В крупных городах Франции существовали парламенты, которые несколько стесняли власть короля. Особенно этим отличался парламент Парижа, в обязанности которого входило регистрировать королевские указы и высказывать о них свое мнение.
Внутренняя и внешняя политика во Франции при абсолютизме была грабительской, так как содержание большой армии и аппарата и раздача пенсий дворянам требовали больших средств. В стране повышались налоги, что способствовало ограблению населения, а военные столкновения с соседними странами тоже превращались в грабеж.
Короли также стремились подчинить себе церковь и с ее помощью укреплять свою власть. В частности, Франциск I заключил в 1516 году с папой Болонский конкордат, согласно которому король получал право назначать кандидатов на высшие церковные должности. Он также имел право жаловать церковные земли своим приближенным. При абсолютизме епископами и аббатами часто назначались дворяне, которых больше интересовали доходы, нежели обязанности. Церковь стала государственным учреждением.
Значение абсолютизма для культурного развития Франции заключается в том, что в XVI в. здесь получили развитие идеи гуманизма. Связано это было с военными походами в Италию. Во время этих походов французы познакомились с итальянской культурой.
Генрих IV царствовал 16 лет, и все это время абсолютизм укреплялся. Он прожил недолгую жизнь, но многое испытал. Он был умным, дальновидным, настойчивым человеком и знал, какие трудные задачи перед ним стоят. Поэтому Генрих в первую очередь искал средства для укрепления королевской власти.
Генрих IV был бывшим гугенотом, принявшим католичество, поэтому он не обращал особого внимания на вопросы религии. Тем не менее он нашел решение, могущее восстановить мир в стране. Для этого им были подобраны талантливые помощники, одним из которых был герцог Сюлли, не раз помогавший королю решать важные государственные и даже житейские проблемы. Поэтому Генрих за довольно короткое время сумел добиться хороших результатов по установлению мира в стране. Для успокоения враждующих сторон король активно применял политику подкупа, а также задабривал людей высокими должностями.
Заключенный в 1598 году Нантский эдикт объявлял католичество официально государственной религией в королевстве; в то же время протестанты тоже были наделены определенными правами. Согласно некоторым секретным статьям эдикта, за гугенотами были закреплены даже некоторые города на юге Франции, такие, например, как Ла-Рошель, Монпелье и др. В этих городах гугеноты могли иметь свои вооруженные силы. Нантский эдикт был компромиссом: он не удовлетворял крайне настроенных людей в обоих лагерях, но для большинства был вполне приемлем. Он смягчал также и религиозные вопросы.
Французский король Генрих IV. Художник Ф. Пурбус Младший
Генрих IV и его первый министр Сюлли в какой-то мере смогли ослабить налоговый гнет. Постепенно королевская власть приобрела характер верховной власти.
В 1598 году был издан Нантский эдикт. Он регулировал религиозный вопрос и политические права гугенотов. Согласно данному документу, католичество было признано в стране господствующим. Протестанты наравне с католиками имели право занимать государственные должности. Кроме того, они могли созывать политические собрания, содержать при королевском дворе своих представителей.
Правление Генриха IV было периодом укрепления абсолютизма.
Но главный налогоплательщик крестьянство было разорено гражданскими войнами, и Генрих это понимал. Он несколько сократил государственные расходы, что освободило крестьян от уплаты недоимок, накопившихся за годы гражданских войн. Но одновременно были повышены косвенные налоги.
Генрих IV стремился прежде всего поддерживать промышленность и торговлю. Были созданы крупные казенные мануфактуры и поощрялось основание частных мануфактур.
В этот период впервые появилось большое количество привилегированных (королевских) мануфактур.
Правительство Генриха IV заключало с другими державами торговые договоры, повышало тарифы на ввозные изделия и боролось за лучшие условия экспорта французских изделий.
Во внутренней политике король стремился утвердить абсолютную монархию. Примером может служить тот факт, что за все время его правления ни разу не были созваны Генеральные штаты, а созывались нотабли. Усилились бюрократизм и централизация.
Во внешней политике Генрих стремился к ослаблению испанских и австрийских Габсбургов и поддерживал немецких князей-протестантов.
