Где брала материалы? спросил Маслов.
Леся посмотрела с удивлением:
Я же говорила, что мы с моим старичком все это разбирали, изучали. Я многое помню.
Кстати, вдруг сообразил Корсаков, ты ведь так и не назвала имени своего старичка.
Правда? удивилась Леся. Звали его Зацепин. Зацепин Савва Никифорович.
2. Питер. 1 января
Встреча с Лесей Нымме, конечно, не имела для Корсакова никакого значения, но все эти увиливания, ее нежелание ответить на самые простые вопросы произвели на него неприятное впечатление, а вот Маслов был откровенно недоволен, и впечатления своего не скрывал.
Вот стерва тупая! вынес он свое суждение и продолжил его обосновывать: Я ведь ее не миллионами на встречу-то звал, а просто спросил, может ли что-то рассказать, а она
Да ладно тебе нервничать, усмехнулся Корсаков, для которого в данный момент гораздо важнее была проблема питания в ее самом простом виде. Где тут можно хорошо Он посмотрел на часы, решая, подходит ли слово «пообедать», но Маслов сформулировал проще:
Похавать! И улыбнулся широко, гостеприимно: В нынешнем Питере акт приема пищи уже не требует изысканных точных формулировок!
По мере того как на смену раздражению приходило чувство сытости, Маслов успокоился и, казалось, вовсе забыл о недавней встрече. Выходя из кафе, он предложил:
Ты ведь говорил, что приехал по Питеру погулять, так давай погуляем.
Корсаков, честно говоря, знал Питер поверхностно, поэтому слушал Маслова и водил головой, рассматривая места, о которых шла речь.
Они уже почти миновали проспект, который оба, не сговариваясь, называли Кировским, когда Маслов остановился и указал на балкон:
Тебе-то не надо рассказывать, что с этого балкона Ленин выступал?
Корсаков посмотрел на балкон, потом на Маслова и согласился:
Не надо.
И ты знаешь, конечно, что особняк этот был построен именно для Кшесинской и вокруг него носились самые разные слухи? продолжил Маслов.
Ну, что-то слышал, подтвердил Корсаков.
А ты знаешь, что в особняке этом весной семнадцатого разместились сперва просто солдаты, а потом и вовсе революционеры, включая Ленина?
Корсаков не успел ответить, а Маслов продолжал все ожесточеннее:
А ты знаешь, что эта сука, которая Николая еще цесаревичем развлекала в постели, стала бегать по кабинетам тех, кто был у власти, и требовать, чтобы всех из ее особняка выгнали. И бегала к тем, кто знал ее как Николашкину утеху, хотя делала она это уже после того, как Николашка написал заявление по собственному! А они все равно старались ей угодить, а?
Глеб, ты вообще о чем? перебил Корсаков.
Маслов закурил, сделал несколько шагов молча, потом уже спокойным тоном продолжил:
Вообще я о том, что в России власть и человека связывают странные отношения. Вроде мы эту власть сами создаем и должны бы укреплять ее мощь, ожидая от нее защиты, но мы сами все время ею же и недовольны. А она, эта власть, будто бы нами избранная и нам служащая, делает все, чтобы нас же и ослабить. Для чего? Чтобы мы молчали? Чтобы проще было управлять? Чтобы мы не трепыхались и не мешали ей жить по своим законам?
Ты чего разошелся? Власть, как и любимая женщина, иногда вызывает раздражение, улыбнулся Корсаков. Это неизбежно. А управлять «всем вместе» это бред. Как, к слову, ты можешь себе представить коллективное управление, например, рейсовым автобусом?
Маслов ответил с деланой улыбкой:
У рейсового автобуса есть маршрут, по которому водитель обязан следовать. А мы часто и не знаем, чего ждать от власти!
Сделав еще несколько шагов, Глеб повернулся к Игорю и улыбнулся, кажется, без сарказма:
Моя страна все-таки!
Они уже шли по мосту, когда Маслов проговорил, глядя на реку:
Между прочим, я знал этого Зацепина.
А что же молчал? замер Корсаков.
