Были дела.
Молчание.
У вас есть что-то для меня?
Да есть сказал агент.
Снова молчание. До этого агент никогда так себя не вел. Это было похоже на полицейскую игру, на допрос.
Если у вас есть что-то сказать, я слушаю.
Я хочу сказать, что мне нужны деньги.
Я принес вам деньги.
Мне нужно больше. Много денег.
Сколько?
Один миллион гонконгских долларов. И паспорт. Я хочу уехать.
Капитан Воронцов подумал, что агент психологически сломался такое иногда бывает. Долгая двойная жизнь мало кому по плечу, ее выдерживают единицы. Среди таких уникумов Евно Азеф, который одновременно был и агентом полиции и главой Боевой организации эсеров, главной террористической организации в стране. Этот не сломался даже когда его раскрыли. Сломались его товарищи именно с раскрытием роди Евно Азефа начался распад организации эсеров: большинство из тех, кто искренне верил, когда предал Азеф поняли, что верить больше нельзя ни во что
Если агент сломался его надо успокоить. Вселить в него уверенность. Только не так то просто это сделать, если даже не видишь его глаза.
Это очень большая сумма. Очень большая.
Я скажу вам многое за это.
Никакие слова не стоят миллиона гонконгских долларов.
Эти стоят. Это может изменить ход войны.
Возможно, несколько лет назад капитан и поверил бы. Тогда он был таким же, как все офицеры русского флота немного наивным, верящим в товарищество и честь. Но не теперь. Теперь он подумал, что агент хочет вытащить из него аванс тысяч сто или хотя бы пятьдесят и сбежать.
Кроме того, здесь все мечтали изменить ход войны. Но почти никто и ничего для этого не делал. Торговцы торговали, женщины легкого поведения продавали себя, таксисты ездили здесь не было войны в русском ее понимании, как сверхнапряжение всех сил народа, как катарсис. Война и мир существовали друг рядом с другом, но мало соприкасались.
Надо проверить
Боюсь, у меня нет таких денег, друг сказал капитан это очень большие деньги, их никто с собой не носит. Но у меня есть с собой тысяч двадцать возможно, вы хотя бы скажете, о чем вы хотите рассказать?
Нет. Только всю сумму и за весь рассказ. Я хочу исчезнуть.
Капитан насторожился. Не похоже, что агент пытался обмануть его и сбежать с деньгами но он мог добросовестно заблуждаться, считая важным то что важным не являлось или являлось не настолько важным. Его так же могли раскрыть, напичкать дезинформацией и направить на встречу с добывающим офицером.
Исчезнуть не так просто капитан решил поддержать разговор и одновременно несколько сменить тему вам потребуются документы, возможно и не один комплект. Как бы вы хотели исчезнуть? Переехать в Гонконг?
Нет. Не в Гонконг. Туда нельзя. Там найдут. Куда-то далеко. В Америку
Американские документы сделать не так то просто.
На самом деле сделать их было проще простого. Тем более в САСШ никогда не было традиции выдачи паспортов, свободолюбивые североамериканцы считали любой документ удостоверяющий личность ограничением своих свобод, паспорт получали только для поездок за границу и то только потому, что другая страна не примет без паспорта. С недавних пор обычным документом для североамериканцев стали водительские права, а до массовой автомобилизации большинство американцев не имело документов вообще.
Я уже купил их сказал агент и тут же поняв, что его затягивают в разговор, грубо спросил вам нужна информация? Или нет?
Нужна, но боюсь, не вы устанавливаете цену, друг сказал капитан кому еще кроме меня нужна ваша информация? Кого вы знаете? Кто готов за нее заплатить.
Внезапно капитан насторожился у двери послышался легкий шорох но отреагировать он не успел. Здесь почти не было дверей в европейском их понимании, были либо циновки, либо занавески, либо бамбуковые занавеси. Здесь была занавеска из грязной тряпки и кто-то, невидимый, с той стороны стены забросил в комнатку, в которой сидел Воронцов, что-то вроде шара только шар этот шипел, исходил огнем, дымом и плевался горячими, огненными брызгами во все стороны.
