Глава 5
Алена
Моя удача тоже, конечно, та ещё дура.
Вся в меня.
(с) «Неуловимый Хабба Хэн», Макс Фрай.
На третьем курсе учишься, да? новый знакомый Миша ведет машину очень аккуратно: притормаживает перед пешеходными переходами, не пытается проскочить перекресток на желтый сигнал светофора и никого не подрезает. И сам он такой ухоженный, приглаженный и правильный, что мне становится неловко за свой не идеальный внешний вид. За пыль, неровным слоем осевшую на черных балетках, за невыглаженную синюю футболку с цифрой семь на груди и за небольшое масленое пятно, не оттирающееся с рюкзака.
Ага, согласно киваю и не спешу сообщать студенту первого курса магистратуры, что мы с ним, скорее всего, ровесники.
Странно, что мы с тобой не встречались раньше, смешно морщит лоб Мельников, пока я продолжаю молчать, как партизан на допросе, и рассматриваю сквозь тонированное стекло проносящийся пейзаж.
Ничего странного, у нас деканаты на разных этажах.
А еще весь прошлый год я работала и совсем не появлялась в универе.
Но этого вслух я не произношу, остро переживая все прелести комплекса троечницы рядом с отличником. Я уверена, что у Михаила дома все книги расставлены по алфавиту, а вещи в шкафу разложены стопочками в зависимости от цвета. И это немного нервирует.
Я рассеянно изучаю его серое поло с характерным крокодильчиком на левой груди, скольжу взглядом по серебристому корпусу стильных часов с кожаным ремешком, когда мы подъезжаем к зданию нашей альма матер.
Попьем кофе на большом перерыве? джентльмен до мозга костей, Мельников спешит обогнуть тойоту и открыть передо мной дверь. И мне не остается ничего другого, кроме как вложить руку в его широкую теплую ладонь. Прикосновение дискомфорта не вызывает, но и эйфории тоже, так что я тороплюсь скорее закончить с этим политесом, выбраться наружу и переместить пальцы на лямки рюкзака.
Окей, отказать новому знакомому кажется невежливым, особенно после того как он меня выручил и практически вырвал из лап разъяренного соседа. И совместный обед вряд ли большая за это плата.
Настроение выправляется, грядущий раунд противостояния с Филатовым приятно греет кровь, и я вприпрыжку скачу к крыльцу, беззаботно насвистывая незатейливый мотивчик. Запрыгиваю на первую ступеньку, замечаю в толпе студиозов вихрастый рыжий затылок и резко останавливаюсь, как будто наткнувшись на невидимую преграду. Снимаю с плеч рюкзак, начинаю в нем лихорадочно копаться и, не найдя искомого, стараюсь слиться с окружающей обстановкой. Только поздно. Староста успел увидеть мою мечущуюся тушку и теперь явно жаждет крови.
Васильева, стоять! долговязый Колька возвышается над нашими невысокими одногруппницами, и мне тоже приходится смотреть на него снизу вверх, задрав высоко голову. Терпеть не могу это его превосходство мышцы шеи быстро устают и затекают.
Что, Васильева? я переминаюсь с ноги на ногу, проваливаю попытку сбежать от вездесущего Горшкова и делаю жадный глубокий вдох, как перед прыжком в прорубь. Не шалю, никого не трогаю, примус починяю.
Журналы где?
Колюнь, тут такое дело, не знаю, как в двух словах объяснить причину моего опоздания и чем оправдать забывчивость, так что замолкаю, покачиваясь с носков на пятки и обратно. И подозреваю, что с моим везением наладить контакты и в этой группе не удастся.
Васильева, поток очередных возмущений Горшкова опережает куратор. Спортивная и подтянутая, немногим старше меня, Кольцова Ангелина Сергеевна с легкостью оттесняет в сторону старосту и манит меня аккуратным тонким пальчиком, параллельно отмахиваясь от заглядывающего ей через плечо старшекурсника. За мной шагом марш.
