могу спать только после выпивки.
Точно так же говорил и его отец.
Тебе надо вернуться в Лондон, Джонатан. У тебя здесь друзья.
Друзья были у нас с Эми. А у меня лично ни одного нет.
Слушай, ты ведь меня понял. Тебе не следует превращаться в отшельника. У меня дома есть гостевая комната, на двери которой табличка с твоим именем. Можешь пожить у нас с Мардж, сколько потребуется. Только скажи.
Приеду на суд, если понадобится выступить в качестве свидетеля. Но жить мне лучше здесь.
Не уверена, что это настоящая жизнь, мягко сказала Эди.
Самое интересное, что она была права.
Ладно, вздохнула агент. Забери завтра почту, и я еще раз позвоню. Тебе действительно нужно с ней ознакомиться. Я тут кое-кому кое-что обещала. Потом поговорим. Сходи в почтовое отделение, пожалуйста. Можешь сам меня набрать в любое время.
Пока, Эди. Береги себя.
Джон нажал на кнопку отбоя и, прихватив бутылку, вышел на улицу насладиться дикой природой.
В словах Эди был смысл, а в его отшельничестве нет. Только какими он располагал вариантами? Стоило подумать о книге или подкасте, и перед глазами немедленно появлялись пять отрубленных голов и расчлененное тело шестой жертвы, которую выбросили, словно мусор. Он вспомнил стук, с которым один из страшных экспонатов выставки Сирила выпал из морозилки, и слова инспектора Атертона:
«Если вы делаете из убийства гламурный продукт, рано или поздно получаете труп на своем крыльце».
А больше Джонатан ничего делать и не умел. Как и его отец.
* * *
На следующий день он забрал в деревне скопившуюся за две недели почту. Женщина за стойкой, которую явно ничему не научили предыдущие визиты Джонатана, попыталась его разговорить:
Завтра опять обещают дождь, начала она, вручая ему пачку конвертов. Крыша все протекает? Должно быть, ужасно, когда в доме сырость.
Во время ливней дождевая вода просачивалась сквозь прорехи в шифере и стекала по стене кухни. Джонатан постоянно держал пластмассовое ведро у дивана и кастрюлю у кровати в тех местах, откуда тоже капало. На прошлой неделе обнаружил выросший в ванной гриб, просунувший мягкую шляпку в щель между стеной и полом. В дождь по окнам снаружи ползли прозрачные струи, из-за которых воздух казался серым, а озеро походило на старый железный лист. Джонатану отсутствие цвета нравилось и даже успокаивало: лучше так, чем яркая круговерть, возникающая по ночам перед закрытыми глазами. Лучше запах сырости, чем тот смрад, что отложился в его памяти.
Обязательно напомню Каллуму Моррису, как только его увижу, продолжила женщина. Он худший арендодатель в мире, пальцем о палец не ударит, пока его не пристыдишь.
Джонатан пожал плечами и ничего не ответил.
Заглянул в магазинчик: надо было купить фасоль, бекон, яйца, хлеб, молоко и кофе, а еще пару пачек парацетамола. В отличие от предыдущих дней, задержался у стойки с газетами, глянул на заголовки. Политика, войны, скандалы. Внезапно осознал, что ищет новости об убийствах, и ему стало не по себе.
Поразмыслив, он купил еще одну бутылку виски.
* * *
Джон сел в припаркованный на улице видавший виды «лендровер», включил печку и начал просматривать письма. Он помнил, сколько корреспонденции получал в Лондоне, как она шлепалась на пол сквозь прорезь в двери. Говорят, люди перестали писать письма на бумаге, однако ему приходили счета за газ, электричество и интернет, открытки от друзей, приглашения на свадьбы и крестины. Просьбы о сборе средств, письма от матери Эми и от поклонников, которые переправляли ему Эди и издательство, реклама и прочая макулатура.
Жена обожала листать мебельные каталоги и с удовольствием переставляла хотя бы раз в месяц всю обстановку в доме. Хорошо, что только в воображении. Если почту забирала Эми, то раскладывала ее на кучки: это тебе, это мне, это никому не нужно. Раньше, когда поступала важная корреспонденция, она вскрывала конверт и прикрепляла письмо на холодильник разноцветными магнитиками в форме всякой еды чтобы Джон, решив сделать перерыв в работе и подкрепиться, обязательно его увидел. Увы, это было давно.