Эстор не успел достать свой меч, он не успел даже как следует подумать, он не сомневался в собственных силах.
Но высокая фигура не стала ждать, пока её достигнет рука или меч. Закутанный в капюшон с невероятной проворностью поднялся со своего места, опрокинув стол. Блюдо с недоеденным мясом перевернулось, овощи полетели на пол, с тяжёлым грохотом рухнул мешок. Мясной сок, обильно сдобренный заячьей кровью, пролился на золото, к которому тут же стали прилипать опилки.
Горбун перехватил руку Эстора, тянущуюся к нему, крепко сжал и изо всей силы оттолкнул в сторону. Атака была столь стремительной, что наёмник целиком стал заваливаться назад, сопровождаемый хрустом своих костей. Этот тип только что сломал ему руку! Но ведь он просто сидел на стуле и не должен был никуда рыпаться Такого не должно было быть! С ужасом Краснопёр осознал, что слишком давно не участвовал в драках.
Эстор ещё не полностью успел осознать раздирающую боль в изломанной кости, а его противник продолжил наступление. Единственной торчащей из-под плаща рукой он вцепился в лицо наёмника и стал давить, заставляя того выгибаться.
Эстор мало что понимал в происходящем, мозг только-только получил информацию о руке, и к этому моменту успели возникнуть новые очаги боли, охватившие его лицо. Он почувствовал острое проникновение в обе скулы, глаз, бровь, лоб Всего пять. По количеству пальцев. Он вспомнил руку своего соседа: серп и кирка А давление на голову нарастало, пальцы входили всё дальше, и единственным способом ослабить боль было прогибать спину. Ноги не слушались его, он мог только отклоняться назад, надеясь таким образом избавиться от колючих пальцев, терзающих его плоть. Он рухнул на колени.
Меч у него был меч, и он собирался достать его рукой, другой рукой, той, которая ещё могла двигаться да только где он сейчас найдёт эту руку. Боль пышными цветами распускалась повсеместно, невозможно было среди этого праздника закипающей крови и рвущихся мышц отыскать руку, способную ударить мечом.
Горбун продолжал давить, тело наёмника под его алой рукой выгибалось всё сильнее, теперь Эстор более всего напоминал лук натягивай тетиву и можно стрелять. Человек в капюшоне давно не чувствовал такой силы, и даже забыл, какое это удовольствие быть сильнее и пользоваться этим. Он был вправе так поступать, потому что вся его жизнь состояла из одной только боли, с самого рождения он знал только тёмные стороны, и можно ли было назвать жизнью то, что с ним случилось? У этого должно было иметься другое название! Поэтому в нём и полыхал костёр ненависти, поэтому он и собирал вокруг себя сброд вроде того, что корчился в его хватке.
Наёмник уже не оказывал сопротивления, рука с мечом застыла, едва высунув клинок. В одно мгновение безликий гость Децуара почувствовал противодействие, он знал, что сейчас ещё можно спасти Эстора, но такой вариант он даже не рассматривал. Скорее всего его губы (если они у него были) сложились в оскал, когда мгновением позже треснул позвоночник Краснопёра, и его многострадальная и жалкая жизнь наконец-то оборвалась.
Не предательским образом от яда или ножа, не славной кончиной на поле сражения, не лёгкой смертью землепашца а в Затерянной Хижине, путь до которой занял у него тридцать трудных дней. Нужно признать, что у многих людей путь до смерти занимает меньше времени.
Перебитый позвоночник совершенно обездвижил ноги наёмника, теперь Эстор тряпичной куклой висел в руке хромого горбуна, но тот не остановился и на этом и продолжал выгибать податливое тело до той поры, пока конский хвост бывшего убийцы не коснулся его собственных пяток. Бродяга «сложил» человека в обратную сторону, и безжизненная масса лежала подле его закутанных ног.
