Позже я узнала, что ошибалась.
Скандал быстро раскрылся. Я училась в десятом классе, когда о разводе Ланкастеров стало известно всему миру благодаря постыдному снимку, на котором Огастас Ланкастер был запечатлен в компрометирующей ситуации.
С моей матерью.
Моей элегантной, всегда спокойной и собранной матерью. Ее застукали на выходе из захудалого отеля в центре города в огромных солнцезащитных очках, которые скрывали ее красивое лицо, в неплотно запахнутом плаще Celine и под руку с Огастасом. Ветер трепал полы ее плаща, открывая длинные голые ноги.
Прямо до самого бедра. И никакого белья.
СМИ обезумели. Намекали, что под плащом она абсолютно голая, и я была уверена, что это правда.
Как и все остальные.
В то время в мире не происходило больше ничего интересного, поэтому случившееся вылилось в скандал национального масштаба. В трагедию, от которой семейство Ланкастеров так до конца и не оправилось. Да и наше, безусловно, тоже.
Уит, будучи старшим ребенком и единственным мальчиком в семье, приходится наследником всего семейного состояния. Вернее, одним из наследников состояния одной из многих семей рода Ланкастеров. Но его отец старший сын старшего сына старшего сына
И так можно продолжать из поколения в поколение. Они владеют потомственным богатством, настолько давним, насколько это вообще возможно в нашей стране. Частная средняя школа «Ланкастер» существует уже больше ста двадцати лет, и каждый представитель этого рода учился именно в ней, прежде чем поступить в колледж и перейти к масштабным, великим свершениям.
Интрижка моей матери с Огастасом навсегда изменила их жизнь. Сильвия, мать Уита, из рода Уиттакеров с Род-Айленда еще одной очень богатой, хоть и не такой известной, как Ланкастеры, семьи, получила солидную сумму при разводе. Ланкастерам запрещено обсуждать условия развода, как и саму его причину, по подписке о неразглашении информации. Но всем известно, почему их брак распался.
Из-за моей матери.
У нас хватает денег, но по сравнению с Ланкастерами мы, можно сказать, нищие, а деньги обеспечивают человеку или его семье неприкосновенность в определенных кругах. А значит, мама оказалась брошена на съедение волкам папарацци, светским хроникам, и они разорвали ее в клочья. Растащили на части и разбросали по всему Нью-Йорку. Люди перешептывались. Дешевые газетенки и блоги о знаменитостях радостно злословили о ней, снова и снова публикуя фотографию ее обнаженного бедра. После того как случился пожар, в шоу «20/20»[5] на ABC показали двухчасовой спецвыпуск, посвященный маминому роману с Ланкастером и его разрушительным последствиям.
Я всегда стараюсь выбросить воспоминания о пожаре из головы. Для нашей семьи скандал закончился катастрофой, в то время как Ланкастеры остались относительно невредимы. Деньги защищают. Ограждают. В жизни всегда выигрывает тот, у кого больше всего денег.
Несправедливо, но кто сказал, что жизнь справедлива? Это я тоже усвоила на собственном горьком опыте.
Взгляните на Ланкастеров. Несмотря на роман и спровоцированный им скандал, они все так же блистательны. В прессе до сих пор время от времени всплывают фотографии всего семейства. Современной семьи, которая умеет находить общий язык, даже будучи в разводе. В статьях писали, что они делают это ради детей.
А мы с матерью запятнаны и покрыты шрамами. Сломлены и изгнаны из общества, которое прежде принимало нас, в особенности маму с Джонасом, с распростертыми объятиями.
Внезапно меня посещает мысль: а сестры Ланкастер тоже здесь?
Должны быть.
Сильви и Каролина потрясающе красивы. Одна из них занимается танцами, но я не помню которая. Однако задача продолжить династию Ланкастеров полностью лежит на плечах Уита.
Я сижу, не поднимая головы, и поглядываю, как Уит проходит между рядами парт и садится в самом дальнем от меня ряду в противоположном конце кабинета. У него каменное выражение лица, губы надуты, а сердитый взгляд прикован к стоящему перед нами учителю.