Я не удерживаюсь от того, чтобы показать рыжему язык все равно мирного сосуществования у нас не выйдет. Рано или поздно мой вредный характер проявит себя, а умение влипать в неприятности испортит то, что не успею испортить я. Так что нет смысла строить из себя безобидный одуванчик, если ты венерина мухоловка.
Мы поднимаемся на третий этаж, минуем группку штудирующих конспекты первокурсниц и заходим в святая святых Кольцовой крохотный захламленный кабинет, доставшийся ей в наследство от прошлого руководителя студии современного танца вместе с ворохом приятных и не очень обязанностей.
Кофе будешь? с Ангелиной мы случайно познакомились в клубе, взорвали танцпол и изрядно опустошили запасы моего приятеля-бармена, и с тех самых пор к вежливому обращению на вы так и не вернулись.
Давай, справедливо решаю, что лучше сидеть здесь с куратором и цедить растворимый суррогат, чем скучать на неимоверно нудной лекции по психологии. Тем более, что можно совместить приятное с полезным: а что там с моим заявлением за свободное посещение?
Декан отказывается подписывать. В учебе ты не блещешь, в профкоме не состоишь, студсовет обходишь десятой дорогой, неопределенно разводит руками Кольцова и, залив «Нескафе» кипятком, подвигает ко мне кружку с изображением Петербурга. Я попробую его переубедить, но тебе придется выступить на концерте ко дню первокурсника. И репетиции посещать тоже придется.
Ну, Лина-а-а! перспектива такого вопиющего убийства собственного времени расстраивает. Безусловно, я умею и люблю танцевать, но совсем не горю желанием дергаться на сцене в балетной пачке или балахоне вместе с такими же штрафниками-неудачниками.
По-другому никак, отрезает Кольцова, качая головой, и мне приходится пообещать ей договориться с культоргом, записаться в нужную секцию и не пропускать занятия. Потому что очень уж хочется получить заветную подпись, устроиться на подработку и прогуливать пары с чистым сердцем.
Спасибо, нехотя бурчу себе под нос и тянусь к небольшой хрустальной вазочке с бело-розовым зефиром. Съедаю три воздушных облака под пристально-изумленным взглядом куратора и мычу с набитым ртом: фто?
Попробуй с ребятам подружиться, а.
Не собираюсь расстраивать Ангелину и открывать ей глаза на невозможность подобной перспективы и, пробыв в гостеприимном кабинете еще полтора часа, ретируюсь. Нагло откладываю беседу с культоргом на завтра, а еще лучше на послезавтра, под монотонные причитания реквизирую у Горшкова его лекции и спускаюсь на первый этаж.
Перед главным входом как всегда многолюдно: слева от крыльца курят парни, мешают пройти сгрудившиеся в центре двора и обсуждающие ногти-брови-ресницы девчонки, а целующиеся на лавочках влюбленные вызывают легкое несварение своей ванилью. В общем, я делаю глубокий вдох и приподнимаюсь на цыпочки, пытаясь обнаружить в толпе Мельникова, который пообещал меня забрать.
Алена! Миша стоит у обочины, прислонившись к отполированному боку серебристого автомобиля, и широко улыбается. Его волосы по-прежнему идеально уложены, на поло ни одного залома, а на темно-коричневых туфлях совсем нет пыли. Правда, это упущение быстро устраняет мотоциклист, закладывающий крутой вираж и притормаживающий сантиметрах в двадцати от Мельникова и его тойоты.
Мне в спину летят многочисленные восхищенные вздохи девчонок, отвлекшихся от разбора модных тенденций и переключивших все свое внимание на байкера. Признаться, я и сама залипаю на широких плечах неизвестного парня, из любви к искусству рассматриваю крутые крепкие бедра и отдаю должное потертым кожаным штанам. Ровно до того момента, как нарушитель всеобщего спокойствия снимает с головы шлем и балаклаву и старается пригладить торчащие в беспорядке волнистые темно-каштановые волосы.