Эстор закончил свой путь в луже мясного сока и сиянии золотых монет, его волосы, за которыми он ухаживал, пропитались заячьей кровью, а бледная щека в последнем крике раздавила варёную картофелину. Рот превратился в перекошенный провал, одного глаза не было, а из всех полученных порезов вытекала кровь. Наёмник как будто плакал кровавыми слезами.
Прилив силы стал покидать его, резкий прыжок и выпад отдались болью в слабой ноге. Ему дважды пришлось приваливаться к стенке, чтобы перевести дыхание. Вдохи и выдохи, доносящиеся из-под его капюшона, стали очень нерегулярными. Руку он принялся вытирать о край и без того грязного плаща.
Со стороны камина за пошатывающейся и нетвёрдо держащейся на ногах фигурой наблюдал остолбенелый Децуар. Он слышал звон сброшенных монет, успел заметить, как перевернулся стол, но дальнейшее представлялось в смазанных тонах. Движения его таинственного гостя были быстры, по большей части их скрывали одеяния, но одно отшельник успел разглядеть очень хорошо под слоями ткани на уровне пояса горбуна в самом деле болталось что-то светящееся.
Поймав на себе взгляд хозяина хижины, бродяга заставил себя отвалиться от стены, не хватало ещё, чтобы Децуар заметил, как учащённо он дышит. Ему совершенно не нужны были слухи о том, что он утомляется за время кратчайшей схватки. Сейчас они бы точно не привели ни к чему хорошему.
Стараясь не наступать на промокшие опилки, высокая фигура приблизилась к одному из маленьких окошек и, встав чуть в стороне от него, выглянула на улицу. Этот напудренный наёмник говорил, что своих людей оставил за дверью. Ага, двое находились на расчищенном пространстве перед хижиной.
Горбуну необходимо было очень быстро соображать. Проще всего их тоже было убить, но такому решению противилось сразу несколько доводов: во-первых, ему нужны были люди, поэтому он и решил явиться сегодня в Затерянную Хижину, чтобы прибрать к рукам наёмников и моментально превратить их в своих охранников до того момента, пока не сможет обзавестись более действенным способом защиты; во-вторых, эта двоица уже успела переполошиться, а значит, внезапной атаки не получится; в-третьих, он сам еле держался на ногах и отчётливо понимал, что на ещё одну схватку у него просто не хватит сил. К тому же у одного из них бродяга успел заметить взведённый арбалет, вряд ли тот успеет зарядить второй болт, но один выстрел у бывших людей Краснопёра всё же имелся.
Они начали медленно приближаться к двери. У дома Децуара был только один выход, только им и мог воспользоваться хромоногий, что он и собирался предпринять. Ему необходимо было убедить тех людей присоединиться к себе, да их предводитель умер, но ничто не мешало Красным Перьям выбрать нового и взяться за ту работу, ради которой они пришли в Ничейный лес.
Но прежде человеку в капюшоне нужно было подготовиться ко встрече с ними.
Он наклонился над трупом, схватился длинными и острыми пальцами за косичку Эстора и резко дёрнул. Мёртвая голова взлетела вверх и с глухим стуком приземлилась на влажные от мясного сока доски. Волосы с вплетённым в них красным пером он спрятал во внутренний карман своего необъятного плаща. Следующим действием он подтащил кожаный мешок к двери, затем вновь вернулся к столу и подхватил с пола несколько монет.
Децуар обратил внимание, что во время перемещений до двери и обратно его таинственный гость всё время опирается рукой о стену.
В последний раз проходя мимо хозяина Затерянной Хижины, горбун остановился и бросил:
Оставь себе и покажи сомневающимся. Он кивнул в сторону разбросанного золота. А о нём я постараюсь позаботиться.
Последние слова касались искорёженного тела. Только для начала ему нужно было заручиться поддержкой тех, кто ждал его на улице. Перед дверью он ещё раз остановился. Провал капюшона уставился на ёмкость с солью Один выстрел, у них будет всего один выстрел, и ему очень хотелось, чтобы он не состоялся.