Мы с Роксаной поспешили прочь из толпы. Как только мы оказались вне досягаемости камер, Роксана взяла меня под руку. Вымотанные матчем, мы в напряженном молчании заковыляли к ее дому.
О чем он вообще думает? наконец возмутилась Роксана, качая головой. Выставить тебя на всеобщее обозрение Остаток фразы потонул в шуме: мимо прокатил автобус, с подножки свисали болельщики и горланили песню.
Но я поняла, о чем она. Мысли мои лихорадочно скакали, как ликующие фанаты. Диего меня заметил. И окликнул без колебаний.
Я плотнее прижала к груди медаль под футболкой. Напоминание о самом главном сегодняшнем событии: моя команда выиграла.
Теперь мне точно придется рассказать обо всем родителям.
5
К тому времени, как я приняла душ и переоделась в наряд послушной дочери, автобусы снова пустили, а мой семичасовой успел уйти. От Роксаны я вышла гораздо позже, когда на город уже опустилась сырая и темная ночь. Автобус высадил меня на углу улиц Хосе Инхеньероса и Коломбрес. Далековато от дома, но все лучше, чем топать пешком через Эмпальме и Окружную. Фонари не горели, только мерцали звезды, и мамины слова об убитой девушке теперь не шли у меня из головы и больше не казались пустой угрозой. Я ускорила шаг.
Вот наконец и фонарь перед нашим домом номер шесть, горит ярким желтым светом. Без четверти одиннадцать вечера. Чем дольше буду оттягивать неизбежное, тем сильнее мне влетит. Я заставляю свое лицо превратиться в маску и прячу все следы бунтарского дня чтобы не выдать себя, чтобы по моему лицу невозможно было прочитать, как солнце прошило тучи, когда мы забили решающий гол, и как мы качали на руках сеньору Алисию, и как появился Диего в кожаной куртке и с уложенными волосами. Все эти картинки я спрятала поглубже в памяти, чтобы потом перебрать одну за другой, когда уйду к себе в комнату.
Салютик, сестра Пабло! весело крикнул мне какой-то шкет, прокативший мимо на велосипеде. Передай Жеребцу от меня привет!
Камила! громко крикнула я в ответ. У меня есть имя Камила!
Но он даже не обернулся, и вскоре его поглотила уличная темнота. В нашем окраинном районе большинство жителей не то что не знают, как меня зовут, они не знают о моем существовании. Для них я лишь сестра Пабло или дочка Андреса и портнихи у моей мамы тоже нет имени. Но я была полна решимости добиться того, чтобы мое имя узнали и запомнили. А Южноамериканский кубок как раз даст мне такой шанс.
Никто в нашем районе и не подозревал, что я переродилась и стала Фурией, и этот жгучий, потрясающий секрет я хранила в душе как талисман.
Я миновала четыре наружных лестничных пролета и сразу услышала громовой хохот отца из-за металлической двери. Свет в холле погас, и меня окутала сырая темнота. Я поглубже вдохнула ночной зимний воздух и вошла в квартиру.
И увидела знакомую картину застолья как всегда после матча. Брат успел расфуфыриться на тусовку и развалился в плетеном кресле вместе со своей подружкой Марисоль этот неизменный аксессуар теперь всегда болтался при нем. По бокам от отца, тоже принаряженного, расселись его дружки дядя Сезар и дядя Эктор. Вообще-то они были мне не родня, но с отцом дружили со времен юности.
В воздухе плыл аромат маминой домашней пиццы, и в животе у меня громко заурчало.
Принцесса Камила пожаловала! воскликнул Сезар, и я улыбнулась ему. У него всегда находилось для меня доброе слово.
Эктор обшарил меня взглядом с ног до головы, потом его глаза остановились на моей груди.
Поздновато для прогулочек, особенно приличной девушке, а? Поди сюда, поцелуй дядюшку, негритосочка[5]!
Он чмокнул меня мокрыми губами в щеку, я поморщилась и плотнее запахнула куртку, хотя под ней все равно ни черта не разглядишь, кроме черной футболки. Съязвить в ответ я не успела, потому что мама спросила из кухни:
Где ты была, Камила? Мы тебя ждали еще несколько часов назад. Почему на звонки не отвечала?
