Семен напился вволю и наполнил обе фляги водой, а поесть можно позднее. Может, из провизии чего добыть удастся
Теперь Семен шел, внимательно высматривая следы. Этот кто-то или знает как ходить по лесу, или удачно шел, ибо больше отпечатков не обнаружилось. Направление угадывалось лишь по чуть примятой травке и веточкам. Через версту смешанный лес сменился на сосновый, правда, с еловым подлеском. На усыпанной иголками земле следы высматривать стало сложнее.
Пахнуло жильем. Дымом и еще чем-то мясным. Живот тут же отозвался бурчанием.
Подойдя еще немного, Семен услышал крики. Немцы? Прислушался. Нет, говорят по-русски и матерятся. И женские голоса вроде.
Будьте вы прокляты, сволочи!
Бах! После выстрела кто-то надрывно закричал. Бах! Крики смолкли. Кто-то выматерился. Семен приготовил карабин и подкрался ближе. Вглядываясь сквозь ветки, увидел, как в дом заходит мужик с мосинкой в руке, а на рукаве повязка белая. Опять эти прихвостни немецкие. Откуда только сволочи повылезали?
На хуторе на пару хат, с пристроями, хозяйничали полицаи. Немцев не видно. Вон у дома лошадь, запряженная в телегу, стоит. Не ездят немцы на телегах. На «цундаппах» своих прикатили бы. Значит, тут только полицаи. Человек пять-шесть. Расправляются с неугодными, ну и грабят заодно.
Судя по двум телам посреди двора лежат хозяин с хозяйкой. Это их застрелили минуту назад. Из сарая слышалась какая-то возня с рыданиями. И в домах наблюдалось шевеление.
Вдруг Семен почувствовал пристальный взгляд. Насторожился и отступил в ветви. Но взгляд не от домов. Вроде вон там кто-то
В кустах точно кто-то стоит. И явно не полицай. Этот кто-то отступил от кустов, намеренно показываясь Семену. Ага, вот они, сапожки-то немецкие. Галифе и гимнастерка, и петлицы сержантские. Сержант приветственно кивнул и усмехнулся. Затем качнул мосинским карабином на хутор и знаками показал наблюдаем. Семен улыбнулся в ответ и кивнул сержант прав, сначала дело.
Из сарая по-прежнему слышалась возня и надрывное рыдание.
Ай! вскрикнули в сарае. Сука краснозадая! Кусаться?! Стой!
Из створа выскочила девушка в разорванном платье и кинулась бежать к кустам, где притаился Семен. Следом, поддерживая штаны, выбежало двое полицаев.
Стой! Не уйдешь!
Открылась дверь и из дома вышел полицай, которого Семен недавно видел. Тот заржал, глядя на путающихся в штанах подельников.
Только назад приведите! крикнул он с крыльца. Не только вы сладеньким побаловаться желаете.
Семен уже сбросил ранец и приготовил нож. Поправил кобуру с «вальтером», чтобы сподручнее было выхватить, если придется, но стрелять только в крайнем случай. Этих следовало брать тихо. Хрен его знает сколько полицаев в домах имеется. Лучше не рисковать. Бросил быстрый взгляд на соседние кусты. Сержант присел, в руках клинок блестит.
Девушка промчалась мимо кустов, обогнула их и заметила притаившегося человека. Испуганные глаза еще больше расширились, ноги подогнулись, и она упала.
Семен приложил палец к губам, затем показал рукой за куст и почти беззвучно, лишь губами добавил:
Свои. Спрячься.
Полицаев перехватили тихо. Они и пикнуть не успели, как их взяли в ножи. Почти синхронно Семен с сержантом вогнали полицаям клинки. Секунды судорог и тела опущены на землю. Семен вытер клинок об рубаху убитого и посмотрел на сержанта, а тот на Семена.
Ну, здравствуй, Михалыч! радостно прошептал сержант.
Здорово, Савельич!
Крепко обнялись. Сержант отстранился, посмотрел на Семена, на его петлицы.
Так простым и ходишь, Ваня?
Так и хожу, Миша.
Сноровки, вижу, не потерял.
А то! Это ты через бурелом лез?
Я, отвечает сержант, и его взгляд скользит за спину Семена, и тот оборачивается. Девушка сидит, зажав руками рот, в глазах ужас плещется родных убили, саму чуть не изнасиловали, на глазах двух человек зарезали походя
Семен подошел к девчонке. Да, это еще девочка. Лет четырнадцать-пятнадцать. На Машутку похожа чем-то
Свои мы, дочка, зашептал Семен, присаживаясь рядом, свои. Ты не кричи только.
