Золото таёжной осени - Немшанова Татьяна

Татьяна Немшанова

Золото таёжной осени

Золото таёжной осени

Кот Седой очень старый кот. Привезла его после смерти отца с Южного Урала на Крайний Север Западной Сибири, в Югру, в таёжное село Зауралья, что приютилось с древних времён рядом с горами Приполярного Урала. Так южанин волею судьбы стал северянином, проделав долгий и очень сложный путь, длинною в тысячи километров, побывав и на Среднем, и на Северном Урале. С котом трое суток ехали с пересадками в Екатеринбурге, Приобье,  в поездах, на трамвае Свердловска. Кот спал в вокзальной гостинице в ожидании очередной пересадки; ехал на маршрутках, такси. А в конце путешествия, занявшего более пяти суток, летел над безбрежной Западно-Сибирской равниной, над поймой великой реки Обь в самые верховья её притоков горных, Уральских на вертолёте. Потом опять такси. И вот наконец-то!  новый дом! Новая семья! Новый хозяин! Новая обстановка. Надо отдать должное коту,  наш дом он воспринял сразу же своим, быстро освоил и чердак многоквартирного сооружения. А вот за хозяина принял не меня, а моего мужа, тут же оценив, кто реальный глава дома, от кого пахнет привычно куревом, порой и рюмочкой, лесом, огородом и прочим, чисто мужским ароматом.

12 сентября 2012-ого года всем семейством отправились на осеннюю охоту к горам уже побелевшего от снега Приполярного Урала. И кот в переноске следовал весь путь уже с нами! Так южный кот впервые оказался в северной тайге. Поднялись в свою избу по горной своенравной реке Манья с ночевой в нижней избе за два дня на деревянной лодке- горнячке, предназначенной, именно, для прохождения коварных стремнин и прочих непростых особенностей наших северных рек. Позади остались душещипательные перекаты, завалы брёвен, телевизоры, центральное отопление, люди. А для Седого в прошлое ушла, оставшись позади, жизнь городского хозяйского кота юга Урала и началась новая бытность северного сибиряка северного кошака.

***

Кот ещё не освоился. Ещё не привык к новой жизни, к охотничьим собакам, к мужу, ко мне, к новым запахам. На шее у него прикреплена красная верёвочка, чтобы не потерялся по пути.  Красный цвет виден на фоне зелени издали. Он очень боится фотоаппарата и всего нового. Только отпустила из вида, как лайки загнали кота на кедр. Благо,  не угнали в урман, где Седому не выжить. Хорошо, что старый котяра вмиг сообразил: силы не равны и таёжным зверем взмыл по шершавому стволу близстоящего дерева в самые того вершины, устроился там на безопасном суку. То случилось ночью, когда выпустила Седого до ветру на чердак зимовья. Ночью сняла кота с высокого кедра, подставив лестницу. Кот, хоть и почти меня не знал, на «Кис! Кис!» доверчиво спустился и пристроился привычно на моём плече. Так он постоянно ездил на плечах отца по шумному городу по дороге в сад и обратно. С Седым на плечах, вдвоём, аккуратно спустились по шаткой лестнице.  Боялась ползать по хлипкому лестничному деревянному сооружению в заполночь, при рассеянном свете лишь звёзд. Муж уже крепко спал и его не будили. Зашли в избу и уснули вместе,  кот устроился под боком, успокоившись, приняв таёжную избу за новый дом, а нас за его хозяев.

Лайки воспринимают кота, ровно вражину, и сравнивают с соболем. Кошек любого вида они люто ненавидят и нещадно с ними расправляются.  Такова их суть. А кругом золото осени, новая жизнь для всех,  с трагедиями, невосполнимыми потерями. Пишу сейчас, а кота уже нет. Прожил Седой восемнадцать лет. Из них пять лет на Крайнем Севере Югры, ездил с нами в тайгу каждую осень, до глубоких снегов, до Новогодних праздников жил в северной тайге. Погиб этой весной в тайге и муж. Давно нет Бима и Дружка. Бима убили жестоко по заказу молодого соседа, кому он мешал воровать свет, подключаться к общедомовому счётчику, с раскидкой своих расходом на соседей дома. Дружок умер мирно, от старости, тоже прожив около восемнадцати лет. Таково золото таёжной осени. Оно блеском озаряет урман в сентябре, но неизменно тускнеет, опадает, исчезает, переходя в землю, в зиму, давая опору новой поросли весной. Таков круговорот жизней, в котором мы схожи с осенним листом.

Буря октября

9 октября 2015 год. Западная Сибирь, Крайний Север Югры, Зауралье. Сильный ветер. Идёт снег. Утром проснулись,  минус четыре на градуснике, днём потеплело минус три. Ночью на нас налетел ураганный ветер. Весь день буйствует свирепый ветруган со снегом,  настоящий буран!

Впервые вижу подобную непогодь в лесу, в начале октября, в первой половине осени. Лес тревожно гудит. Избу продувает насквозь. Сильно крутит суставы на непогОдь. Птиц нет попрятались. Последние лебеди с океана Северного пролетели над нами спешно вчера. В избе тепло натоплено, уютно. Зимовье временами вздрагивает от порывов всёсокрушающего одичавшего свирепого ветра. А кот Седой спит на моей постели и громко храпит, чисто человек,  ему и буря нипочём!  Сопит, открыв рот.

Ночью на непогоду приснился сон:

 Ураган гудит, мечутся чёрные тучи. Я стою где-то, на верхнем этаже городской высотки. Её жутко раскачивает. Страшно! Вижу, как на нас несётся ураган и падает огромный пассажирский самолёт. Хорошо вижу лайнер, терпящий бедствие. Он потерял управление и рушится на городские дома. Начинаю метаться, не знаю, где спрятаться, чтобы не погибнуть при столкновении,  самолёт, падая, идёт прямо на меня, катастрофично ужасающе снижаясь. Люди бегут в панике, кто-куда. Самолёт круто идёт вниз на соседний многоэтажный дом и падает, неуправляемо развернувшись боком

Читаю вечерами уральского сказочника Бажова о Сысертском заводе.  Поражает поголовное дикое пьянство в народе, а винят в том заводовладельцев!..

А самолёт пассажирский «Боинг» чуть позже упал в реальности, сбитый

Умом Россию не понять.

Понедельник, 18 октября 2021 г. Южный Урал.

Звонила сестре. Телефон выдаёт: «Говорит по второй линии». Следом входит СМС: «Абонент находится в роуминге, наберите номер высвечивает номер мужа! А ниже: «Набрано с номера сестры!..». Та говорит,  не может ничего сделать несколько минут,  не отключить телефон.  Не понятно, что происходит!..

На Урале зверствует ковид! Болеют знакомые, большинство стараются скрыть друг от друга, что больны. Мужу сестры, хирургу, непрерывно звонят дальние родственники, о коих ранее и не вЕдывали: все по ковиду хлопочут, чтобы помог в лечении «по родству» дико! Он травматолог в районной больнице. Звонят со всех концов страны, надеясь на «особое» лечение подешевле, качественнее. В «друзья семьи» нахрапом упорно прёт и бывший его одноклассник. Для получения мужской поддержки, гадко говорит про свою жену,  тоже их одноклассницу, а ныне торгашку, типа: «Старая, кляча, едва таскается». А сам жених!  Убийца! Свою бабку ещё по молодости из-за бабкиной квартиры избил до смерти; отсидел десятку за умышленное убийство. Жена его ждала с тюрьмы, растила детей одна, ему помогала. А тот вышел и пошёл по молодухам, пнув верную жену под зад, как истрёпанную лихолетьем старуху, сам пристроился к городскому православному храму, где теперь регулярно поёт в церковном хоре. Тем и зарабатывает весьма неплохо. А старушки городские млеют, боготворят, последние «гробовые» копейки в церкву несут. А то не ведают, что отдают последнее убийце такой же бабки. Знали б, чьим благостным церковным песнопением заслушиваются?!..

Глянула в окно:

По горному склону от нашего дома к дороге крадучись, пробирается котяра соседей.  Чистенький! Ухоженный!  Чистые, белоснежные носочки на четырёх лапах! Мордочка чёрная, ровно уголь, и контрастом сияет белоснежный нос, белые щёчки.  Красивая, необычная расцветка! Хвост кошака распушен, поднят горделиво, боевито вертикально вверх.  Явно, только что воевал с кем-то, а теперь продирается по травам тайно, верно дикий зверь. Постоянно оглядывается назад: «Не преследует ли враг?  соседский кот!». Крадётся осмотрительно,  боится!