Я прикинула, что будет, если выложить всю правду: мол, опоздала, потому что моя команда выиграла чемпионат и я отметила это дело тем, что поехала полюбоваться на Диего. Они решат, будто я шучу. И все равно раскрывать свои тайны пока что слишком рискованно.
Прости, мам. Деньги на телефоне кончились.
Я скинула с плеча рюкзак и поставила поближе к темной прихожей авось там его никто не заметит.
Но не тут-то было.
Что там у тебя в рюкзаке? спросил отец притворно-будничным тоном.
Сезар и Эктор прилипли к телику там показывали повтор дневных матчей. Громкость была убавлена до минимума, и я знала безразличие на их лицах обманчиво, на самом деле оба ловят каждое папашино слово. Они тоже знали его как облупленного и понимали, что надвигается скандал.
Я глянула отцу прямо в лицо, набралась храбрости, которой у меня не было, и ответила:
Учебники по математике. И, не моргнув, добавила: Я ходила заниматься.
Куда?
К Роксане.
Папаша заулыбался как сытый кот.
Роксана это та смазливая китаёзочка из твоей школы?
А ты знаешь еще каких-то Роксан, пап?
Уголком глаза я заметила, как Пабло с застывшей улыбкой жестами показывает мне, чтобы я угомонилась. К счастью, папаша уже переключился обратно на телевизор: там как раз показывали в записи гол Пабло.
Вот увидите, национальная команда в этом году пригласит Паблито на чемпионат мира среди молодежных команд, сказал он.
Кого точно пригласят так это Диего. Сезар знал, как ударить приятеля Андреса по больному. Для буэнос-айресских боссов двое из Росарио многовато, Андрес. Диего теперь уже воспитанник «Ювентуса». Пабло с ним не тягаться.
Может, он и приехал к нам, чтобы встретиться с Ассоциацией футбола? добавил Эктор. Он ведь сегодня был на трибуне, я видел его собственными глазами. А ты, Паблито?
Мой брат пожал плечами, но глянул на меня, словно опасаясь, не ляпну ли я какую глупость.
Если бы.
Подумаешь, велика важность, приехал и приехал. Отец скрипуче хохотнул. Играет Диего хорошо, но Пабло произведет лучшее впечатление. Вот попомните мои слова. А тогда уж ему светит Европа. Но не Италия, а сразу «Барселона» или «Манчестер Юнайтед». Слышала, Камила? Поможешь нам подучить английский. Собирайте чемоданы!
На меня не рассчитывайте, ответила я, многозначительно глядя на Пабло, чтобы брат уяснил и запомнил: ссорюсь я с отцом, а не с ним. Я с вами никуда ехать не намерена.
Я бы свалила из этого дома при первой же возможности, только не за парнем, в том числе и не за своим братцем. Я уйду на своих условиях, за своей мечтой, а не за чужой. И главное никто не будет сидеть у меня на шее. Никто.
А папаша разливался, будто и не услышал моего возражения.
Мы за нашим Жеребцом поедем повидать мир. Наконец-то выберемся из этой крысиной норы и заживем как подобает. Как подобало бы мне, если бы тот чертов парагваец не сломал мне ногу.
Парагвайский сукин сын, буркнул Эктор.
Ты был лучшим, Андрес. Лучшим из всех, привычно подхватил Сезар.
Пабло лучше. Папаша подпустил в голос мелодраматического надрыва, который меня не брал. Он спасет нас всех.
Точно, поддакнул Эктор. Благодаря ему мы разбогатеем.
Марисоль поймала мой взгляд и закатила глаза к потолку. Будь у нее право решать, все миллионы Пабло достались бы только ей. Она уже успела выкраситься в платиновую блондинку а-ля Ванда самая известная botinera, охотница на звезд футбола. Братец что-то шепнул Марисоль на ушко, и она разулыбалась. От этой интимности меня аж тряхнуло.
Я пошла в кухню поздороваться с мамой. Поцеловала ее в щеку.
Привет, ма. Ты пойдешь с ними гулять?
Ответ я знала заранее.
Так поздно? Нет, bebé, деточка. Мне еще то платье дошивать хочешь, так помоги.
Ага, помогу. Только сначала сделаю домашку по бухучету. Уже сдавать скоро.