Дайте мне, дайте мне выступить! почти кричал студент Лозицкий. Я хочу, я хочу, разве я не имею права?!
Вам слово, студент Лозицкий, великодушно сказал профессор.
Я не собираюсь комментировать мнения предыдущих товарищей и разводить всякую гнилую философию. Я без предисловий. От коммунизма я жду изобилия: колбасы, пусть даже ливерной, сметаны, молока, пусть даже порошкового, рыбы камсы, горохового супа и белого свежего хлеба. А, еще картошки! А так я готов ходить с голым задом. У меня только брюхо ненасытное, как при буржуазном строе. Мне не нужна эта духовная пища, ни Маркс, ни Энгельс мне не нужны, ну их к бесу! Написали: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь или совокупляйтесь» и будет с них. Я это хорошо усвоил, как и все другие обещания, а мне конкретно подавайте колбасу, колбасу ливерную колбасу с хрящами из конских хвостов, я согласен.
Лозицкий сел и уронил голову на парту. Его стали тормошить, но он не реагировал.
Возьмите три рубля, сказал профессор, доставая трешку из портмоне, купите ему булочку с повидлом. Видать, стипендия кончилась у бедного парня.
Скажите, профессор, как мне побороть свой индивидуализм? спросил студент Разгильдеев. Я способен любить только одну девушку, я только на одной могу жениться и иметь с ней детей. И если кто вздумает вовлечь мою жену в коллективный секс, я буду драться.
Не переживайте. Семья еще долго сохранится как таковая. Люди сами решат, сохранить им семью или отказаться от нее. Давайте перейдем к другим вопросам.
10
Можно мне? подняла руку Алла Мазурова. Как известно, труд унижает человека, и я при коммунизме работать вовсе не буду. Я не желаю работать. Можно ли мне будет брать по потребности то, что я хочу?
Милая девушка! Только при капитализме труд унижает человека, а при коммунизме, наоборот, он возвышает его, делает лучше, благороднее, сказал профессор. Вы же поймите, вот вы, например, берете капиталистическую лопату и кидаете раствор на капиталиста, вернее, вы работаете на капиталиста. А при коммунизме что? Вы берете коммунистическую, нашу лопату и кидаете раствор на себя
На коммунизм!
Закидаем его раствором и подождем, пока не схватится
Не шумите, товарищи, я, видимо, неясно выразился Так что, товарищ Мазурова, думаете насчет лопаты?
А мне кажется, все равно что кидать лопатой при коммунизме, что при капитализме. Физический труд нужен и там и там.
Нет, позвольте с вами не согласиться. При капитализме вы лопатой гребете на капиталиста, при коммунизме на себя.
Спасибо, я этого не знала. На себя это хорошо. Тогда где же коллектив?
Сколько платьев я могу иметь при коммунизме? Будет ли какой-то лимит установлен или я смогу выбрать, сколько захочу и какое захочу? спросила студентка Ворончихина.
Думаю, сможете, ведь коммунизм это изобилие. Полное изобилие. Надо только приучиться правильно распоряжаться этим изобилием, общенародным добром. Нельзя, например, сесть за руль одного автомобиля, а через день-два потребовать другой, потому что этот уже разонравился.
Профессор встал и начал расхаживать перед аудиторией.
Товарищ профессор! Вы про колбасу давайте, а машины это роскошь, пусть на машинах катаются капиталисты поганые. Они там все равно загнивают, и пусть себе загнивают, хоть за рулем, хоть в ресторане, хоть на мне, мне все равно. Для меня коммунизм наступит тогда, когда я вдоволь наемся колбасы, хоть ливерной, хоть какой. Пусть это будет докторская или какая там. Да даже из хвостов свиных или коровьих, лишь бы колбаса. Она так пахнет! Я, когда в магазине бываю, места себе не нахожу. Так и тянет хоть один батон утащить, но продавцы грамотный народ, знают, что коммунизм еще не наступил. Я тут одной продавщице говорю: «Девушка, одолжите один батон колбасы. Скоро коммунизм наступит, он уже не за горами, да у нас и гор нет. Я вам верну в двойном размере, потому как тогда будет другой принцип по потребности, что значит: бери сколько хочешь. А я возьму два: для себя один и для вас один». «Нет, отвечает продавщица, мы до коммунизма не доживем, а потом, для меня и социализм неплохо. Я, когда ухожу с работы, батончик колбасы под лифчик между сиськами и домой». Вот как, товарищ профессор. Надо кончать с этим социализмом. Социализм это сплошное воровство. Скромными надо быть, товарищи, а то ишь чего захотели! Машину им подавай сразу. Потому у нас ничего и нет, что все много хотят. У нас народ тяжелый. Работать не хотят, а мечта все иметь и чтоб бесплатно не дает людям покоя. Прав я или нет, товарищ профессор?