В последние годы царствования Генрих IV был занят заключением союза с германскими протестантскими князьями с целью ниспровержения гегемонии Габсбургов, однако этому помешала его смерть от кинжала Равальяка 14 мая 1610 года.
Франция увековечила память любимого короля конной статуей в Париже на Пон-Неф, исполненной дАржанвилем по модели Дюпре.
Конная статуя Генриха IV на Новом мосту в Париже
Будучи яркой личностью переломной эпохи, он неминуемо жил и расходился, дружил и противодействовал, заключал мир и разрывал его со многими не менее колоритными фигурами своего времени, о которых века и века спустя с удовольствием вспоминают романисты и их благодарные читатели. Эти люди стали яркими знаменами на том стержне-древке, которой была персона короля-основателя. Столь яркими, что за изучением их жизненных перипетий следишь с неослабевающим интересом.
И, без сомнения, одним из самых ярких подобных знамен, как и положено каждому нормальному зятю, была его дражайшая теща Екатерина Медичи (13.04.15191589).
Через столетия один из лидеров Великой французской революции 1789 года, граф Мирабо, представитель родовитейшей знати, одним из первых возвысивший голос на короля, что и стало прологом революции, приведшей монархию на эшафот таким образом, так сказать, паршивая овца в своем стаде, циник, софист и любитель парадоксов, изрек: «В роду у меня был только один мезальянс это Медичи». Изреченная фраза дышала антимонархизмом, ибо семейство Медичи давно и прочно переплелось с царствующим французским домом, эпатажем и некоим все же, заметим и примиримся, тщеславием.
Но из песни слов не выкинешь, да и правда дорогу проторит. Не говоря уже о том, что слово не воробей. Действительно, для Франции, где до конца XVIII века существовало четкое членение на три сословия два благородных и презрительное «третье», где каждый старался вывести своих предков прямо из библейских времен, пословица «Когда Адам пахал, а Ева пряла то кто тогда был дворянином?» служила слабым подспорьем и утешением для невезунчиков. И вот в такое куртуазно-корпоративное общество семейство Медичи в Средние века, в самый расцвет подобных умонастроений, делает ряд блестящих прямо-таки прорывов сразу на самый верх пирамиды. И это при том, что даже самые любезные и щедро награждаемые генеалоги не могли углубить семейное древо рода более чем на двести лет. Словом, на какой-то пустяк.
Основателем рода Медичи, вошедшим в историю как тираны Флоренции, запечатленные пером Никколо Макиавелли, покровители искусства и любители использовать утонченные яды, явился Аверардо Медичи, ставший в 1314 году гонфалоньером Флоренции. Гонфалоньер первоначально означал руководителя военных отрядов города, позднее это переплелось с должностью главы правительства. Вероятно, второе понятие в данном случае более справедливо, ибо Аверардо принадлежал к богатым городским купцам. Однако первое подлинно историческое лицо среди Медичи еще более позднего происхождения, Сальвестро Медичи, стал гонфалоньером в 1378 году, демагогически-демонстративно поддержав восстание «Чомпи» (буквально валяльщиков шерсти), мелких ремесленников и рабочих, против олигархии старших цехов. Популизм и в данном случае послужил хорошей ступенью к диктатуре. Наследовавший ему Джованни занялся учреждением банков и, умирая, оставил своим сыновьям гигантское состояние, с которым те пошли на окончательное завоевание политической власти. Ходили упорные слухи, что основу этого состояния, равно как и сказочного богатства всего рода Медичи, составили сокровища папы Иоанна XXIII. Этот папа, в миру пират Балтазар Косса, оставил Джованни все, что имел, нажитое грабежами, ростовщичеством, продажей индульгенций, когда уезжал на Констанский собор, коему надлежало определить судьбу католичества. Там папа был смещен с поста первосвященника и посажен в тюрьму. Когда много лет спустя он вырвался оттуда и обрел свободу, выторговав себе за нее лишь кардинальскую шапку взамен утраченной папской тиары и потребовал у Медичи отданное на сохранение, тот ответил: