Судя по тому, что господин Семихватов, губернатор Казанский, упоминался то как «светлость», то как «превосходительство», надо полагать, являлся одновременно и князем, и генералом. Получалось, что документов у меня не будет ещё долго. А что с одеждой?
Андрей Иваныч, начал поручик. Я вот смотрю на Ваше платье и диву даюсь, как всё толково придумано и ладно подогнано, да и сукно не в пример нашему, не иначе европейские мастера шили?
Ну, есть такое дело, я не стал его разочаровывать.
И в походе удобное?
Не без того.
Так отчего ж Вы его переменить-то хотите, раз удобно?
Да оттого, дражайший Роман Елизарович, что именно в походе удобное, а в обычной жизни я не нашёл подходящего слова и решил использовать другой аргумент: Да сколько ж можно в одной одежде бессменно ходить, его и постирать надо, и поберечь.
Наверное, последний пункт показался поручику самым убедительным и он согласился:
Так и быть, подыщем чего-нибудь. А то давайте до Красного Яра повременим, село поболе этого будет. Чай и лавка какая найдётся.
Пришлось напомнить господину поручику, что согласия участвовать в его походе я всё же ещё не дал, а раз так, то давайте следующим образом: утром стулья вечером деньги, но деньги вперёд.
Деньги? Какие деньги? не Старинов, ну, ещё бы, он ведь «12 стульев» не смотрел и даже не читал. Мы с Вами про деньги не говорили.
Так давайте поговорим. Вы же документами меня снабдить не можете, тогда хоть денег дайте.
Уж не знаю, чем именно поручик был раздосадован больше, тем, что я с ним на эту его съёмку не поеду, или тем, что оказался весьма даже меркантильным типом и возжелал презренного металла за не очень полезную карту, но он тут же погрузился в тяжкие раздумья.
И сколько Вы за сею карту денег желаете выручить? поинтересовался он голосом, в котором присутствовало и благородство дворянина, презирающего деньги, и само презрение к людям алчущих их.
Как сколько?! я и сам не знал ответа на этот вопрос, поэтому подошёл к делу серьёзно: Сто тыщ мильёнов! Дешевле никак не могу, сударь. Никак! Хоть режьте, хоть стреляйте.
Шутка позабавила Старинова:
Ну, а всё же? улыбаясь спросил он.
Я задумался: с одной стороны, цен здешних я не знал, а с другой, я понятия не имел, насколько ценна может оказаться эта карта, стоящая копейки в нашем мире и существующая в этом в единственном экземпляре. И тут мне показалось, что я нашёл выход:
Чтоб на пару недель хватило.
Теперь озадачился поручик:
С Вашей любовью к азартным играм? Вы ведь должно быть, таким образом, и лишились большей части своего имущества? и он упёр немигающий взгляд мне в глаза.
Что тут скажешь? Сам виноват: «Выиграл, выиграл!», только выиграл-то не шибко нужные вещи, зато необходимые проиграл. А куда ж они ещё могли деться?!
Как я лишился своего имущества, Роман Елизарыч, я, возможно, Вам как-нибудь расскажу. Когда мы с Вами больше доверять друг другу станем. А пока Вы вольны думать, что Вам в голову взбредёт! и я сделал оскорблённое лицо.
Препирательства наши прервало появление Данилыча:
Вашброть, беда, сказал он это каким-то безразличным тоном, проинформировал и всё, в известность поставил.
Мы с поручиком оба насторожились. Понятное дело, у каждого были свои причины беспокоиться.
Что стряслось, Данилыч? осведомился у подчинённого поручик.
Лихие людишки в Балабановке обоз перебили.
Вот оно, началось! Валить уже надо! Щас дослушаю, что им известно, и свалю. Лишь бы этих валить не пришлось.
Далеко отсюда? спросил поручик.
Отсюда вёрст, почитай, тридцать будет. Да кабы не все сорок.
В какую сторону? поручик превратился в настоящего командира.
А почитай чуток через неё не пройдём.
Что за обоз? Сильно перебили?
Дык, эта ехали они малой ватажкой с Милютовки, да в засаду попали, трое токмо и ушли. А коды с подмогой вернулись, тут их уже почитай всех Данилыч сокрушённо махнул рукой.
Так, это уже что-то новое. Засада это, положим, про меня, а вот подмога Никакой подмоги не было. Или он что-то путает, или
Откуда известно? коротко спросил поручик.