Товарищ Лозицкий прав, конечно, прав. Дайте я вам зачет поставлю, а на экзамене пятерку получите. Действительно, товарищи, нам сначала надо сосредоточиться на питании, так как без этого невозможно создавать материальные блага. Да и коммунизм не построишь голодным, сказал преподаватель и почесал затылок. А что думает по этому поводу товарищ Нестеренко Валентина?
Я думаю, что все это бред.
Бред?! П-почему бред? Вы что, не верите?
Профессор загадочно улыбался, но Валя сделала хитрые глаза и ответила:
Бред все то, что вы здесь говорите и как говорите. Сперва надо создать материальную базу, а потом уж рассуждать о ливерной колбасе, а то некоторые думают, что она на дереве растет. По-моему, такую базу уже создали некоторые страны Запада
Что-что? Какие такие страны Запада, что вы говорите? испугался профессор. Да знаете ли вы, что я за вас отвечаю, а вы буржуазную мораль мне суете. Какие еще страны могут создать материальную базу коммунизма?
Германия, Куба, Болгария, Чехословакия, Венгрия, схитрила Валя.
Ну, это куда ни шло, облегченно вздохнул профессор. Только надо говорить не «Германия», а «Германская Демократическая Республика», сокращенно ГДР, потому как на сегодняшний день, к сожалению, все еще существуют две Германии. Но мы скоро положим этому конец.
Про колбасу давайте, не унимался Лозицкий. Мне кажется, я уже сыт. Поговорим и то радость. Коммунизм, мне кажется, это радость, это мечта, пусть и неосуществимая, но мечта. А о чем может мечтать человек с полным брюхом, скажите вы мне? Так что нищета и социализм близнецы и братья, а мечта и коммунизм гарантия от социальных потрясений. Пока будет эта мечта, мы будем чувствовать себя счастливыми. У человека должна быть перспектива, особенно у русского человека. Я предлагаю закрыть эту тему.
Почему? загудели со всех сторон.
Потому что в следующий раз нечего будет обсуждать и будет скучно. Вот уже и звонок прогремел.
* * *
Все поняли, что студент Лозицкий действительно прав, и собирались было уже на перемену, но тут вошла Неля Абрамовна Лившиц, преподаватель русского языка.
Прошу садиться и не вставать вплоть до особого распоряжения, поскольку сегодня очень важная тема, тема, так сказать, базовая для всего курса, начала Неля Абрамовна, бросая свой потертый портфель, наполненный всевозможными карточками с выписками, примерами, цитатами и даже с босоножками, служившими сменной обовью. Подождите, я только разберусь, тут у меня в портфеле такое богатство, такое изобилие материала, любой профессор мог бы позавидовать. А, вот она, бумажка. Итак, «Категория сказуемого». Записывайте.
Вы это читали нам уже в прошлом году, сказали студенты хором, после чего последовал дружный хохот.
А разве вы?.. Какой вы курс? Второй? Батюшки! А я думала, первый. Сейчас, одну минуту. А, вот, «Народные выражения в речи Хрущёва на двадцатом съезде партии». Ой, миленькие! Да это же материал для третьего курса. Я что-то совсем запуталась! Подождите немного. Товарищ Сухов! Что вы там все любезничаете со студенткой Ворончихиной? Потом будете ей в любви объясняться, а сейчас доставайте тетрадь и приготовьтесь записывать. Я всегда требую конспект, вы это знаете. Да, речь Хрущёва на третьем курсе, точно, а вы, значит, второй. Тогда у нас «Подлежащее и сказуемое». Она извлекла из засаленного портфеля пожелтевшие, потрепанные бумажки, разложила их на столе, но вспомнив что-то еще, устремила взор на паутину в верхнем углу аудитории. Скажите, если кто знает, при какой температуре плавится золото?