Можно вас пригласить? произнес Олег, протягивая навстречу руку.
Да тихо ответила девушка.
Заранее извиняюсь, предупредил Олег, когда они пошли к центру площадки, я танцую не очень и могу кое-что оттоптать.
Девушка доброжелательно улыбнулась и произнесла:
Ничего А затем добавила: А меня еще никто не приглашал на танго.
Да я и не могу танго, сказал он, кладя руку ей на плечо.
Все равно.
А можно узнать имя человека, который меня спас? спросил Олег после некоторой паузы.
Катя, ответила девушка.
«Ее зовут Катя. Такое приятное несовременное имя», подумал он.
А вас как зовут? спросила Катя.
А меня Олег.
Очень приятно.
И мне тоже, произнес он, и поинтересовался: А вы с кем тут?
С мамой. Еще подруга есть И Бим.
Ясно.
А вы?
Один.
А вы откуда?
Олег назвал город.
А это где?
На Волге.
О!
Олег отметил, что Катя почти вровень с ним, но она на каблуках, а он в кедах. Отметил ее простоту: Катя легко и естественно поддержала разговор. И было приятно танцевать с ней, нисколько не опасаясь за свою неуклюжесть не осудит. И было приятно еще по другой причине: она молода и красива, на вопросы отвечает с иронией, а это значит умна. Но умна по-доброму, иначе бы чувствовалась некоторая натянутость.
Вот так они познакомились.
В нем всегда жило предчувствие любви, предчувствие чуда. С кем бы он ни знакомился, первым делом настраивался на то, что рядом человек необыкновенный, интересный, доброжелательный, человек не напрасно живущий на земле, человек ищущий. Он ждал человека-чуда. Искал его. Посылал сигналы в разные стороны, смотрел, какими они возвращаются. Иногда ему казалось, что есть контакт сработала система! есть взаимосвязь, есть человек! Но чаще молчание, невосприимчивость к сигналам, тяжесть
Утром загрузили лодки рюкзаками, палатками, спальниками и прочим необходимым хозяйством. Было пасмурно, накрапывал мелкий дождь. Группу на берегу провожали вновь прибывшие туристы. Они под гитару исполнили напутственную песенку:
Готово судно
Плывите люди!
Вам будет трудно
И плохо будет.
На дно пойдете
Не надо плакать!
Вы там найдете
И рыб и раков!
В реке наяды,
Русалки, нимфы
Вам будут рады
Идите к ним вы!
И мы пошли бы
Да вам сподручней.
Плывите к рыбам
Ведь там же лучше!
Торжественно вручили «спасательный агрегат» пук соломы, и хором продекламировали: «Если тонешь, не хватайся за соломинку оставь ее товарищу!» Подарили девушкам цветы. Затем все, поэкипажно, под прощальный «Марш славянки», исполняемый губным оркестром, с самодельными размалеванными флагами пошли к лодкам. В накинутых капюшонах штормовок напоминали собой шествие куклуксклановцев.
Катя с мамой и непородистым Бимом загрузились в свое судно. К ним прикрепили еще парня для усиления. Олег было позавидовал ему, да тут же понял, что он-то как раз находится в невыгодных условиях весь как под микроскопом.
Олег помог своим девушкам сесть в лодку, сам взялся за весла. Лена-инструктор подала знак отплытия, и экипажи стали поочередно отталкиваться от мостков. Вот уже за изгибом реки исчез первый из них. Вот уже следующий застрял на мели ближнего переката, и его развернуло против течения. Вот уже Олег оттолкнулся от мостков, приказав девушкам не вставать. Лодка вышла на быстрину.
Ура! Плывем! прокричали восторженно его спутницы и помахали букетами цветов оставшимся на берегу туристам.
Олег уплывал из своей запутанной жизни. Уплывал в новый, неизведанный и, может быть, чуточку опасный путь, который, в общем-то, необходим каждому человеку, ведь иначе жизнь не жизнь, а какое-то прозябание.
Как он жил? Да трудно сказать. Нервная работа, нервная учеба, нервная обстановка, и почти никаких чувств и положительных эмоций. Загнал себя в какой-то беспросветный тупик, в котором, казалось, было все для жизни, но не было главного ощущения самой жизни.
