А это, Ваня, одна их вещей, подаренных царем Александром Константиновичем своей второй, морганатической, супруге Ирине. Именно от этого брака берет начало младшая ветвь Вольских. Мы носим царскую фамилию, но не имеем прав на престол. Эту картину мама получила от своего отца, она, как видишь, волшебная. Если ее попросить, может любое место на земле указать, даже незримое. Так что смотри, вот они, Змеиные горы. И что удивительно не так уж далеко отсюда.
И правда. А почему горы «Змеиные»?
Разные есть варианты. Учитывая, какой дурной славой пользовался раньше этот лес, прозванный Темным, в его холмах могло таиться гнездо аспидов. А то и сам легендарный Змей Горыныч. Я читала в газетах, что в наши дни туда несколько раз приезжали любители аномальных явлений, с камерами, с приборами какими-то. Ничего не нашли. Но пишут, что там действительно пропадают люди. Правда, через несколько дней возвращаются, но так и не могут вспомнить, где были. Ну как? Не страшно?
Страшно, конечно, улыбнулся Иван. А у тебя, смотрю, глаза-то как разгорелись. Хочешь со мной?
Я не ожидала такого вопроса и потому внезапно для себя самой выпалила то, что думала на самом деле:
Конечно, хочу!
Вот так и назад пути уже нет.
Отлично, пошли вместе! Ваня, кажется, обрадовался. Не устанешь? Судя по этой чудо-карте, ехать дальше за Звонари, а потом, видимо, пешком. Ну я-то привык, с ребятами часто в походы ходил.
Не волнуйся, я не стану обузой.
Послушай Как тебя зовут-то на самом деле? В журналах писали: Несмеяна. Но это же не имя.
Теперь уже как имя. Все называют Яной.
Но не так же тебя назвали при рождении. А как?
Я отвела взгляд. Зеркальце на полке круглое, без ручки в деревянной резной оправе Почему при взгляде на эту изящную вещицу у меня сжалось сердце? Я взяла его и положила в карман.
А потом назвала свое настоящее имя, которое так редко произношу вслух
Ярослава.
Глава 5. Сон и явь
День обещал быть ясным, солнечно было и в моей душе. Все произошло нежданно-негаданно, и теперь самые обыденные вещи воспринимались как яркое приключение.
Пешая прогулка до станции по запыленной дороге. Вокруг темная, полновесная зелень. Не спеша мы с Иваном проходим мимо разноцветных дачных домов, любуемся, как разгорается день, слушаем звучные трели и бойкий щебет. А потом ожидание электрички, ванильное мороженое, купленное тут же в киоске (Ваня угостил, ага), болтовня обо всем на свете. На платформе кроме нас молодая парочка с рыжей собачонкой. Со всей неуемностью щенячьего любопытства рыжик крутится возле нас, подходит к Ивану и тычется носом в его ногу. Говорят, животные чувствуют добрых людей, да? Так-так, и вот наш рок-музыкант с позволения хозяев гладит щенка и скармливает ему остатки мороженого.
Когда пара с собачкой отошла, Иван внимательно на меня посмотрел и сказал:
Знаешь, а ты сейчас улыбаешься.
Я достала зеркальце в деревянной оправе, прихваченное из флигеля, и впилась взглядом в свое отражение. А ведь и правда! То, что сейчас на моем лице, для меня вполне сойдет за улыбку. Кончики губ тянутся вверх и смешливо подрагивают, глаза сияют. Внутри что-то звенит легкими колокольчиками и замирает то ли от восторга, то ли от боязни потерять эту легкость и звонкость. Потому что со мной такое впервые. В самый-самый первый раз!
Никто никогда мне не нравился, никто не был нужен, ни с кем мне не было интересно. А сейчас
Об этом я думала, когда мы уже разместились в полупустом вагоне, когда поезд тронулся, станция проплыла мимо, а потом помчались за окном все быстрее-быстрее деревья, дачи, магазинчики, опять деревья В вагоне было душно. Я почувствовала, что меня укачивает. Глаза закрывались сами собой в конце концов, я сегодня не спала всю ночь. И меня мягко, тихонько, ненавязчиво втянуло в серебристый туманный сон
Почему я плачу? Слезы стекают по щекам. Тоска щемящая, но я знаю, что это не моя тоска. Какая тишина вокруг Странное, пустынное, темное место, затянутое клочковатым туманом.
