В любом случае мне было все равно. Единственное, на что хватило моих сил, это подняться на лестницу, сесть и обнять себя дрожащими руками. Стиснутые зубы, закрытые глаза и ногти, впившиеся в мою кожу.
Никто не подошел, и я осталась сидеть с плотно сжатыми губами, дрожащая и напуганная. Я ненавидела себя больше, чем когда-либо.
Не знаю, сколько прошло времени, но, когда ощутила чье-то присутствие и подняла голову, чтобы лучше видеть, я почувствовала, что мое тело сковано, а кожа на руках и ногах замерзла.
Вдалеке быстрыми шагами шел мой отец, одетый в элегантное бархатное черное пальто, а его Страж следовал за ним по пятам.
Я резко повернулась и отступила назад, пока спиной не уперлась в стену, после чего посмотрела на отца, не зная, чувствовать ли страх или облегчение.
Люди, окружившие меня словно огромным забором, не решаясь подойти после того, что сказала старуха, обратили на него взгляды. Те казались потухшими спичками рядом с ослепительной люстрой. Люди расходились с его пути, словно отец был окутан невидимым ветром, который не подпускал никого достаточно близко.
Я знала, что дело было не в каком-то ветре, а в силе, окружавшей его подобно защитному щиту, которая одинаково действовала на людей как Красных, так и Черных кровей.
Он подошел ко мне и остановился у подножия лестницы. Его начищенные до блеска туфли резко контрастировали с грязью камней на земле.
Голос вырвался, прежде чем я подумала о том, что сказать.
Мне очень жаль, папа. Нужно было что-то сделать, мне нужно было
Если бы ты хоть раз проявила хотя бы какой-то интерес к нашему миру, ты бы знала, что ничего не можешь с этим поделать, прервал он меня серьезным бархатистым голосом. Ковен позаботится о произошедшем.
Он подошел ко мне и нетерпеливо протянул руку. Я не двигалась, боясь превратить и его в золото, но он нахмурился и схватил меня за запястье. А затем потянул за собой и заставил идти.
Глупо с твоей стороны было прийти сюда в одиночку особенно учитывая, что он сбежал, бубнил отец себе под нос в размышлениях. Он не назвал имени человека, о котором говорил, а у меня не хватило смелости спросить.
Постепенно я начала осознавать, что меня окружает. Мы без остановок прошли тот старый незнакомый район Лондона. Наша яркая одежда бросалась в глаза так же сильно, как снег летом, и тем не менее пешеходы и уличные торговцы по-прежнему не обращали на нас внимания. Те, кто осмеливался это сделать, в конечном счете бледнели, когда отец смотрел на них в ответ.
Куда мы идем? осмелилась я спросить не своим голосом.
В регистратуру.
Эти слова были единственным, что он сказал мне за всю дорогу. Мы взяли карету и поехали по мощеным центральным улочкам города. Несмотря на то что узкие улицы были забиты людьми, другими экипажами и повозками, все они расступались, словно чувствовали, кто был внутри.
Регистратура представляла собой огромное здание, которое располагалось в конце Трафальгарской площади. Его фасад был похожим на те, что его окружали, по крайней мере, таким он был для Красных кровей. Просторный и серый, с прямоугольными окнами с белыми занавесками. Я же видела его цветом более темным, состоящим из фигурок людей Черных кровей и кишащим демонами, каких вы могли видеть в ваших худших кошмарах. Не важно, в какой части площади ты находился, их каменные глаза всегда смотрели на тебя с осуждением.
Внутри оказалось так же прохладно, как и снаружи. Было полно бархата, широких кожаных кресел и мебели из красного дерева, которое при свете свечей казалось алым.
Отцу не нужно было спрашивать, куда идти. Мы поднялись по винтовой лестнице и оказались в широком коридоре, который вел в небольшой кабинет с закрытой дверью. На золотой табличке читалась надпись:
РЕГИСТРАЦИЯ НОВОЙ ЧЕРНОЙ КРОВИ
Подожди здесь, велел отец и указал на ряд стульев, стоявших слева.
Там сидел только один человек. Мне не удалось его разглядеть, лацканы пальто были подняты и закрывали часть лица.