Я была готова поклясться, что Уит старше меня. В нашу первую и единственную встречу он явно вел себя так, будто старше. Был таким пресыщенным, словно повидал и сделал уже все, и его ничто не впечатляло.
Сейчас у него такой же вид. Он несильно изменился за прошедшие три года. Кажется, жизнь ему наскучила.
А я просто рада, что он меня не заметил.
Я сижу, замерев на стуле, а Фигероа продолжает читать лекцию, бубня об отношениях двух влюбленных подростков, которые пожертвовали всем, в том числе собственными жизнями, ради того, что считали любовью.
Однако было ли это любовью? в какой-то момент спрашивает Фигероа. Они были младше, чем вы сейчас. Историки считают, что Джульетте едва исполнилось четырнадцать. Мы можем предположить, что Ромео был старше, лет шестнадцати, максимум семнадцати. К восемнадцати годам он должен был уже жениться и стать отцом.
Да на хрен это, бормочет один из парней, и все смеются.
И правда, отвечает Фигероа, сердито глядя на парня, но тот лишь улыбается в ответ. Но в те времена все обстояло именно так. Так было на протяжении сотен лет, и только в последнее время общество признало право людей впервые вступать в брак в зрелом возрасте. Вместе с тем все больше и больше людей позже обзаводятся детьми. За это вам стоит благодарить своих родителей.
Я своих ни черта благодарить не стану.
Это сказал Уит.
Мистер Ланкастер, я всегда ценю ваши красочные комментарии, которые вы отпускаете на протяжении всех моих лекций. Как всегда, остроумные и занимательные. В голосе мистера Фигероа слышится красноречивая язвительность. Кое-кто не рад присутствию Ланкастера в своем классе.
Но, полагаю, он ничего не может с этим поделать.
Разговор вновь возвращается к Ромео и Джульетте, и я почти весь урок веду конспект, потупив взгляд в тетрадь. Не хочу привлекать ничье внимание. Ни учителя (который злится из-за того, что его вынудили взять меня в класс, хотя он не знает, что я собой представляю и какие у меня оценки), ни учеников, которые упорно трудились, чтобы заслужить себе место в этом классе, а я просто пришла и заняла его, точно в этом нет ничего особенного.
Интересно, а с Уитом такая же ситуация? Он получает все что захочет благодаря своей фамилии? Или он в самом деле умен? Хорошо ли он учится в школе? Или ведет себя как придурок и вообще не старается? Он не обязан соблюдать строгие школьные правила, как все остальные.
Раздается звонок с урока, и я спешно собираю вещи, закидываю рюкзак на плечо и, не оглядываясь, выхожу из класса. Просматриваю расписание, которое крепко сжимаю в руке, и вижу, что следующей будет математика.
Мой самый нелюбимый предмет.
В широком коридоре полно учеников, все идут по своим кабинетам и в школьной форме выглядят одинаково. Я училась в частной школе на Манхэттене, но от нас не требовали носить форму. Мне непривычно ходить в колючей шерстяной юбке и блузке из грубой ткани. А пиджак?
Просто отвратителен. Я вся вспотела.
Проходя мимо других девушек, я бросаю взгляд на их юбки. У некоторых они очень короткие, и мне кажется, они просто подвернули их на талии. Я невольно замечаю, что у всех девушек красивые волосы. На губах яркая помада, на веках эффектный макияж. На ногтях лак ярких цветов. Таков их способ выделиться из толпы.
Мои длинные каштановые волосы собраны в простой хвост. На лице ни грамма косметики, ногти не накрашены лаком. Единственное, что я потрудилась сделать с утра, так это нанесла немного туши на ресницы, и теперь на фоне этих девушек чувствую себя совершенно невзрачной.
Возможно, это и к лучшему. Я не хочу выделяться. Не желаю, чтобы на меня обращали внимание. Если бы я знала, что Уит тоже здесь учится, то вообще ни за что не захотела бы сюда приезжать. Я так много искала информацию о Ланкастерах в Интернете, но все равно допустила глупую ошибку, не выяснив, что Уит все еще учится в частной школе «Ланкастер». Нужно было догадаться.