Темными зимними вечерами сидели без света и старались лишний раз не открывать воду. Но это помогало мало. Управляющие компании находили все новые возможности по выкачке денег, навязывая людям разные, часто не нужные услуги. Разумеется, из «соображений безопасности и всеобщего блага». У людей росли долги, и как это водится в капиталистическом обществе, в итоге подавались судебные иски на собственников жилья. Часто случалось, что до судов люди просто не доживали. Подорванное болезнями, недоеданием и многолетним трудом здоровье, не выдерживало, и жилплощадь находила нового, более платежеспособного владельца»
Мастер, просыпайтесь, мы прибыли, тихонько тряс Максима за плечо сопровождающий.
Мы на месте, повторил он.
Глава 6
Уже вечерело. Место, куда они прибыли, было довольно пустынным и мрачным. Невысокие серые постройки, выстроенные рядами и обнесенные колючей проволокой, отбрасывали длинные тени в лучах заходящего солнца. Здесь еще недавно располагались корпуса федеральной тюрьмы, и жители небольшого близлежащего поселка составляли ее обслугу. Однако сейчас, после известных событий узников в ней было мало, охраны требовалось в разы меньше, и люди из поселка постепенно разъезжались кто куда. На этом страшном месте была в полной мере реализована «программа нейтрализации уголовного элемента», которая предполагала полную ликвидацию заключенных в течение одного года. Правительство определило эту задачу, как наиважнейшую, позволяющую раз и навсегда очистить общество от «человеческого мусора». В свете решений вопросов по искоренению преступности это представлялось вполне логичным, и было одобрено большинством населения планеты. Он с внутренним содроганием припомнил, когда лишь благодаря своей интуиции и с помощью хитрых уловок удалось избежать правительственной командировки в «зону очистки», от чего не смогли «отбрыкаться» его многие коллеги по службе. По возвращению «оттуда», кое-кто из них спился, некоторые же «тронулись умом». Методы ликвидации были взяты у «гросс-ликвидатора» ХХ века Адольфа Гитлера, как эффективные и наиболее экономичные: отравляющий газ и крематорий.
Было много тех, кто с восторгом встречал новый указ, были и равнодушные, но откровенных противников почти не было. Если кто громко и заявлял о своем несогласии, то вскоре они по-тихому терялись из виду.
Находились, правда, некоторые правозащитники, которые в смягченной форме пытались привлечь внимание к неоднородности составов преступлений заключенных, и соответственно пытались вывести из ликвидации лиц с низким порогом правонарушений. Но высочайшим указом было разъяснено, что «вирус преступности фактически уже поразил всех этих людей на генном уровне, и вопрос рецидива это лишь вопрос времени».
А главное, как было возвещено:
«безопасность общества превыше всего! Мы заботимся о вас!» провозгласил Великий Император.
Их подвезли к довольно большой гостинице в центре поселка. Здесь было тепло и уютно. Сопровождающий представил своего спутника пожилой администраторше, которая исполнялась все большей любезности, по мере осознания важности того, кто стоит напротив. Дама предложила Мастеру стандартный ужин, но он отказался от первых двух блюд, и попросил принести в номер два «третьего», в котором было достаточно много энергетика, и сам был не столь противен на вкус. В числе «прочих предпочтений» он заказал двух девушек на все время пребывания. Пусть одна будет постарше сказал он, но обязательно: обе европейки, и лучше, если из бывшей России.
Не волнуйтесь, господин, ответила администраторша, я все устрою!
Зовите меня Мастер, просто Мастер, сказал он.
Да, конечно, господин! Простите, Мастер, поправилась она.
Он поднялся в номер на втором этаже и стал ждать. Вскоре осторожно постучали в дверь.
Войдите, громко сказал Максим.
В номер робко проскользнули две девицы.
На вид им было одной около семнадцати, другой примерно двадцать пять, обе славянской внешности. Они в нерешительности стали у входа.
Слушайте меня сюда, сказал Мастер, сидя в кресле, повторять не буду.
Он был несколько утомлен поездкой, и не счел нужным вдаваться прямо сейчас в подробные объяснения.
Значит так, сказал он, обернувшись в их сторону, объясняю задачу: ты будешь «мама», он указал пальцем в сторону той, что выглядела старше, ну а ты будешь «дочка», произнес он, кивнув в сторону другой ее спутницы.
Будете изображать семью. Нашу с вами семью. Я ваш папа. Можете так и обращаться.
От вас не так много требуется всего лишь ролевая игра, больше ничего. И не вздумайте как-то по-своему заигрывать со мной накажу! Понятно? Будете делать, только то, что скажу!
Они стояли перед ним, удивленно хлопая накрашенными ресницами, скорее раздетые, чем одетые, изумленно рассматривая необычного клиента. Эффект, который произвела на них речь Мастера, был бы, пожалуй, меньше, если бы на них сейчас выплеснули по ведру холодной воды. Не дав им прийти в себя и, грозно взглянув на них, он громко скомандовал:
А теперь, марш отсюда! И быстро привести себя в порядок, и что бы никакой косметики и сверкающих голых ляшек. Для вас с сегодняшнего дня вводится строго классический стиль. Будете одеваться примерно, как для похода на концерт или в театр.
Простите
Папа, подсказал мастер.
А что тогда нам сейчас делать? Нас этому не учили спросила та, что постарше.
Знаю, чему вас учили, нахмурился Максим, только не тому, чему надо. Чай-то сумеешь заварить?
Это как? она в нерешительности замялась, а где его взять?
Ну, хорошо. А кофе? Про кофе, надеюсь, слышала?
Да, я пила в детстве, но нам здесь его почти не дают, а я, вообще бы, его хотела, он вкусный.
Он невольно осмотрел номер. Здесь был небольшой бар с напитками, холодильник, шкаф, коммуникатор, но чайника нигде не было видно.
Что же они! выругался про себя мастер.
Ладно, примирительно сказал он, я сам закажу все необходимое. И пусть только попробуют не принести! Ну, а вам все понятно?
А теперь быстро пришлите мне администратора!
Девочки ушли, а мастер невольно погрузился в раздумья.
Сколько раз ловил он себя на мысли, что часто думает о прошлом времени: о том, как раньше жили люди, о чем мечтали, к чему стремились, и о том, что объединяло ту прошлую жизнь с этой. И та прошлая жизнь казалась ему лучше той, что окружала сейчас. Изучая историю, которую очень любил с детства, он находил, что все написанное в ней, далеко не всегда объективно, а порой даже и противоречиво. Он много проводил времени в книгохранилищах, и его поражало:
насколько по-разному описывали авторы одни и те же события. И уж если современники часто не могли прийти к единому пониманию происходящего, то как тогда относиться к источникам различного временного происхождения? Он просматривал учебники истории различных периодов времени и приходил к выводу, что все написанное в них, имело скрытой целью воспитать и подготовить человека на исполнение определенной задачи, направить его мысли и действия в нужном направлении. В процессе своих размышлений он все больше убеждался, что народы очень часто использовались, как инструмент для исполнения чей-то сторонней воли, далеко не всегда доброй. И как показывала история, исполнение ее приносило разорение народам и страдания простым людям. Часто он пытался беседовать на эту тему с преподавателями, но они чаще всего старались уклониться от подобных рассуждений, очевидно, опасаясь за свое место. У него не было возможности поделиться с кем-либо своими соображениями, и видно поэтому в нем все чаще звучали воспоминания отца. Максим знал, что отец ни за что не стал бы ему лгать, ибо ненавидел всякую ложь. Этого «добра», как он говорил, «хватало в мире и без него».