Вскоре она вышла на поляну, в центре которой горел большой шар света теплого желтоватого оттенка. В центре шара рос дуб и именно он издавал это дивное сияние. Рраска лишь брезгливо скривила губы ей не слишком-то хотелось входить в освещенный круг.
Ведьма презрительно ухмыльнулась, подумав, что светлый бог так и не увидит сегодня россыпь горящих лучин на поляне у Святилища дуба. Ах, сколько молитв он сегодня не услышит Зато ведьмы наслушались достаточно предсмертных воплей и бесполезных стенаний!
Дерва! крикнула она, остановившись на границе ореола.
Из-за дуба вышла немолодая женщина с мягкими чертами лица. Одета она была в длинное ритуальное одеяние белого цвета. Едва она появилась, как свет распространился дальше и накрыл пришедшую ведьму, открыв ее жесткие, хищные черты лица, кожаный доспех, копну спутанных волос и дикий взгляд фиолетовых глаз. Зрачки ведьмы сузились, превратившись в две вертикальные полоски. Если бы она могла видеть себя со стороны, то непомерно возрадовалась бы и возгордилась. Ведь это в ней проявилась мизерная капля сомгирской крови.
Дерва, я убила твоего сына, мстительно пропела она, впитывая в себя по крупице всю меру причиненной ее словами боли.
В ответ жрица ничего не сказала, и лишь сияние дуба немного померкло. Подбодренная ведьма сделала шаг навстречу женщине, схватила ее за горло и с дьявольской силой швырнула к корням дерева. Дерва упала, тихо охнув. Она смотрела прямо в глаза ведьме, и ее страх сменялся сосредоточенным смирением.
Где твой бог, Дерва? спросила Рраска, склонившись над поверженной женщиной. Скоро о нем все забудут. Так же, как и о тебе!
Ведьма вытащила кривой раздвоенный кинжал и замахнулась, собираясь пронзить грудь Дервы, чтобы вырезать ее сердце. Неожиданно жрица поймала, занесенную для удара руку, и, глядя прямо в глаза Рраски, произнесла:
Торпа не забудут. ТЫ не дашь этому свершиться. Я отдаю тебе свой дар, Рраска дочь света.
После этих слов, сил сдерживать мощь ведьмы у жрицы не осталось, и кинжал опустился, пронзив грудную клетку слева от центра. Все было кончено Дерва умерла. В ужасе Рраска смотрела на мертвую женщину, не в силах отвести взгляда от ее сияющих, даже после смерти, глаз. Дрожащей рукой выдернула она кинжал из груди жрицы, забыв о том, что хотела вырезать сердце. Сияние дуба меркло, ввергая окружающий лес во тьму. Постепенно он совершенно угас, и лишь труп жрицы немного светился. Рраска встала с колен. «Как она могла?» вертелось в голове. «Она не могла достичь такого уровня. Это невозможно» Лихорадочно ведьма ощупывала себя в поисках страшных изменений, которые могло навлечь проклятие, произнесенное жрицей перед смертью. Да-да именно проклятие. Ничем иным для ведьмы эти слова быть не могли.
Все оставалось как прежде и все же что-то изменилось. Страх. Страх, которого раньше не было, появился вдруг в темной душе ведьмы. Она гнала его от себя, но он не проходил.
Рраска быстрым шагом пошла обратно в сторону деревни. Выйдя на опушку, она увидела, что Висла уже догорает, а ведьмы ждут ее возвращения, готовые в любой момент сорваться с места и улететь к оплоту. Сделав над собой усилие, Рраска загнала появившийся страх как можно глубже, села на дакора и полетела к своим товаркам. Те при виде предводительницы взмыли в небо, и Рраска увидела маленьких пленников, привязанных к спинам дакоров. Ведьмы выстроились косяком и прянули в сторону оплота. Рраска же тем временем сделала последний круг над деревней. Зависнув прямо по центру, она уколола раздвоенным кинжалом палец и уронила каплю темной, густой крови на многострадальную землю.
Проклинаю! мстительно прошипела она, злобно сверкнув глазами, и направила ящера вслед за остальными ведьмами. Вскоре летучий отряд скрылся за горизонтом, оставив о себе несмываемую память внизу.
ГЛАВА 3
Прекрасный город Златоград раскинулся на холмах. Он был подобен златотканому парчовому покрывалу, и ясное утреннее солнце играло на нем яркими бликами. Поистине, это было великолепное зрелище, достойное ласкать взор самого короля Его Величества Арния Второго Милдента. Но не только венценосным особам был приятен открывающийся вид. Со всего мира люди приезжали в столицу Молении лишь затем, чтобы насладиться волнующими пейзажами. Горожане, особенно те, что владели наиболее высокими постройками, уже давно приспособились пускать на крыши охочих до прекрасных зрелищ гостей столицы и брать с них за это немалую мзду. И надо сказать, что даже великосветские вельможи порой не чурались этого способа подзаработать, а используемые крыши не простояли пустыми ни одного, даже самого пасмурного дня.
А взглянуть действительно было на что! Не зря столица Моленского королевства называлась Златоградом, ведь добрая половина его старых построек, возведенных еще при прапрадеде нынешнего короля Алфидуке, была покрыта золочеными листами железа, или черепицей, выкрашенной золотой краской. Такова уж была прихоть монаршего пращура, вернувшегося из очередного военного похода с обозом доверху наполненным, золотыми слитками и драгоценными камнями.
Знающие люди облекли исторические события в красивые словеса и получившуюся легенду рассказывали в многочисленных питейных заведениях все тем же гостям столицы, что по вечерам пропивали привезенные с собой денежки. Естественно за вознаграждение, а порой и под аккомпанемент какого-нибудь сладкозвучного музыкального инструмента. А суть истории была такова: так уж вышло, что в те времена еще не существовало ни Златограда, ни Гордона королевского замка, и король, находясь в поиске места для новой столицы, натолкнулся на эти чудесные холмы. Произошло все это в ясный солнечный день, и Алфидуку, не склонному к какой бы то ни было чувствительности воину, так понравилось это место, что даже вышибло у него скупую мужскую слезу. Вроде как в лучах золотого солнечного света он узрел будущий город, раскинувшийся среди холмов И так глубоко запала та картинка в сердце короля, что повелел он основать здесь свою столицу и назвать ее Зелтодол, что в переводе со старомоленского языка означало Золотые Холмы. Ну, а во время очередного пира монарху вдруг пришла в голову мысль, что неплохо бы сделать холмы и вправду золотыми, чтобы тем самым и увековечить свое имя, и сохранить золоченость холмов, которые теперь, были покрыты множественными строениями. Тогда-то и повелел грозный Алфедук каждому верноподданному позолотить крышу своего дома. Его сподвижники, те которым посчастливилось вернуться из пресловутого похода, оказались столь же удачливы, как и их король. Каждый рыцарь привез с собой по телеге доверху набитой золотом, вследствие чего ни один из них не нашел достойной причины, чтобы отказать прихоти монарха. А спустя годы гордый своим творением король сказал: «Пусть в небе не будет солнца, вместо него будет сиять крыша моего замка!»
***
Спустя столетия Зелтодол переименовался в Златоград. Город за это время значительно разросся, претерпев при этом существенные изменения. Без них обошлась только старая часть Златограда, которая теснилась вокруг королевского замка. А его громада, надо сказать, занимала целый холм, и не было лучшего места для услаждения своего взгляда открывающимся видом, кроме самой высокой башни Гордона Смотровой. Но это место было открыто только самым почтенным гостям нынешнего короля Арния Второго, например, посланцам соседних королевств, прибывших для решения дел государственной важности.