По дороге домой Шарима купила хлеба, немного пообщавшись с хозяйкой пекарни, несмотря на то, что та мало знала английский. Но Шарима умела понимать людей, даже если не говорила на их языке, правда, общение получалось довольно смешным, с активным использованием жестикуляции. Рона смущал такой способ и, когда окружающие не говорили на французском или английском, он чувствовал себя потерянным, предпочитая спрашивать дорогу у навигатора, а продукты покупать в супермаркете, где можно было обойтись без разговоров вовсе.
Пройти мимо цветочной лавки она тоже не смогла. Изучив все представленные растения, Шарима пока ограничилась покупкой пары горшков и упаковки маленьких стаканчиков для рассады из спрессованного переработанного картона. Ей нравилось наблюдать весь процесс от прорастания семечка до сбора урожая. Но все-таки иногда она покупала уже рассаду. Ее небольшая оранжерея на воде связывала Шариму с землей, давала ей чувство опоры на неустойчивом субстрате. Все ее родственники имели причастность к земле это мог быть маленький цветник прямо на балконе или на общедомовой территории, или даже небольшая ферма на побережье. Она вместе с бабушкой замачивала горох в пластиковом тазике из-под мороженого, высеивала в кашпо на балконе семена базилика Точно! Не успев уйти далеко от питомника, Шарима вернулась и купила два пакетика семян зеленолистного и свеклолистного базилика. Это то, чего не хватало ее салатам и ее помидорам, чтобы отпугивать нежелательных гостей. Бархатцы, высаженные прямо в те же горшки, что и помидоры, должны были защитить их от возможного вторжения нематод и привлечь опылителей. Но вот от насекомых хорошо защищали пахучие растения вроде мяты. Но помидорки любили базилик, к тому же Шарима знала, что Рон тоже предпочитал такое сочетание, но у себя в тарелке с добавлением домашнего сыра. Шарима снова возвращалась домой обвешанная сумками.
Ну что, укротитель чаек, проголодался?
Рона не слишком воодушевило новое прозвище. Он помотал головой, снова устраиваясь за компьютером и предпочитая не смотреть на пару очередных горшков, примостившихся у навеса в ожидании своей очереди. Его супруга пожала плечами и пошла на камбуз. Конечно же, голодный!
Свернув чертежную программу, Рон открыл электронный самоучитель по немецкому. Его базового уровня хватило бы, чтобы объясниться в магазине, если бы он постарался, но теперь у него в руках был Гомер, да и потом изучение языков было хорошей разминкой для ума. Когда Рон уходил из книжного магазина, продавщица, выковырявшая его из тележки с книгами, сунула ему визитку. И стильно оформленная карточка лежала закладкой в «Одиссее». «Оливия Абендштерн, книжный магазин Бухрегель» значилось там. Он начал переводить первый стих.
«Многих людей города посетил он и обычаи видел»4.
Киноа с овощами! провозгласила Шарима, снова появившись на носу лодки.
Рон поднял укоризненный взгляд на жену. Подойдя, она заглянула в книгу:
О боги Олимпа! Никуда не сбежит от тебя жалкий скиталец с Итаки! изрекла она, а мозги тоже в пище нуждаются, добавила с грузинским акцентом и поставила перед ноутбуком, где был открыт словарь и справочник по грамматике, глиняную мисочку.
Когда будем возвращаться на родную землю, поднос кинем и на него спрыгнем? поинтересовалась Шарима, когда они сидели за накрытым столом, а Гомер вместе с ноутбуком были сосланы на стул.
И первой твою пеларгонию скину, вон ту, что на проходе
Какой злой
Ты уже думаешь об обратном пути? спросил Рон уже серьезнее.
Шарима дернула плечами.
Нет, к слову пришлось В конце концов, мы же этого хотели путешествовать, и чтобы был дом, она погладила ладонью столешницу. «Пусть невелик твой дом, но твой он»5!
Рон молчал, задумавшись.
А ты? Шарима посмотрела внимательно на мужа. Разве не рад?
Да он все еще смотрел поверх стола, борта лодки, на другой берег, погруженный в отдаленные мысли, уносившие его все дальше от отреставрированного им суденышка. В некую даль объемных картин и абстракций, куда его супруга не могла за ним последовать. Только его мир, создателем которого он являлся или полагал себя таковым. Да, да, конечно, спохватился Рон, осознав вопрос Шаримы, и вернулся к еде.
Этим ответом Шарима была не удовлетворена, но удержала себя от дальнейших расспросов. Их лодка во многом являлась проектом именно Рона. И что на него нашло этим вечером, недоумевала Шарима. Но с Роном такое случалось. Иногда он становился задумчив и мог показаться даже грустным, не шел на контакт. Тогда Шарима, как правило, просто оставляла его самого по себе, пока он сам не приходил к ней. Так и сегодня, в итоге она просто собрала тарелки и пошла поливать свой огородик.
Работа с растениями и землей погружала Шариму в умиротворенное состояние. Легким движением пальцев она освобождала веточки от засохших листочков, перевязывала отросшие усы помидоров, узкой заостренной лопаткой взрыхляла Снаружи раздался глухой удар и недовольный голос Рона. Шарима частично высунулась из-под покрова парника. Стоя с компьютером под мышкой, Рон потирал ушибленную о горшок ногу. Он одарил супругу укоризненным взглядом.
Предрекаю: если этот горшок отсюда не переместится, твоя фуксия станет водорослью! И, прихрамывая, ушел в каюту.
Пеларгония задумчиво проводила его глазами супруга. Да что за муха его сегодня укусила? пожала плечами и нырнула обратно окучивать помидоры.
Установив ноутбук на кровать, Рон скрестил длинные ноги по-турецки и снова сел за перевод. Почему-то после еды все наверху стало отвлекать его. И укрытие каюты показалось подходящим местом, но сосредоточиться все равно не получилось. Столкновение с горшком определенно не сбавило градуса раздражительности и, в конце концов, Рон пришел к выводу, что стоит прогуляться.
Погода ближе к вечеру начала хмуриться. Серые потрепанные облака пророчили осадки, и в пропитанном влагой воздухе стояла томительность ожидания, какая бывает перед сильным дождем. Но тучи пока не созрели, и оттого ожидание их разрешения было тягостным в своей неопределенности.
Рон не замечал этого. Он чувствовал лишь давление своего настроения. Зонта при нем также не наблюдалось. Шел он через город практически наугад, однако ноги несли его в определенном направлении. Совсем скоро на улице замаячила знакомая деревянная тележка, но в этот раз Рон уже хорошо различил ее и, пробежав глазами по торчащим оттуда корешкам, шагнул внутрь магазина. Там царила надлежащая книгам тишина и запах старой бумаги. В первом зале были «свежие» книги. Тонкие, недавно отпечатанные страницы свеженаписанных романов и тех, которые давно уже были признаны достойными регулярной печати. Рон читал немного современной художественной литературы, но порой попадались весьма увлекательные вещи.
Он стоял у одного из дальних шкафов, когда за спиной процокали туфли на невысоком каблуке. И сразу на боковом поле обзора замаячила объемная темная шевелюра хранительницы магазина.
Решили подыскать что-то для удовольствия, а не работы? поинтересовалась она негромко. Рада видеть Вас снова.
Почему Вы полагаете, что работа и удовольствие не связаны?
Я сомневаюсь, она положила ладонь на полку, словно указывая на корешки, что можно уютно устроиться на диванчике вечером и почитать техническую литературу.
А как же Гомер?
Вы, без сомнения, давно уже знакомы с Одиссеей, а по-немецки Вы не говорите. Значит, это тоже техническая литература, она улыбнулась, видя, что ее собеседник не собирается спорить, так я могу предложить Вам что-то для выходного чтения?