После экскурсии по офису София попросила провести экскурсию по «точкам общепита», и все это они завершили в постели. Правда, получив свою долю наслаждения, София отправилась в душ, попросив вызвать такси и предложив на прощание считать случившееся «обрядом знакомства, не более».
Через полгода Ворга спросил, как Рябов отнесется к тому, что София станет его заместителем. Вопрос свой Онисим дополнял рассказами о том, что Штейнбок знает Софию с детства и будет всячески ей помогать.
Ты пойми, Витя, что я, конечно, могу просто уйти, так сказать, на повышение, и ее забрать с собой, сказал он доверительно. Но тут у нее уже есть знакомства, связи, отношения подчиненности выстроены. Помолчав, внимательно глядя на Рябова, продолжил: Могу, конечно, рекомендовать ее на мое место без этого разговора с тобой, но любой союз лучше любого недопонимания, согласен? Значит, если я рекомендую тебя, это оценят все! И я готов тебя рекомендовать при условии, что София твой заместитель с широкими полномочиями. Ворга постоял несколько секунд, потом повернулся к Рябову спиной и пошел к своему столу, кинув через плечо: Думай недолго.
Через неделю Ворга после совещания, будто о чем-то маловажном, спросил:
Что ты надумал, Витя?
Еще не решил, Онисим, ответил Рябов.
С того дня они к этому разговору не возвращались, но после успешного завершения переговоров, о котором так быстро узнали все и всюду, ситуация, видимо, стала обостряться, подумалось Рябову, и Ворга с его звериным чутьем это понимает и пытается использовать любой шанс ослабить возможного конкурента. Значит, надо поскорее возвращаться к месту действия, заключил Рябов.
4
Воскресенье
На следующий день Нина и Рябов с утра, как положено, отправились на кладбище, и по дороге к ним всё присоединялись и присоединялись люди, да и возле могилы уже кто-то был.
Сегодня Рябов уже не ощущал себя чужаком, спокойно глядел на присутствующих, узнавая, а точнее, вспоминая многих из них и кивая приветственно, да и к нему тоже подходили, здоровались, произносили свои имена, представляли жен или мужей, если те были не местными, и непременно приглашали «на стакан чая».
Потом все прошли в дом Доброхотовых и там присели к столу, но, как и принято, ненадолго. Потом вышли во двор и там уже продолжили разговаривать, а точнее, вспоминать истории, связанные с Денисом Матвеевичем.
Рябов с облегчением заметил, что настроение Нины меняется, лицо ее уже не такое напряженное, а губы ее, еще вчера плотно сжатые и часто подрагивавшие, сегодня стали мягче и, кажется, даже были готовы улыбнуться.
Когда все ушли, Нина села к столу и сказала:
Скажи, что ты о вчерашнем думаешь?
Ты о том мужике? уточнил Рябов.
Нина кивнула.
Ничего не думаю, тебя хотел спросить, признался Рябов.
Да о чем меня-то спрашивать? удивилась Нина. Никогда я его не видела, но все равно, он был и Она помолчала, а потом предложила: Надо поговорить, а то время идет Кстати, когда ты уезжаешь?
Рябов удивился:
Я тебе мешаю? Чем?
Да не в том дело, повела Нина плечом. Она встала из-за стола, вышла из кухни и вернулась через минуту с пачкой сигарет в руке. Пойдем покурим
На улице, сделав несколько затяжек, заговорила тоном спокойным, рассудительным:
Тебе, Витя, надо многое понять и понять спокойно и правильно И главное понять, что папа состарился.
Рябов шевельнул рукой, и Нина, поняв это по-своему, попросила:
Ты меня не перебивай, не надо! Ты давно с ним рядом не был, не видел, а у меня он перед глазами стоит, и еще долго стоять будет! И когда я сказала «состарился», я имела в виду не состояние его здоровья или, например, его внешний вид, а сам процесс перехода его в другое состояние. Он вдруг стал меняться, и это было совершенно неожиданно. Мне иногда казалось, что он сам для себя разработал по пунктам какой-то «порядок старения».
Нина замолчала надолго, и, когда заговорила после паузы, видно было, что заставляет себя:
После того как ты уехал, папа пробовал поставить на твое место кого-то из ребят, которые работали еще при тебе, занимался с ними, пытался их как-то развивать, продвигать, а они видели только то, что было перед ними. Заглянуть за границы очевидного им не было дано, понимаешь. Она скользнула взглядом по двору. Вот ты этим даром обладаешь, но
Она осеклась, а Рябов не удержался и продолжил:
Смылся с ним, завидев новые горизонты.
Нина глянула искоса и сказала решительно:
Ладно, давай об архиве. Папа его собирал долго, как выяснилось. Видимо, начал еще при тебе, в то время, когда вы работали вместе
Не помню о таком, мотнул головой Рябов.
Ну, значит, тебе проще будет понять, как папа умел конспирировать, невесело усмехнулась Нина. Бумаги были в университете. Видимо, у папы была с кем-то договоренность, потому что ему выделили помещение и несколько ставок младших научных сотрудников, что по нашим временам, согласись, явление нечастое. Все шло как шло, а потом Было так Лето, сессия, выпускные, защита дипломов, в общем, аврал. А папа приболел, решил денек отсидеться дома.
Он на факультет-то позвонил?
В корень зришь, вздохнула Нина. Папа же привык, что без него все как без рук. Позвонил и давай командовать: сделайте то, сделайте это. Не знаю, что там было на самом деле, но в папином пересказе декан просто нахамил ему и бросил трубку. Может, и помирились бы, но на следующий день папа вовсе разболелся, горло саднит, из носа течет так, что он платок из рук не выпускает, говорить не может. Вызвали участкового врача, папу на больничный. Приходит он после больничного, открывает свой кабинет, а там все переставлено, все вверх дном, и люди входят-выходят, как к себе
Представляю! поморщился Рябов.
Ну, раз представляешь Два дня слова единого не произнес! Я испугалась, конечно, вызвала скорую, а у него пульс шестьдесят три, давление сто тридцать на девяносто! Как у пожилого космонавта! Но после того в университет он больше и шагу не сделал.
Вообще? уточнил Рябов.
Абсолютно! В августе, перед началом учебного года, звонит декан, спрашивает, как там наш Денис Матвеевич? Я отвечаю, что сейчас его тут нет. Тот обрадовался лучше я с вами поговорю, все объясню. И рассказывает: так, дескать, неловко получилось, что сотрудников на пару дней пришлось пересадить в кабинет Дениса Матвеевича, а уж вы, Нина Денисовна, объясните, пожалуйста, отцу! А папа тогда уже уехал в этот дом, дескать, хочу провести лето на лоне природы. Я приехала, рассказываю ему о звонке декана, а он смеется: мол, забыла, что я давно уже пенсионер? Говорю, папа, ну, так все сложилось: твоя болезнь, сессия, ремонт! Ну, пойми, не сердись. Да какое там! Меня ругать начал, дескать, защитница выискалась! Нина ожесточенно поводила взглядом по сторонам в поисках пепельницы, потом резко поднялась, прошла на кухню и вернулась с жестяной баночкой, куда аккуратно положила окурок.
Рябову показалось, что она успокоилась, и Нина это подтвердила тем, как спокойно достала новую сигарету и, закурив, сказала:
Вот такая история с архивом
Ее спокойствие пугало Рябова. Нина затянулась несколько раз, по-мужски выпуская дым через нос.
Вот с тех пор папа и жил тут, никуда не выезжая.
Она глубоко вздохнула, повернулась к Рябову и сказала будто выдохнула:
Он реально жил тут, никуда не выезжая! Выехал только две недели назад! Выехал, чтобы вернуться в гробу.
Несколько минут сидели молча, потом Рябов нарочито спокойным тоном спросил:
Ну, а ты-то сама почему не могла забрать этот чертов архив?
Да он со мной об этом архиве и не разговаривал! раздосадованно ответила Нина.
Хорошо, старался быть спокойным Рябов. Давай съездим в универ и все решим.
Нина посмотрела на него, пожала плечами:
О, как ты предсказуем, Рябов! Я еще вчера вечером позвонила и договорилась о встрече, так что