Нет у тебя никаких причуд, возразила Корделия. По крайней мере, не больше, чем у всех остальных.
На лице Ларкин мелькнула улыбка, но исчезла быстрее, чем вспышка жар-мошки.
А что, если моя магия никогда не проявится? спросила она спустя мгновение. У меня нет сильных сторон, Кор в отличие от тебя. Ты лучше учишься, ты сильнее и быстрее, и во всём остальном тоже
Я не начала было Корделия, но Ларкин прервала её:
Нет, это именно так, настойчиво сказала она, и Корделия услышала в её голосе резкие нотки, подобные осколкам стекла. Помнишь, как на днях на уроке музыки мистер Долован учил нас играть на волынке? Ты оказалась лучшей в классе, и тебе даже не пришлось стараться! У тебя всё получается, поэтому ты сможешь делать всё, что захочешь, когда вырастешь. Я не умею ничего вообще.
И снова Корделия не могла найти слов от потрясения. Ей действительно оказалось проще научиться играть на волынке, чем другим детям в их классе.
И она регулярно получала высшие баллы за контрольные и сочинения. Каждый раз, когда её родители возвращались со школьных собраний, они прямо светились от гордости, говоря, что она преуспела во всех дисциплинах.
Но Корделия ни к чему не питала такой любви, как Ларкин к магии, пусть даже магия не отвечала ей взаимностью. В иные моменты Корделия задумывалась, что будет, если у Ларкин всё же проявится сила не займёт ли учение всё её свободное время? Будет ли у неё время на игры? Будет ли у неё вообще время для Корделии? Мысль была неприятной, но она засела в голове и не желала уходить. У них с Ларкин всё всегда было общее игрушки, увлечения, даже, можно сказать, семьи. А вот магию они разделить не могли. Магия могла принадлежать только Ларкин, и поэтому какая-то часть существа Корделии испытывала облегчение каждый раз, когда подруге не удавалось обрести силу. Эта часть её души надеялась, что этого никогда не произойдёт.
Корделия не могла сказать Ларкин всё это. Вместо этого она обняла подругу за плечи и прижала её голову к своему плечу.
Ты много чего умеешь, заверила Корделия. Даже если твоя магия никогда не проявится, Ларк, у тебя всё будет хорошо. У нас всё будет хорошо, пока мы есть друг у друга.
Корделия надеялась, что эти слова успокоят Ларкин, но та совершенно не выглядела спокойной. Вместо этого она выпрямилась, отстранилась от Корделии и скрестила руки на груди.
Я не хочу возвращаться на праздник, сказала она. Это невыносимо все будут таращиться на меня.
Всё равно там было скучно, поддакнула ей Корделия, хотя ей отчаянно хотелось вернуться и попробовать один из тех манговых пирогов. Давай просто останемся здесь.
5
Праздник в честь Зимнего Солнцестояния закончился за полночь, поэтому Ларкин и Зефир остались ночевать у Корделии и Дэша. Час был поздний, обычно они ложились намного раньше, и все четверо уснули, едва забравшись в свои кровати.
Корделии показалось, будто прошло всего несколько мгновений, прежде чем она пробудилась от того, что на её плечо мягко легла чья-то рука. Она открыла глаза и заморгала, пытаясь различить что-нибудь в кромешной темноте спальни. Ей удалось рассмотреть, что Ларкин сидит на узком ложе, выдвигавшемся из-под кровати Корделии во время ночёвок; вид у подруги был озадаченный. В дверях стояли Дэш и Зефир в пижамах, набросив на плечи одеяла, точно плащи. Над Корделией, положив руку ей на плечо, склонился её отец.
Посреди ночи простонала она, поворачиваясь на другой бок и зарываясь лицом в подушку.
Знаю, знаю, отозвался отец, его мягкий, низкий голос едва доносился до ушей Корделии сквозь подушку. Но я хочу показать вам кое-что. Обещаю, что оно того стоит.
Корделия снова застонала и перевернулась на спину, чтобы посмотреть на отца. Больше всего ей хотелось сказать ему, чтобы он ушёл вряд ли то, что он хочет ей показать, может перевесить её желание поспать. Но что-то остановило её. Возможно, любопытство. В конце концов, её отец не давал пустых обещаний, а поскольку Ларкин уже слезла с кровати и направилась к двери, где стояли их братья, Корделия не хотела быть единственной, кто пропустил какое-то событие. Она с преувеличенной выразительностью вздохнула и откинула одеяло, вложив в это движение чуть больше силы, чем требовалось.
А я-то думал, что у меня есть ещё год или около того, прежде чем ты превратишься в невыносимого подростка, прокомментировал её отец, подавая ей и Ларкин по одеялу. Хотя в Топях никогда не бывало так холодно, как, по словам взрослых, было на севере, зимой по ночам становилось немного прохладно.
Корделия поплотнее запахнулась в одеяло и закатила глаза.
Я просто хочу спать, сказала она.
Невыносимые подростки так и говорят, подтвердил отец, мрачно кивнув. Насколько я могу предвидеть, дальше ты начнёшь хлопать дверьми, ходить на свидания и говорить мне, что я просто не понимаю, как тебе тяжело живётся на свете.
Корделия не считала, что быть подростком это смешно, но она не собиралась говорить об этом отцу.
Может быть, я потренируюсь хлопать дверью прямо сейчас, сказала она ему вместо этого. Просто чтобы убедиться, что я понимаю, как это делается.
Отец рассмеялся и подтолкнул дочь к остальным.
Только не взрослей слишком быстро, Кор, шутливо попросил он, потом перевёл взгляд на других детей. Готовы к сюрпризу?
Все четверо недоумённо переглянулись, но Озирис уже не в первый раз вёл их навстречу каким-то приключениям, и они ещё ни разу не пожалели, что пошли за ним. Поэтому они отреагировали единственно возможным образом кивнули и поплелись за Озирисом прочь из комнаты, по извилистому коридору.
Закутавшись в одеяла, они поднялись вслед за ним по лестнице, затем по другой, ведущей на плоскую крышу дома.
Дети бывали на крыше много раз всего за неделю до этого мама Корделии приводила их сюда на пикник, чтобы пообедать на солнышке, но они никогда не были здесь ночью. Дом был довольно высоким, и его крыша поднималась над макушками деревьев наверху не было ничего, кроме ночного неба. Когда Корделия запрокинула голову, она увидела лишь иссиня-чёрную глубину, яркую полную луну и огромное количество звёзд столько, что в жизни не сосчитать.
А потом ох.
Ты это видела? спросил отец, взглянув на неё сверху вниз, но Корделия продолжала смотреть на небо.
Упала звезда, произнесла она, чувствуя, как от волнения перехватывает дыхание. Она была там, наверху, а потом упала и исчезла.
Не может быть, возразил Дэш, тоже глядя вверх. Зефир и Ларкин быстро последовали их примеру, их взгляды устремились в небо. Они все наблюдали, как по небу к земле пронеслась ещё одна звезда, потом ещё одна
Сегодня не только Зимнее Солнцестояние, не только полнолуние ещё и звездопад. Такая ночь, как эта, может не повториться за всю вашу жизнь, сказал отец Корделии. Я хотел, чтобы вы все это увидели.
Они вчетвером расстелили одеяла на крыше и легли рядом друг с другом, чтобы наблюдать падение звёзд.
Куда они летят? спросил Зефир спустя минуту потрясённого молчания.
Озирис ответил не сразу.
Не знаю, произнёс он наконец. И не знаю также, откуда они прилетают, но мне нравится думать, что это одно и то же место. Я знаю только то, что, глядя на них, можно загадывать желания.
Корделия посмотрела на отца, скептически подняв бровь.
Желания? переспросила она. Как со свечами на день рождения? Я просила пони шесть лет подряд, но так и не получила.
Он засмеялся, покачав головой.
Свечи и звёзды это разные вещи. В звёздах есть настоящая магия все это знают.
При упоминании о магии Корделия покосилась на Ларкин, которая не вымолвила почти ни слова с тех пор, как они покинули Лабиринтовое Дерево. Лицо подруги было обращено к небу, но Корделия заметила, как та едва заметно вздрогнула.