Маслов пожал плечами:
Не хотел при этой девице говорить. Мало ли что!
Ну, правильно, согласился Корсаков. Знание лишним не бывает.
Маслов будто и не услышал этого, продолжил:
И вообще, судя по всему, она мало знала о его работе
Почему ты так думаешь? спросил Корсаков.
Да тут и думать нечего, поморщился Маслов. По ее словам, Зацепин только и знал, что по бабам шастать, а он, между прочим, в своей сфере был авторитетом мирового уровня, его всюду приглашали! У него год был расписан по неделям, если не по дням
Но она ведь сама сказала, что он с ней стал делиться только в последнее время, попытался защитить Лесю Корсаков.
Ну, сказала, согласился Маслов, но она же видела, что он постоянно куда-то уезжает, не бывает дома.
Так мы ее и не опрашивали на предмет сексуальной верности, усмехнулся Корсаков. Молодая баба не хотела заморачиваться на пожилого благодетеля и не обращала внимания на его отлучки
А возможно, и сама мало времени проводила вблизи любимого, усмехнулся в ответ Маслов. Ну, скорее, ты прав, а точнее, я куда-то не в ту сторону веду. Кстати, насчет того, куда веду, вот тут хорошо готовят, так что нам пора поесть!
Однако обстановка, в которой они расположились, уютная, доброжелательная не помешала Маслову, и он продолжил:
Зацепин, видимо, занимался самыми разными делами, но я сталкивался с ним, с его мнениями только в одной сфере: он являлся крупнейшим специалистом в области прикладной психологии.
Ну, и что это значит? поинтересовался Корсаков.
Маслов пожал плечами:
Могу сказать только о том, что знаю точно: его считали весьма результативным разработчиком методик самых разных и, я бы сказал, необычных
Например? заинтересовался Корсаков.
Например, методики переговоров с террористами Там ведь иногда складываются самые разные ситуации. Ты слышал про «стокгольмский синдром»?
Ну, вроде
Напомню в общих чертах: летом 1973 года в Стокгольме преступник захватил банк, взял в заложники его сотрудников, угрожал им смертью. Но полиции удалось банк захватить и всех спасти! Ну, вроде ясно, кто по какую сторону баррикад оказался? Ан нет! После того как заложников освободили, они стали говорить, будто, оказавшись в этой ситуации, они больше опасались полиции, чем того, кто их захватил, понимаешь?
Не совсем, признался Корсаков. Проблема-то в чем?
Проблема в том, что в середине семидесятых о том, что говорят недавние заложники, простой читатель мог бы узнать только из полицейского отчета, а в наши дни твои коллеги-журналисты, а то и обыкновенные прохожие, зафиксируют такие вот высказывания своими гаджетами и тотчас выложат их на всеобщее обозрение. А наши простые граждане, увидев такие картинки, вполне могут согласиться с такими высказываниями
Ну и что? перебил Корсаков.
А ты вспомни, как до сих пор вспоминают, например, о Дубровке, когда были захвачены сотни человек! Террористы к этому серьезно и долго готовились, и без жертв такое прекратить невозможно, и это очевидно, а у нас до сих пор чуть что упрек властям! Маслов помолчал, потом продолжил уже голосом спокойным: Это ведь я просто привел один из примеров того, чем занимался Зацепин
И ты уверен, что это до сих пор осталось бы актуальным?
Маслов посмотрел удивленно:
А сам ты этого не видишь? Сегодня каждое событие, даже самое пустяковое, может стать поводом для атаки
Атаки? На кого?
Да хоть на кого, Игорь! Неужели ты сам не помнишь, какая шумиха поднялась после твоего расследования о тех самых таинственных бумажках, которые остались от заговора Ягоды? В твоих публикациях названы только самые заметные имена, а в соцсетевых трактовках десятки, сотни имен и ни одного доказательства, и шум долго продолжался и при каждом удобном случае возобновится! Так что Маслов махнул рукой и продолжил: Ну, в принципе, это ответ на твой вопрос о занятиях Зацепина, но повторюсь, что сейчас уже невозможно установить подробности.