Минейр паладин её голос дрогнул. Вы, если что ну то есть я не такая, не подумайте я не с каждым, но вас, если захотите отблагодарю.
Н-не нужно! поспешно выдохнул Тристан, хотя внутри него точно жидкий огонь прокатился, а мир сузился до предела, сосредоточившись на девушке в его руках Нет, нельзя поддаваться, это все чары суккубы! Он клятву давал, и что, из-за какой-то нечисти теперь на ни в чём не повинную, явно околдованную девчонку полезет?
Вот только от этой мысли стало только хуже: раззадоренное воображение против воли подкинуло картину вернее, пару-другую картин, как именно можно «полезть» на девчонку, заставив кровь прилить к паху. Де Вэр стиснул зубы и замотал головой, пытаясь разогнать морок, но образы перед его внутренним взором становились лишь ярче и непристойнее с каждым мгновением.
Щёки девушки вспыхнули, она нахмурилась, трагически изломив тонкие густые брови.
Так я вам что, не нравлюсь? в робком прежде голосе зазвучали новые нотки оскорблённые, почти капризные. Околдована, не иначе!
Уходи, процедил паладин сквозь зубы, хотя пальцы уже нащупывали завязки корсажа из грубо выделанной кожи. Уходи, так нельзя. Я клятву дал
Она закусила губу, вскинула на него взгляд зовущий, обволакивающе-жаркий, такой, какого он никогда бы не ожидал от подобной девушки и такой, каким и должна смотреть самая желанная и соблазнительная на свете женщина.
Поцелуйте хотя бы, прильнув к нему всем телом жарко выдохнула она. Это ведь не возлечь, правильно?
Тристан хотел бы возразить хотя, дракон побери, нет не хотел! Хотел он совершенно другого, всем своим существом, до безумия, до полного помрачения сознания. Он хотел немедленно сорвать с нее это платье серое, уродливое, совершенно ей неподходящее, прижать всем телом к полу, раздвинуть ноги и
Он нажал на потайную кнопку у основания шлема и мелкие пластины, из которых тот состоял, в считанные секунды сложились, обнажая его голову. Девушка улыбнулась ещё чувственнее, её пальцы пробежали по подбородку де Вэра, щекотно погладили забритые виски и затылок и мягко перебрали длинные волосы, затянутые на макушке в узел. Паладин вздрогнул всем телом и, борясь сам с собой, медленно качнулся к её губам. Краем глаза он будто что-то улавливал не то воздух дрожал, не то в нём плыла какая-то золотая паутинка если бы он мог отвлечься, сосредоточиться
Но как можно отвлечься от такой женщины?
С вами так легко, минейр она странно улыбнулась, и плывущее сознание Тристана трепыхнулось, отмечая в улыбке чуть заострённые клычки. Легко и весело
Он тяжело, из последних сил отклонил голову назад, дрожа от невыносимой телесной жажды и одновременно от яростной борьбы с самим собой. Девушка в его объятиях со смешком потянулась к нему, надавила маленькими сильными ладошками на затылок, торжествующе шепнула:
О, да
А в следующий момент Тристан на последнем волевом усилии рванулся, ослепленный болью и вспышкой собственного заклятья.
Под высоким мельничным потолком метнулся оглушительный женский вопль, Тристан вжался в опорную балку, и поспешно закрыл забрало. Губы всё ещё горели от неслучившегося поцелуя, который мог стать последним в его жизни, а грудь невыносимо жгло: шаровая молния, которой он отбросил лже-девицу, задела и его самого. Вопль суккубы затих, чтобы через секунду перейти в издевательский смех.
У-у-у, какие мы грозные!.. проворковали над самым тристановым ухом, и он дернулся и развернулся, выхватывая из-за спины дробовик.
Прочь от меня, похотливая нечисть!..
Она только рассмеялась в ответ. Зрение до сих пор плавало, но Тристан всё же смог разглядеть противницу, сбросившую морок служанки.
