47
В свечной мастерской, кроме Анджело, был еще один монах, поступивший в один год с нами. Похоже, они говорили о Михаэле.
Брат Йохан, ты видел электронное письмо, отправленное Михаэлем прошлой ночью?
Когда Анджело спросил, до меня вдруг дошло, что я даже забыл проверить свою почту, как делал это обычно каждое утро.
Вчера он всем нам отправил письма с тем, что целый месяц будет хранить молчание, исключая время молитвы. Это ведь к добру же? Должно сработать
У него голова на плечах есть, так что скоро придет в себя.
Анджело кивнул в ответ на мои слова и заговорил о другом:
Сегодня на скамье прихожан я заметил лицо, которого раньше не видел. Это та девушка, к которой ты, брат Йохан, просил подойти нас на интервью вчера?
В нашу беседу вступил другой монах. Между собой мы прозвали его «брат ARS-303[15]». И как только ему удавалось все вызнать (скорее всего, через монаха-привратника) Стоило в храме появиться монашкам или молодым девушкам, он сразу ставил нас в известность: «Вон те белые вуали монахини из Тэгу. Говорят, что приехали на пятидневный ретрит. А та группа горожанок в двадцать человек учительницы сеульской воскресной школы. К сожалению, они, по-моему, завтра уже отбывают»И все в таком духе. Он жил в келье номер 303, и мы обо всем у него спрашивали.
«Добро пожаловать! Информационная служба верующих ARS-303. По какому вопросу вы обратились? По вопросам монашек, пожалуйста, нажмите цифру 1, по вопросу мирянок цифру 2. Нельзя делать запрос о мужчинах, стариках, старушках и т. д., по вопросам подобного рода отдельно обращайтесь к привратнику». Когда мы его так подначивали, он бурно протестовал: «Информация о прихожанах мужского пола тоже имеется».
Вот и сегодня он затараторил, не в силах скрыть радости от обладания новыми данными:
Ким Сохи. Племянница аббата. Выпускница одного из университетов в Нью-Йорке, сейчас учится в магистратуре родной альма-матер. Говорят, осенью, после защиты диссертации ожидается свадьба. Если этой осенью наш монастырь возьмет шефство над Ньютонским аббатством в Нью-Джерси, то, по слухам, наш настоятель лично проведет там свадебную мессу.
После полуденной молитвы в тот день я не пошел в трапезную и остался в сумрачном зале храма. Почувствовав в животе дискомфорт, решил, что обед будет лишним. Мое сердце металось, как дико скачущий воздушный шар, из которого с шумом выходит воздух, и одновременно меня пробирал нервный смех. Если подумать, то ничего и не было: между нами ничего не произошло, мы не дружили и не давали друг другу никаких обещаний. И даже если бы у нее не было парня, я был связан по рукам и ногам. Иначе и быть не могло. И это было вполне очевидно. Но я совершенно обессилел, на душе было так горько, будто меня предал любимый человек, которому я доверял.
Нельзя сказать, что в первые дни после ухода в монастырь никто не оставался в моих мыслях. Совру, если скажу, что не было девушек, с которыми мне хотелось продолжать встречаться после совместного похода в кино или кафе. Но сегодняшнее состояние я испытал впервые. Если бы подобное случилось в самом начале моей монашеской жизни, я бы еще мог как-то оправдаться. Однако после почти десяти лет в монастыре, когда я самонадеянно был уверен, что преодолел все искушения и вполне готов вдруг споткнуться и в один миг скатиться в такую пропасть честно признаться, это было большим ударом по моему самолюбию. И в то же время я не мог забыть ее округлое белое лицо, которое прошлой ночью в темноте вскрыло мою грудь и слилось с сердцем. Словно баран, застрявший рогами в изгороди, я не мог двинуться ни туда, ни сюда. Я был бессилен что-либо сделать.
«Какие бы знания у меня ни были раньше, все обратились в прах. Все, что, как мне казалось, я приобрел и чем обладаю, испарилось. Спасибо, что научил меня, показав слабость самолюбия и самонадеянности, которые рассыпаются, подобно замку из песка. Слава Богу, который таким образом вновь сделал меня бедным, нищим и несчастным».