Я всхлипнула девочка, они маму и папу убили. Тетю и сына её тоже а меня меня
Все-все, не плачь, ничего они больше не сделают. Тебя как зовут?
Ан Ан
Анна?
Н-н-нет, Ан
Антонина? догадался сержант.
Девочка, всхлипнув, кивнула.
Слушай внимательно, Тоня, сказал Семен, ты сейчас успокоишься и расскажешь нам сколько их и почему они с вами так.
В последующие пять минут Семен и сержант слушали сбивчивый рассказ девочки, не забывая посматривать за обстановкой на хуторе. Остальные полицаи пока не появлялись.
Из рассказа стало известно на хуторе жили две семьи. У соседей, дядя Матвей, красный командир, в финскую погиб. А у них два брата в Красной армии. Полицаи об этом знали, вот и приехали мстить. Явилось шестеро. Всеми заправлял Першин. Это он в родителей стрелял. В доме сейчас самогон пьет. Что с тетей и бабушкой Дусей, она не знает.
Сержант и Семен переглянулись.
У тебя родственники еще есть?
Тетя в соседней деревне живет.
Хорошо, ты вот что, дочка, ты тут посиди. Ладно? И не бойся, мы управимся быстро.
К дому они подкрались вдоль сараев. Из хлева протяжно мычала корова. От другого отвечала еще одна. Или не доены, или есть хотят. Страдает скотинка. Между сараями и хлевом наткнулись на два трупа. Пожилых женщин просто прирезали
Тут они разделились сержант остался контролировать двор, а Семен обошел снаружи и затаился у туалета. Это место из домов не просматривалось. Но к крыльцу придется мимо окон идти.
Вдруг дверь распахнулась, и с крыльца скатился мужик, которого Семен видел накануне. Теперь он был в одной рубахе и штанах, которые на ходу расстегивал, семеня к туалету. Семен приник к стене сарая. Полицай схватился за веревочную петлю, служившую ручкой, но распахнуть створку не успел. Семен пережал рот, подбил ему ноги и упер клинок в шею.
Тихо! шепнул в ухо.
Послышались характерные звуки и гадостно запахло.
Обделался, сука? прошептал Семен, чуть отстраняясь, но усиливая нажим острия в шею.
М-м-м
Не дергайся! Остальные в доме? Вместе сидят?
Полицай замычал, интенсивно кивая.
Очень хорошо!
Клинок вошел в шею. Тело дернулось. Еще один звук из штанов
Погань! сплюнул Семен, обтирая нож об рубаху. Жил, как дерьмо, в дерьме и сдох.
Он маякнул сержанту. Пока тот пробирался к туалету, подкрался к дому и осторожно заглянул в окно. Точно за столом сидит троица. Пьют, закусывают. Удивительная беспечность. Считают они в немецком тылу, так управы нет?
Появился сержант, покосился на труп, поморщился.
Все в доме, сообщил ему Семен.
Прижимаясь к стене, прокрались до крыльца. У двери замерли. Сержант кивнул, и Семен взялся за ручку, быстро распахнул дверь и, пригнувшись, проскользнул в темные сени тут никого.
На двери в горницу петли накладные, значит, она открывается в сени. У двери прислушались. Полицаи о чем-то спорят. Переглянулись, кивнули. Распахнули дверь и ворвались.
Стол стоял в «красном» углу, полицаи за ним изумленно уставились на вошедших. Два стакана с мутным самогоном и кружка у правого замерли на полпути.
Не двигаться!
Правый выронил кружку, потянулся к винтовке у стены. Левый тоже дернулся.
Бах! Бах!
Выстрелы «вальтера» и нагана почти слились. Правый свалился у стены, оборвав оконную занавеску. Левый сполз под стол. Сидевший в центре побледнел, медленно поставил стакан на стол.
Фамилия?! рявкнул сержант.
Першин Иван
Смотри-ка, как сложилось! хмыкнул Семен, обыскивая полицая. Изъял револьвер и винтовки убрал к двери. Еще подумал было девочку позвать. Пусть посмотрит в глаза убийце её родителей, да решил не стоит. Через окно он увидел, что Антонина у тел родителей сидит. Плачет.
Пытать будете? спросил полицай.