Отец на него даже не взглянул, он сразу направился в кабинет.
Стиснув зубы, я рухнула на ближайший стул. Мне не хотелось плакать, но глаза наполнились слезами, и вскоре с моего дрожащего подбородка потекла река.
У меня не было носовых платков, поэтому я изо всех сил старалась незаметно вытереть нос рукавами своего платья.
Ты не слишком взрослая, чтобы быть здесь?
Меня застал врасплох мужской голос, прозвучавший так близко. Я повернула голову и увидела, что мужчина, который также сидел в ожидании, подошел и занял стул рядом с моим.
Несмотря на то что лацканы оставались поднятыми, теперь, когда он был ближе, я могла частично его разглядеть: золотистую кожу, лицо без бороды, волнистые светлые волосы и очень голубые глаза.
Я распахнула глаза от удивления.
Я знаю, кто ты, пробормотала я.
Он улыбнулся мне в тот самый момент, когда отец в другой комнате повернулся и выкрикнул мое имя. И все вдруг стало черным. Это было последнее, что я видела.
Сама не зная как, я погрузилась в долгий и пустой сон. А когда очнулась, обнаружила себя в центре схемы призыва, начерченной свернувшейся кровью. На одной из вершин лежали тела моих родителей рядом с телами их Стражей, а на другой, без сознания и раненый, тот человек, который улыбался мне в зале ожидания в регистрации, тот самый, которого я узнала.
Его звали Алистер Вейл.
Много лет назад он был лучшим другом моих родителей и, как и я, был исключен из Академии Ковенант.
4
Поместье Лэнсдаун
Когда мы остановились на юго-западе, на углу Беркли-сквер, напротив нашего поместья Лэнсдаун, солнце поднялось в небе. Не знаю, сколько часов мы провели в этой чертовой карете, но, когда кучер наконец открыл нам дверцу, чтобы мы сошли, я едва могла стоять.
Мне не удалось уснуть из-за грохота на дороге и криков тети Эстер, не прекращавшихся ни на одну чертову минуту. Когда мы проезжали через Лондон, у нее случился приступ, и из-за этого всех нас настигла ужасная головная боль.
Мне нужно поспать, пробормотала я, закрывая лицо руками в перчатках.
Поспать? Тебе? повторила тетя Эстер, потрясенная. Разве я смогу уснуть после того, что вы, девочки, сделали? Смогу ли я уснуть после того унижения, которому подверглась эта семья?
Не преувеличивай, дорогая, вмешался дядя Гораций, безуспешно поправляя жилет, мятый после многочасовой поездки.
Преувеличивать? Преувеличивать? сказала она в притворном шоке. Дорогой, мне напомнить тебе, кого, кроме этих двух барышень, которым плевать на мои бедные нервы, исключили из Академии Ковенант? Мне нужно произнести его имя вслух?
Дядя немного побледнел.
Нет. В этом нет необходимости.
Кейт вздрогнула и посмотрела на меня, но я лишь покачала головой. На этот раз в тишине, немного успокоившей мое головокружение, мы двинулись по мощеной дорожке ко входу в дом.
Как только мы подъехали к массивным парадным воротам из дуба, кучер опустил сундуки и чемоданы, которые мы с Кейт привезли неделей ранее, со всеми нашими вещами на грядущий учебный год. Кружевной рукав формы, что мы носили столько лет, выглядывал из одного из сундуков, который я плохо закрыла, и Тринадцатый возился с ним, царапая его.
Обычно наш дворецкий был внимателен к посетителям, и редко чьи руки дотрагивались до звонка, прежде чем он открывал, но на этот раз дверь не поддалась, когда тетя остановилась перед ней. Хмыкнув, она с силой дернула колокольчик, и тот эхом отозвался в тишине.
Мы ждали, пока кучер заканчивал с багажом, оставляя его в паре метров от нас. Мы продолжали ждать, даже когда мужчина снова сел в карету, хлестнул лошадей и исчез за воротами, что окружали территорию поместья. Поскольку рядом никого не было, ему пришлось выйти из кареты и закрыть их самостоятельно.