Так молился я. Меня так учили, и я смог хоть немного утешиться, проявив в себе такое смирение. Бог, как всегда, не нарушил тишины. Но, благодаря его молчанию, я почувствовал утешение в его присутствии. Впервые я был признателен Создателю за безмолвие. Однако, судя по всему, моя благодарность и восхваление не были искренними. Иначе я бы не повздорил с Сохи в тот день.
В посланиях Иоанна написано, что любовь исходит от Бога. Выходит, любовь между мужчиной и женщиной тоже от Бога. Но в католичестве это запрещено. Что вы думаете по этому поводу?
Не думаю, что Сохи пыталась предъявить какие-то претензии. Но нервы мои были натянуты до предела. Возможно, виноват был и пустой желудок.
Это не запрет, а посвящение. Любить кого-то означает отдавать кому-то приоритет. Отдавать приоритет жертвовать всем, что не имеет оного. Католические монахи и священники отдают приоритет Богу, а это не означает запрет на любовь к людям. Дело не в том, что нельзя любить, дело в отсутствии одержимости. Возможно, дело в страстном желании. Любить одну женщину не значит, что ваши желания уснут на веки вечные. Если бы в обществе было полно людей, посвятивших себя лишь одной женщине, в мире не существовало бы улиц красных фонарей. Был ли когда-нибудь в истории человечества период строгого соблюдения моногамии? Исповедальни переполнены женатыми мужчинами, страдающими от влюбленности в другую, и женщинами, засматривающимися на мужчин в то время, как у них уже есть жених или муж. Разве это, по сути, не то же самое, что давать обет всю жизнь любить Бога, а потом испытывать сомнения в своей вере при встрече с каким-то человеком?
Слегка напрягшееся лицо Сохи после моих слов о женатых мужчинах, мучающихся от любви к другой, внезапно окаменело при упоминании об обрученных женщинах, которые заглядываются на других мужчин.
Мое же лицо до сих пор вспыхивает, когда я вспоминаю о том дне. Кажется, в ответ на ее застывший взгляд я решил уколоть еще больнее.
На самом деле, меня весьма возмущает сама попытка рассматривать монастырскую братию лишь в связи с их вынужденным половым воздержанием. Мне не нравится тенденция романтизировать мужчин, которые любят одну женщину и клянутся хранить ей верность, а нас, клянущихся всю жизнь хранить целомудрие ради Божьей истины, всегда считать символом сексуального запрета и угнетения. Я уже молчу про романтический лавровый венец.
Смогу ли я оправдаться своей незрелостью? Найду ли понимание, если скажу, что все происходило со мной впервые? Бесчестно я осматривал ее тонкие белые пальцы, чтобы удостовериться в отсутствии обручального кольца, и считал признаком победы то, что в ответ на мои ядовитые замечания ее почти немигающие огромные глаза на задеревеневшем лице слегка наполнились слезами. Я почувствовал тайное удовольствие, словно брал реванш за свой конфуз из-за зарождения невзаимной любви, которую допустило мое сердце прошлой ночью. Я старался скрыть свою одностороннюю симпатию: тон был тихим, но резким, выражение лица чересчур непоколебимым, а жесты высокопарными
Я не предполагала, что это может так вас задеть. Прошу меня извинить. Думаю, мне пора.
Сохи сложила диктофон, блокнот и поднялась со своего места. В этот момент до меня дошло, что я натворил глупостей, но, похоже, было уже слишком поздно. С ледяным выражением лица Сохи слегка поклонилась и вышла из приемной для посетителей.
В тот день во время вечерни и повечерия Сохи сидела на самой дальней скамье. Страх быть навсегда отвергнутым и презираемым ею удерживал меня от взглядов в ее сторону. От места, где она сидела, по-прежнему исходил яркий свет, и она казалась вратами, ведущими в дивный мир зелени и цветов, но на этих вратах словно висел замок, который на веки вечные будет заперт.