Писатель больше не пишет - Кащеев Глеб Леонидович

Глеб Кащеев

Писатель больше не пишет

Мерзкая трель телефонного звонка выдернула меня из сна, да так резко, что я еще пару десятков секунд приходил в себя, соображая, где я нахожусь и что вообще происходит. Потом нащупал телефон на полке над изголовьем кровати.

 Да?

 Стивен? Добрый день.

 Какой на хрен день? Вы меня разбудили,  я уже давно вышел из того возраста и состояния, когда подобными признаниями боишься поставить собеседника в неудобное положение. Более того, я хотел поставить в это самое неудобное положение эту блондинку. Мне, почему-то, казалось очевидным, что на том конце провода сейчас недоуменно хлопает длиннющими ресницами именно обильно накрашенная блондинка.

 Ой, простите пожалуйста. Но ведь уже двенадцать я не хотела вас будить

 Разве?  Я взглянул на часы. Действительно двенадцать. Вопрос только полдень или полночь. Переведя взгляд на плотно задернутые шторы, я увидел робкие лучики солнца, пробивающиеся через небольшие щели в темно-коричневой ткани. Значит полдень.

Блондинка тем временем что-то лепетала и явно от меня что-то хотела, только я вот уже пропустил основную мысль. Куда и зачем, по ее мнению, я должен был непременно явиться в среду?

 Погодите, я пока туго соображаю. Повторите еще раз. Куда вы меня зовете?

 Программа Марка Фрая «Доброе утро, Америка»,  терпеливо, но неумело скрывая раздражение, повторила девица на том конце. Мы хотели бы взять у вас интервью в эту среду

 Вы лично?

 Нет, Марк Фрай конечно

 И сколько?

 Чего сколько?  Она явно опешила от того, что я выбил ее из привычного сценария разговора.

 Сколько вы мне заплатите?

 Э За что?  Недоумение и растерянность она скрывала еще хуже, чем раздражение. Явно новенькая, еще не закаленная и не имеющая циничной брони, присущей многим телевизионщикам.

 За то, что я своим присутствием подниму рейтинг вашей передачи.

 А э

Я тем временем встал и пошел наливать себе кофе, слушая как переклинивший крохотный мозг блондинки, издавая нечленораздельные звуки, пытается найти хоть какой-нибудь ответ на мое столь наглое заявление. Она прошептала что-то, прикрыв трубку рукой, и, получив ответ, спустя всего секунд пять возникла в на том конце линии опять.

 Мы рассчитываем, что интервью поможет вам в продвижении ваших будущих книг, поддержит интерес к вам как к автору

 Не будет никаких следующих книг,  перебил я ее.

 Значит, уже существующих

 Вы считаете они плохо продаются?

 Э нет.

 Вот и я так не считаю. Так что, девушка, обратитесь к вашему боссу и возвращайтесь ко мне с конкретной цифрой. Сколько вы заплатите мне за то, что я появлюсь в вашей студии. Также запаситесь второй суммой, за которую я не только приду к вам, но и буду вести себя паинькой, отвечая на вопросы, а не издеваясь над ведущим. До свидания.

Я повесил трубку.

Девица, конечно, ни в чем не виновата. Зря я ей настроение испортил. Но как она мой номер достала? Я же меняю их раз в квартал. Эти телевизионные и прочие журналистские черти умудрялись слишком быстро каким-то образом узнавать мои временные номера и постоянно названивали с совершенно дурацкими предложениями. Единственный мой неизменный номер существовал только для связи с агентом, который клялся мне, что никогда и никому его не скажет. Кстати я достал телефон и посмотрел на которую из симок звонили. Это был номер для агента. Гад. Обещал ведь. Все в этом мире продается. Очевидно, что ему за получение моего телефона они заплатили, а мне за интервью значит, платить не готовы. Надо будет ему взбучку задать по этому поводу. Пусть делится.

Не успел я додумать эту мысль и допить утренний, или уже скорее дневной кофе, как позвонил агент. Помянешь черта, и вот он, тут как тут. Кофе еще не успел подействовать на мозг, и пока я собирался с мыслями, чтобы задать ему жару по поводу разбазаривания моего номера, он затараторил со своими природно-итальянскими темпераментом и скоростью: