Волков. Орден Святого Георгия - Валерий Пылаев

Валерий Пылаев

Волков. Орден Святого Георгия

Волков. Книга 3

Глава 1

 Славная ушица вышла. Семен сегодня прям расстарался.

Дед Федор сидел напротив и сосредоточенно орудовал ложкой. Ел, прихлебывая квас из кружки размером с небольшое ведерко. Кусал ломоть хлеба, тянулся за луком, макал в соль, жевал. Смотрел в окно, едва слышно хмыкал и снова жевал. В общем, делал все, чтобы не встречаться со мной взглядом и не говорить. Но в конце концов не выдержал и начал зачем-то про уху, будто так и не смог заставить себя произнести то, что наверняка все эти дни рвалось наружу.

 Так, ну хватит.  Я отодвинул недоеденную тарелку.  Если надо спросить так спрашивай.

 А есть чего?  хмуро отозвался дед Федор.  Спрашивать-то?

 Это уж тебе виднее.  Я пожал плечами.  Со среды ходишь кислый, да и сейчас будто на ежа сел Говори уж чего в себе-то держать?

 Да попробуй тут!  Дед Федор засопел и демонстративно уткнулся в тарелку.  Я ж теперь не пойму, как с тобой быть, Володька. Знал ведь, что не обычный ты человек, а особый, из благородных и с Талантом, но про такое даже подумать не мог! Вспомню так снова перед глазами стоит, словно вот только что было

 Да что за нежности, дед?  буркнул я.  Подумаешь волк. Ну, лохматость немного повысилась С кем не бывает? Вон, Грозин-то пострашнее оказался, а уж ты небось в тайге и не такое видал.

 Такого не видел. Люди рассказывали. А уж сколько там выдумки и сколько правды одному богу известно. Про грозинскую породу уж давно по всей Сибири слухи ходили. А раньше, говорят, побольше было  Дед Федор огляделся по сторонам и чуть понизил голос.  Ну, оборотней всяких. Вроде тебя, получается.

 А куда подевались?  поинтересовался я.

 Откуда мне знать? Может, повыбили с тех времен, а может, и попрятались. Это ж особый Талант, дикий. С таким и в высший свет не примут, и среди простых людей терпеть никак не станут. На вилы подымут или избу ночью подпалят и дело с концом Думаешь, просто так Грозин скрывал, что в медведя перекидываться обучен?

Я не ответил сказать было, в общем, нечего. Аристократы и особенно князья древних фамилий наверняка могли похвастать изрядным списком родовых умений и способностей, но оборотничество вряд ли входило в число особо почитаемых и полезных. Во всяком случае в наше время, когда технологичные игрушки вроде того же «Максима» понемногу отправляли рукопашные схватки на свалку истории.

Впрочем, вряд ли дело было только в этом. Я еще не имел возможности полноценно изучить местных оборотней да и, признаться, не особо горел желанием,  но общение с одним-единственным толсто намекало, что зубастые господа и в этом мире не отличались добродушием и хорошим воспитанием. Звериная сущность щедрой рукой подкидывала подарки в виде сверхчеловеческой силы, выносливости, здоровья и регенерации, зато характер портила до невозможности. Покойный барон и в высшем обществе вел себя премерзко, а уж в компании попроще наверняка и вовсе превращался в животное Или даже хуже хватал самое отвратительное от обеих ипостасей.

И если уж все ему подобные делали то же самое, стоит ли удивляться, что их еще на заре российского дворянства понемногу перебили или просто выпихнули куда подальше.

 Дурное это дело звериная кровь,  продолжил дед Федор, будто прочитав мои мысли.  Силы много дает, да толку от той силы Такой человек уже не человек совсем, получается, а непонятно что. Он и с людьми не уживется, и в тайге с медведями и волками ему места не будет. Оттого и мается всю жизнь, покуда вкрай умом не повредится. И тогда или скотину драть начнет по ночам, или еще чего похуже А там уж сколько ни бегай потом конец один, Володька.  Дед Федор снова нахмурился и посмотрел исподлобья.  Сам знаешь.

 Ты поэтому кривишься?  улыбнулся я.  Думаешь, у меня волчья кровь верх возьмет? Что начну по окраинам курей душить?

 Да ладно бы курей Не знаю я. Вот на Грозина посмотри там сразу видно, что человек поганый, хоть с Талантом, хоть без. И зыркает как медведь таежный, которого охотники рогатиной из берлоги подняли.  Дед Федор поморщился, сдвинул брови, смолк на мгновение, но потом все-таки продолжил:  А ты, Володька, другой совсем. Воспитанный, без надобности не ерепенишься, хоть и драться, и из нагана стрелять мастак, каких мало.

 Так это разве плохо?

 Да как знать Может, еще и похуже, чем если бы буйный был,  проворчал дед Федор.  А так вроде и слова дурного не скажешь а человеку голову зубами оттяпал.

 А что было делать?  не выдержал я.  Ты бы на моем месте, можно подумать, не оттяпал бы? Грозин меня и сам не пирогами кормить собирался, знаешь ли!

 Да уж оттяпал бы, поди. Христом Богом клянусь, Володька,  я про тебя ничего такого и не подумаю даже.

 Не подумаешь А сам за обрез.  Я почему-то сразу вспомнил отведенные чуть в сторону стволы и пальцы, уже готовые лечь на спуск.  Стрелять думал?

 Да ни в жизнь! Вот те крест, Володька!  Дед Федор ткнул себя сложенными пальцами в лоб и потом в грудь, но дальше не продолжил видимо, от избытка чувств.  Испугался до жути это да, было такое. Сам понимаешь, не каждый день такое увидишь Но чтобы стрелять не стал бы, хоть чего делай Ты ж мне взаправду заместо внука, Володька,  а больше-то и не осталось никого. Один я теперь, как перст.

Дед Федор виновато опустил голову, и мне вдруг стало нет, не то чтобы стыдно, но злость разом куда-то улетучилась. А вместе с ней и тревога. За последние дни я успел принять немало сомнительных решений, наворотить тех еще дел, навлечь на себя сиятельный гнев одного из самых высокопоставленных столичных сыскарей и даже отгрызть человеку голову в зверином обличии и все же друзья от меня не отвернулись.

Петропавловский, Фурсов, его преподобие Дельвиг и дед Федор все-таки и он тоже. Моя собственная крохотная армия, с которой не страшно схватиться и с каторжанами, и с нечистью из Прорывов, и с зарвавшимся бароном, и с таинственным колдуном.

Даже если промеж товарищей не так много согласия, как хотелось бы.

 Да разве ж ты один?  Я протянул руку и легонько хлопнул деда Федора по локтю.  Мы с господами гимназистами никуда не денемся, да и сибиряки за тебя горой. Вместе уж не пуд соли съели, а десять пудов И дела теперь в гору пойдут. Без Грозина его братия каторжная вмиг из города разбежится, а кто останется тех или городовые переловят, или работяги сами прибьют.

 И то верно, Володька.  Дед Федор улыбнулся, но вдруг снова нахмурился и опустил голову, едва не макнув бороду в тарелку с так и не доеденной ухой.  Только какие теперь дела-то без Фомы? Я и читать-писать-то толком не обучен даже, а уж с купчими этими и вовсе ум за разум зайдет Как разбираться прикажешь?

 А с купчими пусть Соломон Рувимович разбирается у него голова большая,  рассмеялся я.  Или Петропавловскому бумаги передай. Он парень толковый и шустрый, даром что балабол Ничего, справимся как-нибудь, где наша не пропадала. Уж если пуля тебя не взяла, то и торговые дела переживешь.

 Да переживу, куда денусь.  Дед Федор медленно кивнул и откинулся на спинку стула.  Гляди ж ты налаживают потихоньку. Так завтра и откроемся, если Семен опять не запьет Голову бы оторвал балбесу с руками вместе да они у него золотые.

«Медвежий угол» действительно понемногу возвращался к жизни. Мусор и осколки стекла убрали уже давно, вчера оттерли гарь и копоть на потолке, а сейчас рабочие как раз заканчивали устанавливать огромные витрины взамен выбитых взрывом, и внутрь больше не проникали звуки с улицы. В огромном зале стало непривычно тихо но в этой тишине уже почти не осталось ни страха, ни скорби по погибшим Кудеяровым.

За окном сияло лето, и жизнь не останавливалась: не пройдет и суток, как каменное нутро здания на набережной Екатерининского канала снова наполнится шумом, музыкой и гостями. Заработают печи на кухне, опять побегут туда-сюда суетливые официанты, а ушлые подавальщицы примутся строить глазки лысеющим господам в деловых костюмах. А сейчас «Медвежий угол» просто отдыхал, будто пытался урвать еще хоть несколько часов покоя и незапланированного отпуска.