И в этом мареве я вижу светлую фигуру. Это длинноволосый мужчина с горящими глазами, похожий на бескрылого ангела, от него исходят нежность и горькая печаль. И все же я понимаю, что это не дух, а создание из плоти и крови. Он меня не видит он шепчет что-то. Мне кажется, или «дочь моя»?
Ты мой отец? также шепотом спросила я светозарного мужчину.
Он поднял на меня тихий взгляд и картина сменилась.
На фоне пасмурного неба, на нижней ветви дерева без листьев сидит огромная птица с крыльями цвета пепла. У нее юное женское лицо с четкими, резкими чертами, в обрамлении тяжелых темных волос. Огромные глаза ее закрыты.
Птица Гамаюн, взмолилась я. Не открывай глаза не надо.
Но она тут же распахнула их, ее взгляд пронзил меня насквозь И все пропало.
Я проснулась. Почему-то моя голова была на плече Ивана.
Ох, я отстранилась, машинально вытирая слезы. Извини.
Что ты, Яночка, все в порядке. Но ты плачешь?
Это просто сон
Иван посмотрел на меня с беспокойством.
Что-то слишком сильно он тебя расстроил.
Сон был очень реальным.
Я поколебалась и рассказала обо всем, что видела.
Может ли этот мужчина быть моим отцом? вот что больше всего меня сейчас волновало. Мне кажется я его знаю. Я много читала об обитателях Запределья. Но одно дело читать, другое увидеть своими глазами. А птица Гамаюн
Я задумалась. Почему во сне я так испугалась ее взгляда? Боялась прочесть в нем свою судьбу? Или меня страшило то, что надо идти навстречу переменам, которые уже преподносит мне эта судьба? Ведь я так привыкла плыть по течению.
Я тоже кое-что читал и слышал о Запределье, заметил Иван. И знаю, что ваш род, Вольские потомки Царевны-Лебеди, которая была замужем за одним из русских царевичей.
Да, мать государя Артемия Первого Георгиевича.
Говорят, благодаря этому родству Вольские умеют превращаться в лебедей. Ты тоже умеешь, да?
Нет, это умение передается, похоже, только представителям старшей ветви. Так что я не лебедь. Ты разочарован?
Он ответил с улыбкой:
Ничуть.
Мы уже давно проехали городок Звонари. Сейчас электричка подъезжала к одной из дальних станций. Притормозила, остановилась, впустила пассажиров. В вагон впорхнула оживленная компания смеющихся, о чем-то увлеченно болтающих подростков и разместилась напротив нас. Обычно чужой смех раздражал меня, но не сейчас. У одного паренька была гитара, на которую Иван внимательно посмотрел, а потом попросил:
Можно?
Хозяин гитары улыбнулся и протянул ее Ивану.
И полилась песня
Закроет солнце
глаза в полнеба.
Переплетется
и явь, и небыль
С закатом споря,
горят жар-птицы,
и в лунном море
мечта искрится
Мне казалось, что все пассажиры обернулись в нашу сторону и притихли, слушая Ивана. А со мной творилось что-то непонятное. Мелодия странно знакомая. Она словно коснулась чего-то глубинного, затаенного во мне. Чего-то позабытого, но очень дорогого
Изредка мне приходилось просыпаться с ощущением, что во сне я видела что-то важное, но все куда-то ускользало. И песня, которую пел сейчас Иван, словно пришла из тех самых снов.
А на восходе,
в неясном свете,
на воды всходит
Царевна-Лебедь.
В ладонях крепко
держу надежду,
от сна, от ветра
приходит нежность.
Плеснули струи
Неяркой краской
я нарисую
живую сказку.
Певец замолчал, отзвучала и мелодия. И когда затихли ее последние отголоски, в наступившей тишине раздался звонкий девичий голос:
Да это же Иван Рябинин из группы «Березань»!
Подростки взволнованно зашумели и принялись засыпать Ивана вопросами. А девочка, первой узнавшая его, спросила с лукавинкой в голосе, с любопытством взглянув на меня:
Это ваша девушка?
Ваня весело мне подмигнул, обнял меня за плечи и ответил:
Да.
Глава 6. В пути