Прежде де Вэр лишь слышал о суккубах коварных, ненасытных созданиях, порождённых тьмой и холодом Эйвихвинтера, столь же опасных, сколь соблазнительных. Но даже знание истинной сути этой твари не помешало его сердцу предательски застучать при взгляде на неё: это была самая красивая женщина, которую ему доводилось видеть, даже несмотря на уродливое серое платье, дотлевающее прямо на ней, и ожог, оставленный на правом боку его заклинанием. Светлые, как липовый цвет, волосы вились крупными локонами, доходя практически до пояса, в золотых глазах плясали насмешливые искорки, яркие, соблазнительные губы насмешливо кривились О да, она была бы неповторимо прекрасна, если бы не янтарные рога, крутым изгибом венчающие голову, не длинный заострённый хвост, дергающийся, как у охотящейся кошки и не ноги, вполне стройные и человеческие до колена, но ниже покрытые белоснежной шерстью и оканчивающиеся копытами.
Зря отказался, паладин! рассмеялась демоница. Соблазнительно изогнулась, небрежно повела плечами, и остатки одежды вспыхнули, в считанные секунды оставив её обнаженной. Я не выпила бы тебя сразу, дала бы то, чего ты хочешь твоя смерть была бы о-очень приятной!
Кровь бросилась Тристану в лицо. Он вскинул дробовик, хотя даже держать его было тяжело не то что целиться в это драконье порождение.
Как у Майкла Уолша? прорычал он. Видел я, какой приятной была его смерть!
Суккуба только руками развела и, подпрыгнув, зависла в воздухе.
А что, думаешь, он не заслужил?
Тристан отщелкнул предохранитель. Процедил:
Чем заслужил? Разбавленным пивом?
Демоница хихикнула и исчезла с того места, куда целился паладин, а на его плечи легли узкие ладони и длинные, авантюриномм мерцающие ногти оставили царапины на зачарованных наплечниках.
А ты в Бройвинге поспрашивай выдохнули паладину на ухо.
Тристан дернулся и, перекатившись через спину, снова нацелил дробовик на откровенно довольную демоницу.
Походи, спроси, чьи караваи на Мидсаммер подавали даже к столу городского префекта, ничуть не смутившись его манёвром, закончила та.
Стану я еще!..
Ну, воля твоя, хихикнула нечисть. Тогда можешь пока просто передохнуть, паладин, потому что мы ещё встретимся. Ты покрепче двух предыдущих, и это весело!
Тристан зарычал и всё-таки выстрелил. В закрытом помещении выстрел оглушил самого стрелка, а приклад так впечатало отдачей в обожжённое плечо, что Тристан едва сдержал крик боли. Дробь была крупной, и в следы выстрела на стене молоком хлынул серебристый лунный свет. А проклятое создание исчезло, оставив после себя только затихающий смех.
***
Пекарню и лавку «Пироги Уиллема и Розы» Тристан нашел без труда в тот же вечер.
Первый же прохожий охотно направил потрёпанного «господина рыцаря» к лучшему хлебопёку города.
Высокие окна лавки выходили на центральную улицу Бройвинга и ярко светились, так что даже снаружи было видно, что, несмотря на позднее время, внутри яблоку негде упасть от покупателей. Полки ломились от выпечки румяные булки, круглые и пышные караваи, сладости, присыпанные сахарной пудрой Тристану, залитому, кажется, по самые уши целебными снадобьями, есть не хотелось совершенно, но при одном взгляде на это изобилие даже у него рот наполнился слюной. Паладин постоял у порога, собираясь с мыслями, и решительно шагнул внутрь.
Здесь, в отличие от злополучного паба и прилегающих улиц, царило оживление, точно все происходящее снаружи не касалось этого места. Клиенты бодро переговаривались, пара парнишек в белых колпаках и фартуках сноровисто заворачивали хлеб в пергамент и раскладывали в подставленные сумки, через внутреннюю дверь ткацкими челноками сновали опрятные девицы с корзинами и лотками хлеба. Подождав, пока очередная служанка разложит выпечку и с пустой корзиной направится назад, за прилавок, Тристан заступил ей дорогу.
Ах!.. М-минейр? испуганно распахнула глаза девушка, неприятно напомнив морок, которым прикрывалась демоница, и потому ответ Тристана прозвучал несколько резче, чем он хотел: