Смогу ли я когда-нибудь назвать ее сестрой?
Если это даже и случится, то явно не в ближайшее время.
Ладно. К черту сантименты, главное дожить до этого замечательного момента, да что там, главное вообще дожить до чего-нибудь хоть сколько-то отдаленного.
В том, что Урсула не остановится перед убийством, я не сомневалась.
Однажды она уже отдала приказ отнести в лес невинного младенца. Тот факт, что младенец жив, должен привести ее в ярость.
Нужно бежать.
Ни будь двор окружен такой мощной магической защитой, при которой ни одно боевое заклинание не сработает или сработает, но не так, как предполагалось в оригинале, все было бы, конечно, гораздо проще.
Однако приходится играть теми картами, что сданы.
Впрочем, защита не препятствует ведь делать фокусы. А фокусы я любила с детства.
Я поела и выпила кофе, размышляя, как быть. Неизвестно, когда у меня выдастся время на еду в следующий раз, так что упускать представившуюся возможность не следовало.
Потом я тщательно умылась над тазиком, а слитой водой ополоснула зеркало. Подождала, пока оно высохнет, и села перед ним, рассматривая свое отражение.
Это был один из самых интересных фокусов с зеркалом, о которых я читала в купленной в вершенской лавке книге.
Иди ко мне, не бойся. Ты мне нужна. Очень.
Это было истинной правдой.
И я принялась вынимать отражение из зеркала. Выглядело со стороны это, должно быть, чудно. Поскольку зеркало было небольшое, отразиться во весь рост я в нем не могла. Поэтому приходилось, вынув одну часть (руку, к примеру), отражать другую и заниматься уже ей. Отвлекаться на что-либо другое было нельзя, сил этот процесс отнимал много, так что под конец у меня даже голова закружилась.
Я водила руками по зеркалу, звала своего двойника и медленно, по чуть-чуть, вынимала отражение из зеркала. Темным серебром блестел двойник, освобожденный из зеркального плена, но постепенно набирал краски, и скоро отличить нас можно было бы только по расположению родинок на теле та, что была у меня на правом плече, у него оказывалась непременно на левом и так далее.
Жизни ему было двенадцать часов.
А в зеркале я больше не отражалась.
Я села отдохнуть на кровать, любуясь плодами рук своих, и пожалела, что выпила весь кофе. Немного возбуждающего сейчас совсем бы не помешало.
Двойник оказался живым во всем кроме одного: говорить он не мог. Ну и взаимодействовать с предметами материального мира ему было бы затруднительно. Словом, это была иллюзия, только очень правдоподобная и долговечная иллюзия.
Я удовлетворенно кивнула, испытывая законную гордость. Этому меня не учил Берос, я дошла до всего сама, и потому видеть, как здорово у меня получается, было вдвойне приятно.
Интересно, удивился ли бы наставник, узнав, что его воспитанница освоила уже и такие премудрости?
Я испытала мгновенный и острый приступ ностальгии. Как там мой дорогой учитель, как нянюшка, как Гард, наш общий любимец?
Не слишком ли я поторопилась их покинуть, не переоценила ли я свои силы?..
Ерунда. Не к лицу дочери Марка и Катарины сомнения, не к лицу ей раскаиваться в сделанном выборе.
Впрочем, от раскаяния я была очень далека.
Передохнув, я разместила двойника на кровати, взяла в руки принесенный кувшин, встала за дверью и принялась громко стонать. При этом я очень надеялась, что местная охрана если не достаточно гуманна, то хотя бы любопытна: вдруг с государственной преступницей в самом деле нехорошо?
Надежда моя оказалась не напрасной: вскоре за дверью послышались шаги.
Ну что тут начал все тот же низкорослый стражник, который приносил мне еду, когда я, испуганно всхлипнув, опустила на голову ему кувшин. Добротная глина разлетелась вдребезги, а стражник рухнул как подкошенный. Я осторожно перешагнула через неподвижное тело. Кто бы мог подумать, что все окажется так легко.
Пробормотав экранирующее заклинание (вдруг поблизости был кто-то, способный уловить магические эманации), я приняла облик принцессы Виолетты. Это было первое, что пришло мне в голову, к тому же я полагала, что к особе королевской крови цепляться никто не будет: мало ли где взбредет в голову разгуливать эксцентричной принцессе.
«Ну, Арни, даруй мне удачу», пробормотала я и вышла из камеры.
Коридор был пуст.
Я зашагала вправо, где, как я помнила, должен был быть выход. Вскоре коридор вывел меня на площадку, где начиналась винтовая лестница. Кроме лестницы здесь было две двери, из одной из них слышались громкие голоса и брань: судя по доносившимся фразам, там играли в покер.
Удваиваю!
Поддерживаю.
Дама бубен.
Повышаю на десять.
Поддерживаю.
И напрасно. Полный дом, как видишь.
Ах ты черт!
Рассудив, что играть в карты в таком месте может только стража, видеться с которой у меня не было ни малейшего желания, и не жаждая изучать и дальше топографию подземелья, я стала подниматься по лестнице.
Один круг, другой, колотится сердце, и вот я уже стою в полутемном пустом зале, откуда открывается выход в дворцовые покои. Это явно не парадная часть дворца, и все-таки увиденное поражает воображение.
Стены, обитые вручную расписанным шелком, витражи, бросающие на пол причудливые разноцветные тени, бронзовые напольные вазы с какими-то незнакомыми удивительными цветами
Интерьер дворца был выполнен не просто со вкусом и стремлением поддержать августейшее достоинство была в стремлении украсить дом правителей королевства какая-то нежность.
Я судорожно вздохнула. Имела ли я право хоть на самую малую толику этих богатств?
Едва ли. Бастард, незаконнорожденный всегда будет чужим в доме того, кто волею случая и чувства, которое, может быть, слишком самонадеянно называть любовью, дал ему жизнь.
Бастард.
Бастард.
Бастард.
Я иду по дворцу в образе своей сводной сестры Ви Златоволосой, и это слово, как марш, как проклятье, звучит у меня в ушах. Я иду и думаю о том, сколько уже успело произойти с тех пор, как я въехала в Кайну, и сколько произойдет еще
Как же самонадеянна и жестока ты, дочь Катарины.
Не более самонадеянна, чем те, кто дал мне жизнь, не более жестока, чем та, кто отняла их у меня.
И я чувствую, как ярость закипает в моей крови, и готовы пролиться на грудь злые слезы, слезы обделенности и разочарования, и я убыстряю шаг, и высокомерно киваю слугам, попадающимся на пути, и я выхожу из дворца, никем не остановленная и неузнанная, я иду по парку, где сегодня едва не погиб мой враг, и где теперь о случившемся напоминают только поломанные кусты и развороченные клумбы, и вот я уже там, где нет ни стражников, ни королевы, ни короля.
И я смеюсь, смеюсь до слез: я на свободе, и как же это оказалось просто.
Глава одиннадцатая. Снова в путь
Зайдя в ближайший двор, я сбросила личину Виолетты: на поддержание иллюзии требовались силы, которых у меня почти не осталось, и впервые задумалась над тем, что же делать дальше.
Возвращаться в «Приют» за вещами я, конечно, не рискну. Черт с ними, с платьями от Мариеттиной портнихи, хотя там и должно было получится несколько очень симпатичных вещичек. А вот машину, стоящую невдалеке от гостиницы, забрать, конечно, придется
Нет, в «Приют» мне нельзя.
А куда можно?
Только если От «Приюта принцессы» мысли мои естественно перешли к самой принцессе.
Королева-мать, насколько мне известно, живет в почетном одиночестве в южной провинции Картхан в Бранкарском замке. Любопытно, обрадуется ли она неожиданно объявившейся внучке?
Я не знала, какие у нее отношения с невесткой, не знала, имеет ли королева-мать какое-то влияние при современном дворе В любом случае особого выбора у меня не было. Возвращаться ни с чем домой, не выполнив ничего, что собиралась или рискнуть и попытаться повернуть колесо судьбы в свою сторону.