Как-то запутался он, замотался, забегался, задергался. Тысяча смутных вопросов навалилась разом и не перерешать их, и конца им не видно; а мозг все жует и жует одно и то же, как корова свою жвачку, и кроме тяжести и неудовлетворенности собой ничего. Кажется: не сделаешь, не успеешь, отстанешь, другие вперед уйдут. А куда это вперед? По суматошной лестнице жизни? И неизвестно еще: вперед ли это? Может быть, вперед это назад? Туда, где все просто, где природа, ощущения, опасность.
В общем, разлад почувствовал в себе Олег, какую-то неестественность и натянутость, и потому решил взять путевку на этот маршрут.
«Смотреть города утомительно, подумал он, это не смена ритма, а мне необходима смена. Может быть, тогда и все эти мучительные вопросы улягутся, или же найдут какое-нибудь простое разрешение. Надо лишь выключиться на время» И потому приехал сюда.
Вереница лодок тянулась вдоль русла реки. Люди, вырвавшиеся из городской суеты, восторгались открывающимися перед ними картинами. Поначалу по берегам еще попадались частные дома с лодочными стоянками возле них, а дальше пошла нетронутая природа с чудесными пейзажами: соснами, скалами, галечными пляжами. Олег напрягал мускулы, гребя веслами, а девушки поочередно пытались рулить кормовым веслом. Но делали это неправильно, то и дело перекидывая его с борта на борт. Олег показал, как надо рулить, держа весло с одной стороны лодки. Дело пошло лучше. Девушки захотели занять его место, но он отвечал, что в этом пока нет необходимости, он не устал. Река со своим быстрым течением помогала двигаться вперед без особых усилий.
К вечеру встали на ночевку. Пока ставили палатки, дежурный экипаж приготовил ужин на всех. Поужинали, помыли за собой посуду, затем собрались у костра. Лена-инструктор, серьезная девушка алтайского типа, разобрала ошибки первого дня, кому-то сделала замечания, кого-то похвалила. Потом появилась гитара, и все запели туристские песни. Разошлись по палаткам уже заполночь.
С чего начинаются симпатии? С ничего. С улыбки. С доброго слова, жеста.
Доброе утро, приветствовала его Катя, когда Олег стоял у реки с удочкой.
Доброе утро, ответил он, и туманный пейзаж вдруг стал яснее.
Клюет? поинтересовалась она.
Как видишь Олег показал на стеклянную банку, полную пескарей.
Зачем ты их ловишь? спросила Катя, рассматривая искривленное изображение рыб. Разве тебе их не жалко?
Олег удивился ее вопросу, недоуменно пожал плечами.
Нет Ведь они сорная рыба.
Как это?
Да, может быть, из-за того, что их здесь слишком много, другой рыбы совсем нет.
Все равно, жалко, сказала Катя. Ведь они живые.
«Живые, живые повторил про себя ее слова Олег. Но ведь не я же придумал их ловить и есть»
Катя отошла в сторону, чтобы умыться, а он снял с крючка пескаря, посмотрел на него тот трепыхался, бил хвостом, оставляя синеватую чешую на ладони, даже попискивал подумал: «Действительно, живой» Но все же сунул его в банку, заключив свой жест словами: «Если жалеть каждого пескаря, то они съедят все водоросли в реке, и река станет мертвой»
И черт возьми! пошли же мысли в голове. О смерти. О том, что все ненадежно и хрупко. О том, что жизнью распоряжается случай (как, например, с этим пескарем он мог бы и не попасться). О том, что все друг друга едят Идиотские мысли. «Но, что ты хочешь? начался привычный спор в его уме. Как-то по-другому? Как? Иного способа пока нет. Даже искусственно выращенный белок будет живым. Ведь и растения все живые. Мертвые только камни. Да и те, разрушаясь, дают жизнь траве». Вот такие пошли мысли.
Олег попытался погнать их прочь это его недавнее прошлое прорывалось и нарушало ощущение природы, гармонии жизни, которой, впрочем, он далеко еще не достиг.
Какой-то процесс, напоминающий собой брожение, постоянно шел в его голове. Мозг работал в самых разных направлениях, отчего в нем царил хаос. Сотни проблем и вопросов сошлись в одном месте, таких, как о смысле жизни, о смысле человеческого существования, о бессмысленности существования; тут же вопросы морали: правды и лжи, добра и зла.