Зажигательная бомба!
Капитан вскочил, выхватывая пистолет. Эту дрянь и думать не стоит потушить, ее делают из армейской фляжки и обрезков старой, отслужившей свое синематографической пленки синематографическая пленка смертельно опасна, она горит как напалм. Осталось только уносить ноги отсюда и как можно быстрее.
Кто-то или он, или, скорее всего, агент привел за собой хвост.
Револьвер был уже в руке но стрелять через стену он просто не мог партизаны стали бы, а он не мог, опасаясь зацепить кого-то невиновных, кто не имеет к этому никакого отношения. Тот, кто кинул бомбу, может поджидать его у двери, с обрезом, винтовкой, пистолетом, автоматом, ножом или даже с заостренной бамбуковой палкой, вымазанной нечистотами. Прежде, чем он принял решение, в какую сторону броситься полупрозрачный тюль с треском разорвался, и под его ноги вывалились двое, сцепившиеся в смертельной схватке.
Он понял, что в той половине комнаты был кто-то еще и выпустил веером все пять пуль из своего Бодигарда, не видя, кто там есть и сколько их. Бодигард нельзя было назвать мощным револьвером, но тут все уравновешивалось миниатюрностью азиатов и самолично спиленными напильником головками пуль. Судя по тяжелому стону он в кого-то попал.
Перезаряжать времени не было, он выхватил из саквояжа не пистолет пулемет, а мощный, компактный фонарик Маглайт, включил его. Луч света высветил тяжело дышащих мужчин один из них умирал, получив в бок несколько ударов длинным, тонким ножом, похожим на крысиный хвост. Такие ножи тоже привнесли сюда французы они использовались для колки льда, а французы любили использовать лед в колониальных напитках.
Луч света высветил лицо мужчины с ножом.
Я Бяо сказал он на французском.
Черт
Воронцов протянул ему руку, рывком поставил на ноги. Было много дыма, со всех сторон раздавались крики, было нечем дышать. Только то, что комната была большой спасало их от брызг огня.
Сюда!
Они выскочили на ту половину комнаты, где была большая кровать и лампы. Там, на полу доходил молодой аннамец, в обычной для крестьян черной куртке и штанах. Есть ли у него оружие Воронцов не заметил. Наверное, есть.
Они побежали по узкому, загаженному проходу. Навстречу им никто не попадался, и это было хорошо в такой теснине не разойтись. Но никто и не рисковал пожар в такой тесноте верная смерть.
Куда мы? спросил Воронцов.
Здесь есть выход.
Оказалось, что этот коридор был чем-то вроде коридора между торговыми местами, предназначался он исключительно для работников и тех, кто живет здесь, на базаре, зарабатывая как может. Он заканчивался дверью на замке но у агента был ключ. Он отомкнул дверь и они оказались в бестолковой, мечущейся людской массе, рвущейся к выходу. К счастью большая часть людей уже пробежала мимо, иначе могли бы снести. Дым уже был виден как тонкая пелена под крышей.
Пожар на рынке, да еще под Новый год! Кошмар какой-то
Оставаться здесь было нельзя они бросились к выходу. На площади наверное, творится настоящий кошмар, уже были слышны сирены пожарных машин к чести французов, пожарную службу они поставили. Хотя машины были антикварные.
На площади и в самом деле, творилась вселенская суета: орали люди, ревели быки, таксисты то ли искали клиентов, то ли пытались сохранить в этом безумии свои машины, которые для большинства их них были единственной стоящей вещью, какая у них была и единственным источником дохода.
Куда теперь? крикнул Воронцов, пытаясь перекричать весь этот шум.
Бяо не ответил он шагнул в сторону и вдруг, схватив офицера за руку, начал оседать. Как будто