Дык эта гонца в Самару за подмогой послали.
Из Самары пришла подмога, и её перебили?! не поверил Старинов.
Да нет, махнул рукой старый сержант. Не самарских, а тех, что с Милютовки, их перебили.
Поручик помотал головой:
Давай-ка, братец, сначала, а то я что-то ничегошеньки не понял.
Данилыч глубоко вздохнув, стал пересказывать заново:
Значь так, мужички Милютовские по своей надобности в Балабановку ездили, а на обратном пути, стало быть, в засаду-то и угодили. Трое спаслись на телеге, да и к себе в Милютовку, лошадёнку насмерть загнали. Собрали ватажку десятка в два, да и на выручку, а токма в саму западню тама их в акурат с полсотни злодеев и дожидалось.
И что? Никто не выжил? с надеждой спросил я.
Ну, один-то утёк верхами. Прискакал в Балабановку чуть живой, токма изранитый весь, говорит, тех-то всех порешили. Ну, они, стал быть, гонца-то в Самару и снарядили, чтоб, значица, войско прислали, лихоимцев ловить. Гонец-то вчерась, попожжее нас прибыл, да уж и заночевал. А щас-ту в Самару помчалси.
А этот, который спасся, он что говорит, кто на них напал? спросил поручик.
А ничё он не говорит. Помер он. Не сдюжил.
Это в корне меняет всё дело: с одной стороны, гоняются теперь не за мной, а самого меня уже и опознавать не кому, с другой стороны, где-то впереди по ходу движения экспедиции Старинова орудует банда. Не банда даже, полсотни головорезов это против нашей-то группы, целая армия. А у меня из оружия одна лопата. В смысле, из летального оружия, травмат не в счёт у него пули резиновые. Так много не навоюешь.
А почему это я, собственно, воевать должен? С кем и во имя чего? Кто они мне, все эти люди? В Самару надо, и жизнь как-то наладить, раз уж я теперь тут.
Данилыч, предупреди людей: через час выступаем, с неестественным спокойствием приказал поручик.
Старый сержант весь побледнел, но спорить не стал, козырнул и, медленно повернувшись, пошёл выполнять приказ. Поручик ещё молод, но это он командир это он отдаёт приказы.
Он, мать его, спятил?! Куда он выступать собрался?! У него вместе с ним четырнадцать человек. Гражданские не в счёт. Там полсотни головорезов, их не победить. Ну, ему их не победить. Если бы со мной было тринадцать да даже и десять наших ребят вот тогда уже у бандюков не было бы шансов, но я здесь один, со мной никого. Нет моих любимых игрушек, и это не моя война.
Поручик! крикнул я. Не валяйте дурака! Вы же сейчас волку в пасть лезете! Сами погибнете и людей погубите! Их там полсотни, они же вас как котят
Так уж и как котят? усмехнулся подошедший Алёшка. Мы сумеем дорого продать наши жизни, господин пластун. Не Вы один шпагу держать обучены!
На счёт шпаги, это он зря: не обучен я шпагодырству, я больше из автомата мастер и пулемёт ещё очень люблю и уважаю. Жаль, что нет у меня сейчас ни автомата, ни пулемёта, ни нормальных патронов к травмату.
А куда Вы так торопитесь? Если всё правильно понимаю, то полковник я задумался, вспоминая фамилию. Ватутин уже через пару часов будет в курсе событий.
Ватулин, поправил меня поручик. Полковник Ватулин. Да, Вы правы: часа через два-три он будет оповещён о случившемся. И что с того?
Я его не понял, что значит: «И что с того?». Прикидывается что ли?
Поручик, а что бы Вы сделали на месте полковника, узнай о том, что во вверенных Вам землях творится подобное?
Что-что, отряд бы выслал для поимки, недовольно ответил Старинов. А Вы бы как-то по-другому бы поступили?
Да в том-то и дело, что точно также бы.
Ну, и-и-и? К чему Вы всё это?
К тому господин поручик, что если мы все трое мыслим одинаково, то ни сегодня завтра здесь будет тот самый поисковый отряд. А раз так, то я бы как раз, командуй я геодезической партией, подождал бы до их прихода, и уже тогда бы с ними двинулся бы дальше. А не совал бы голову в петлю.